(эта глава, написанная для "Военно-Морского ежегодника Брассея". была опубликована, с согласия в Соединенных Штатах, как статья в "The Infantry Journal").

Герберт Росинскии (переводчик И.В.Антонова) "Brassey's Naval Anual" (1946. гл.VII. стр.99-113

Материалы Нюрнбергского суда. Комитета по расследованию атаки в Пирл-Харбор и показания отдельных японских руководителей, вроде принца Каноэ, проливают свет на те политические соображения, которые привели японских милитаристских лидеров осенью 1941 года к захвату руководства их страной и к началу войны на Тихом океане 7 декабря.

Но им не удалось увязать это политическое решение с их стратегическими основами: встает вопрос, как же японские милитаристы думали вести и выиграть войну? На что могла рассчитывать эта страна, такая бедная во всех отношениях - в основных сырьевых ресурсах, в промышленном потенциале и даже в людской силе - чтобы вести удачную борьбу против объединенной мощи двух величайших морских и промышленных держав мира. Этот вопрос является центральным вопросом войны на Тихом океане. Это ключ ко всей японской стратегии, объяснение многих ее кажущихся противоречий. Чтобы понять это, необходимо взглянуть в прошлое, не затрагивая пока осени 1941 года и посмотреть прошлые войны Японии с Россией и Китаем, так как опыт этих войн, перенесенный в современные условия и на современные орудия, составил основу для рокового решения вступить в войну.

Выдающимся качеством морских и армейских лидеров Японии со времен насильственного "пробуждения" их страны адмиралом Перри, была правильная оценка чрезвычайной слабости их страны в отношении основных материальных ресурсов и людской силы и сверх того, в современном техническом потенциале. В сравнении с гигантскими размерами и ресурсами их соседей. Китая и Российской империи, они были жалкими пигмеями. Если они вызовут на борьбу этих гигантов на равных основаниях, то на них обрушится несчастье - так ожидал мир в 1895 году, а также и в 1904-05 годах. Однако, в обоих случаях, они вышли победителями из этих неравных состязаний.

Секрет их успехов как в 1895, так и в 1904-05 годах заложен в способностях японских лидеров использовать свою морскую мощь с целью ограничения "неограниченного конфликта", который, они знали, им не выдержать, до "ограниченной войны", приспособленной к их чрезвычайным силам. Как в 1895 году, так и в 1904-05 годах они быстро устанавливали доминирующее положение на море над своим противником и затем использовали это, одностороннее "военно-морское господство" с тем, чтобы захватить Корею и южную Манчжурию, вызывая своих противников придти, а затем выгнать их опять с завоеванных мест. В обоих случаях эти противники увидели себя поставленными перед перспективой, что им, вероятно, только ценой чрезвычайных усилий, удастся отогнать японцев обратно на острова, но из-за временного исключения собственных военно-морских сил, им нельзя надеяться распространить дорого купленный успех до полной победы переходом в Японию через моря. Таким образом, не удивительно, что сначала Китай, а затем Россия предпочли мир продолжению войны, которая, в лучшем случае, могла кончиться дальнейшим отступлением.

Силы японцев были настолько ограниченными, что даже эти "ограниченные войны" оказались для них слишком тяжелыми. В конфликте с Китаем в 1895 году японцы стояли перед противником, чья колоссальная потенциальная военная мощь была совершенно не развернутой, так что в действительности военно-морские и наземные силы обоих сторон не были слишком различны. Однако, в 1904- 05 годах японские командиры оказались превзойденными во всех отношениях и только благодаря их хладнокровному приему целой серии "рассчитанных рисков", они смогли, в конце концов, добиться окончательного успеха. Весь японский план компании зависел от способности адмирала Того блокировать военно-морские силы России, противостоявшие ему и, таким образом, дать возможность японским армиям высадиться на континенте и выгнать русских из Кореи и южной Манчжурии. Однако. Того должен был принимать во внимание, что у России было два флота. Дальневосточный флот в Порт-Артуре и Балтийский флот в Европе, каждый из которых был приблизительно равен всему его флоту. Более того, собственные судостроительные возможности Японии были слишком малы, чтобы строить броненосцы и броненосные крейсера. 6 броненосцев и 8 броненосных крейсеров, составлявшие основу его флота и краеугольный камень всей японской стратегии, были в случае потери невосполнимы.

В результате внезапной атаки миноносцев на русский флот в Порт-Артуре, явившемся бесчестным образцом для Пирл-Харбор. Того удалось временно вывести из строя 2 из 7 броненосцев. Но блокируя русский флот своим собственным флотом, потерявшим на минах 2 броненосца. Того понимал, что держать флот противника только под контролем мало. Того должен был вычеркнуть его из жизни навсегда, прежде чем Балтийский флот успеет подойти к Дальнему Востоку и поставит его между двух огней. Больше того, он должен был уничтожить флот в Порт-Артуре не понеся при этом никаких потерь, в противном случае его встреча с Балтийским флотом была бы невозможной. Стратегия, с помощью которой Того удалось разрешить эту страшную задачу поражения подряд двух флотов, каждый равный его собственной силе, была продиктована строжайшей экономией собственных сил. В то время как японский линейный флот находился в неприкосновенном резерве на случай крайней необходимости, задание по сведению на нет русского флота в Порт-Артуре была поручена другим силам, которые можно было быстрее восполнить, такие как мины, затопляемые брандеры, миноносцы и. кроме того, японская сухопутная армия. Генерал Ноги, японский командующий до штурма Порт-Арту- ра. безжалостно жертвовал тысячами и тысячами своих лучших войск для захвата высот, с которых японцы могли потом хорошо наблюдать гавань и уничтожать дальнобойной артиллерией русский флот, стоявший на якоре. Таким образом японский линейный флот смог сохранить необходимое "господство" над дальневосточными водами, не выходя из своей роли основного резерва, и когда спустя несколько месяцев после падения Порт-Артура на Дальнем Востоке появился Балтийский флот. Того смог встретить его своими нерастраченными силами и в Цусимском сражении нанес ему одно из наиболее сокрушительных поражений, известных мировой морской истории.

То, что японцы сами сознательно планировали свою войну против России как "ограниченную", утверждает и Сэр Юлиан Корбетт. После того конфликта японцы доставили британскому адмиралтейству внутренние сведенья, которые Корбетт использовал как основной материал при изучении русско-японской войны. Эти исследования не были опубликованы, но сущность этого вопроса была включена Корбеттом, спустя несколько лет, в VI главу его работы "Принципы военной стратегии", в которой он дает анализ русско-японской войне как классическому примеру "ограниченной войны".

Те же условия, которые определили японскую стратегию в 1895 и в 1904-05 годах продолжали определять стратегию Японии и в 1941 году.

Тридцать шесть лет спустя после войны с Россией Япония достигла громадного увеличения своей военной и экономической мощи, но тем не менее она не смогла устранить свою главную слабость. Главный источник ее мощи - людскую силу все еще поглощало сельскохозяйственное и промышленное производство, использующее неэкономные методы. Ее промышленные возможности, хотя и лихорадочно увеличенные в течении последних пяти лет, все же с трудом доходили до уровня меньших промышленных государств, таких как Бельгия. Больше того, увеличение ее промышленного потенциала еще больше ставило Японию в зависимость от внешних источников сырья железной руды, нефти, металлического лома, олова, хрома, каучука и т.д.

Тем временем "Китайский инцидент", так неосторожно начатый у моста Марко Поло около Бейпина, привел японскую политику к тупику. К концу 1941 года даже армейские командиры вынуждены были признать, что война против Китайского национального правительства в Чунцине "увязла в трясине". Или война должна быть прекращена и японские армии должны уйти из Китая - на что армейские командиры упорно не соглашались - или Япония должна расширить масштабы войны и включить в число своих противников Британскую империю и стремиться перерезать жизнено-важную линию Чунцинского правительства путем вторжения в Бирму. Этот бросок на юг одновременно разрешил бы и экономическую проблему после захвата экономических источников Британской Малайи. Суматры, островов Ява и Борнео. Но так как министр иностранных дел Мацуока должен был уступить Адольфу Гитлеру 1 апреля 1941 года, японским военным руководителям внушили, что такое нападение на британские и голландские колонии в юго-восточной Азии неизбежно втянет в войну соединенные Штаты Америки.

Это чрезвычайно напряженное военно-политическое положение стало еще более напряженным, когда через несколько месяцев в июле 1941 года США. следуя примеру Британии и Нидерландов, наложили на Японию финансовое и экономическое эмбарго. Вместе с военным тупиком в Китае эмбарго поставило японских руководителей перед тремя альтернативами или прекратить агрессивную войну в Китае и Индо-Китае и войти в соглашение с англо-саксонской демократией - цель, которую пытался преследовать принц Коноэ до своего падения в середине октября, - или склонить правительство США угрозой чего- то ужасного снять эмбарго без определенных обязательств со стороны Японии прекратить "Китайский инцидент" - цель миссии Курусу, - или, наконец, сломать как военный тупик, так и экономические тиски открытой силой. Последнее означало, однако, начать войну против Соединенных Штатов, мероприятие более сложное, чем война Японии с Китаем в 1895 и с Россией в 1904-05 годах. Перспективы были настолько колоссальны, что в противоположность армии, которая заявила о своей уверенности завоевать юго-восточную Азию в течении двух-трех недель, руководители военно-морского флота неодобрительно смотрели на такую борьбу, хотя продвижение в "Южные моря" было традиционным направлением японского военно-морского флота. Однако, адмирал Ямамото, энергичный командующий японской объединенной эскадрой, с января 1941 года начал поиск путей и способов уменьшения этого кажущегося невозможным мероприятия до приемлемых масштабов. План, созданный на основании этих исследований и подвергшийся проверке сначала на флотских маневрах в августе 1941 года, а затем во время гигантской военной игры в Токио, проведенной 2-3 сентября, был в конце концов принят командованием военно-морского флота и сухопутной армии.

По существу этот план войны был ничем иным, как применение стратегии "ограниченной войны", успешно использованной против Китая в 1895 году и против России в 1904-05 годах. К новому положению и новому оружию, которое появилось с тех пор. Так же как и в прошлых конфликтах, японские стратеги мудро воздерживались от стремлений к повсеместной победе, ограничивали свои усилия до изоляции, оккупации и обороны ограниченной стратегической цели. Таким образом, план Ямамото исключал с самого начала всякую надежду на нанесение решительного поражения противникам Японии и ограничивался одной целью - изоляцией и захватом юго-восточной Азии.

Сопротивление китайцев будет сломлено, если перерезать дорогу, идущую в Бирму и таким образом "Китайский инцидент" будет удачно разрешен. Экономическая проблема Японии, ее зависимость от стратегического сырья с Борнео, Малайи, Суматры и Явы будет ликвидированна, если все эти территории будут объединены в руках японской империи, а раз это защитит ее от экономического давления, она сможет, как и в предшествующих случаях, хладнокровно отражать попытки противников выгнать ее с завоеванных мест.

У Японии будут хорошие возможности расстроить контратаки противника и привести их к необходимости еще раз признать поражение как уже свершившийся факт при условии, если она не даст втянуть себя в различные авантюры и будет осторожно расходовать свои силы.

В плане войны большое место занимало завоевание Борнео, Явы, Суматры, Малайи и Бирмы. Завоевание Филиппин не было абсолютно необходимым. В экономическом отношении, они мало могли добавить к запасам нефти, железной руды, олова и каучука, получаемых с "территории южных морей". В стратегическом отношении, несмотря на своё расположение на фланге, они не были необходимой ступенью для завоевания тех территорий. Японские стратеги могли бы завоевать эти территории, что они в действительности и сделали в значительной степени - не затрагивая Филиппин, а действуя с передовых районов концентрации на островах Палау и Индо-Китая. С более широкой, политической, точки зрения Японии следовало бы пойти на все. чтобы избежать вовлечения в конфликт Соединенных Штатов, но Ямамото и его сподвижники не видели этого в таком свете Вмешательство США было для них заранее предусмотренным выводом и единственным реальным способом помешать этому вмешательству в зародышевом состоянии была неожиданная атака их военно-морских и воздушных баз на Тихом океане. По этой причине резкий конфликт между японскими адмиралами, одни из которых хотели сконцентрировать все силы для наступления на юг, а другие утверждали, что наступление должно быть "закреплено" атакой на Пирл-Харбор, был разрешен, наконец, адмиралом Нагано, всемогущим начальником Генерального морского штаба японских морских сил. в пользу последних. Нагано был так сильно поглощен этим чисто стратегическим подходом к вопросу, что даже после поражения Японии он продолжал утверждать, что приказ напасть на Пирл-Харбор "не был ошибкой" и что без успеха этой атаки Япония была бы побеждена гораздо раньше.

В противоположность этому горячему диспуту среди японских стратегов, включать ли атаку на американский тихоокеанский флот в свои планы или нет, обсуждался и другой вопрос: почему японцы не пошли до конца и не взяли Гавайские острова сами. Этот вопрос был поднят и решен отрицательно по низшим техническим мотивам в ходе военной игры 6-7 сентября. Главное их внимание было обращено на "Южные моря". Уже включение атаки на тихоокеанский флот напрягало их планы и ресурсы до предела. Идти еще дальше значило бы подвергнуть большому риску весь стратегический план ради приобретения дополнительного преимущества, не являвшегося столь необходимым для достижения цели. Для того, чтобы не дать Соединенным Штатам возможности вступить в конфликт в течении первых шести критических месяцев, сокрушительного удара по американскому флоту было достаточно; в то время как для атаки на территорию Штатов эти острова не представляли ценности, как ступень. Сама же атака на Соединенные Штаты выходила далеко за пределы той цели, какую они поставили себе. Точка зрения Ямамото и его сотрудников в отношении атаки на Пирл Харбор была однозначной. Указывая, что эта атака даст им свободу действия в западной части Тихого океана в течение шести месяцев, он подчеркнул, что это не было полной победой (all-out victory). Для достижения такой победы было бы необходимым продолжить это наступление дальше до оккупации Гавайских островов, до решительного наступления на Соединенные Штаты и до того пункта, где бы он, Ямамото, смог бы диктовать условия мира в Белом Доме. Эта речь была искажена и превращена в знаменитое "хвастовство", что он намеревался диктовать условия мира в Белом Доме.

Эта чрезвычайная напряженность японского плана действий между главным направлением на "Южные моря" с одной стороны и "предохранительным ударом" по тихоокеанскому флоту США с другой еще больше возросла в связи с необходимостью координации этого плана с миссией Курусу в Вашингтоне. Результат был тот, что миссия Курусу была почти заранее обречена на неудачу из-за чрезвычайно ограниченного времени, предоставленного ему для достижения окончательных результатов - Курусу прибыл в Вашингтон 20 ноября и срок его пребывания истекал 25 ноября, однако, с большими трудностями срок был продлен до 29 ноября. С другой стороны осложнения вызванные этим в военном действии были таковы, что трудно поверить, чтобы эта поездка была предпринята с самого начала только как хитрость для отвода глаз.

Самой величайшей трудностью из всех, была координация внезапной атаки на Пирл-Харбор с операцией против Малайи. По мнению японских стратегов этот второй крупный удар, рассчитанный ликвидировать скрытую угрозу Сингапура, изолировать Голландскую Восточную Индию от Западной и образовать фланг против Индийского океана, был не менее важен, чем удар по американскому флоту. Они были настолько сильно убеждены в необходимости проведения его как можно быстрее, что даже решили нанести его одновременно с атакой на Пирл Харбор, не дожидаясь результата этого, в высшей степени рискованного, мероприятия. (Успех японского нападения на Пирл-Харбор затемняет тот факт, что они сами не были уверены в результатах этой атаки, когда предпринимали ее. Мы знаем сегодня, что они были готовы потерять треть оперативной группы, даже в случае успеха).

Еще более неприятным был тот факт, что поступая таким образом они были вынуждены прежде времени раскрыть по крайней мере часть своих планов и, вследствие этого, подвергнуть опасности эффект внезапности, на который они так сильно рассчитывали, чтобы возместить этим свои ограниченные силы. В отличии от атак на Пирл-Харбор, Мидуэй, Уэйк и Гуам, передвижение большой армады транспортов и военных кораблей с о Хайнань не могло пройти незамеченным сравнительно узких водах Южно-Китайского моря Все. что оставалось сделать - это найти пути обмана союзников относительно цели передвижения судов. Для этого они отправили армаду транспортов сначала против Бангкока, но на полпути изменили курс и пошли к Северной Малайе. Несмотря на то, что эта слишком хитрая уловка не удалась из-за преждевременного их обнаружения противником с сообщением, что что-то находилось в движении, она сыграла им на руку, так это концентрировало внимание сотрудников еще больше на юго-восточной Азии и давало возможность достичь еще более полной внезапности в Пирл-Харбор.

С прибытием 2 декабря в Сингапур адмирала Сэра Тома Филиппса с двумя линкорами "Prince of Wales" и "Repulse" (примерно в то время, когда японцы отошли от о. Хайнань) задача второй крупной японской силы еще более осложнилась За уже названными линкорами следовали два других более старых линкора "Revenge" и "Royal Sovereign". Для разгрома своего мощного противника японские стратеги сконцентрировали в свою очередь еще более мощные силы, но прежде чем они вошли в действие, корабли адмирала Филиппса были настигнуты более быстрыми силами - самолетами, во время их героической попытки преградить путь японской армаде у Сингора и Кото Бару и потоплены на обратном пути около Куантан. Ввиду того, что взять корабли из Средиземного моря и Атлантики было чрезвычайно трудно. Филиппе прибыл в Сингапур только с четырьмя эсминцами. По соглашению с адмиралом Хартом в Маниле 6 декабря к ним должны были присоединиться еще четыре американских и шесть голландских эсминцев. Еще большей слабостью соединения было отсутствие авиационного прикрытия (авианосных самолетов). В результате ряда чрезвычайно неблагоприятных событий, преследовавших британский флот авианосец "Ark Royal", предназначавшийся для сопровождения Филиппса, был потоплен немецкой подводной лодкой в Средиземном море 13 ноября, a "Indomitable", который должен был заменить "Ark Royal", сел на мель в гавани Кингстаун (Ямайка) и должен был отправиться в Англию на ремонт. Третьего авианосца не было, несмотря на большую потребность в нем.

С потоплением "Prince of Wales" и "Repulse" японские стратеги устранили последнюю оставшуюся силу крупных военных кораблей, которые после разгрома американского тихоокеанского флота в Пирл Харбор могли серьезно мешать им в проведении их операций, и установили абсолютное морское господство во всем районе между Индией на западе и Австралией на востоке. Однако, даже абсолютное господство на море не могло заставить их на время отбросить свою осторожность, с какой несмотря на всю кажущуюся безрассудность их действий, они выполняли свои планы. Так же как адмирала Того, сорок лет до этого, тревожила проблема как бы уничтожить русский флот в Порт-Артуре и в то же время сохранить любой ценой свои невозместимые крупные корабли с тем, чтобы должным образом встретить после этого Балтийский флот, так и его преемники во второй мировой войне были строго ограничены той же необходимостью сохранить свой главный флот, как основу своего господства в западной части Тихого океана и центральный резерв, от которого будет зависеть их способность отбивать контратаки союзников во второй, оборонительной фазе войны, согласно их плану. По словам японского атташе в Берлине контр-адмирала Иокой все действия против сил противника будут зависеть от того, сохраняться ли главные силы без серьезных потерь. Даже после устранения крупных кораблей союзников, японские стратеги не хотели подвергать какому-либо риску свои силы со стороны подводных лодок и самолетов противника и держали их в глубоком тылу, выставляя против оставшихся сил противника подобные им силы, которые легче заменить легкие корабли, транспорты, наземные и воздушные силы.

Нейтрализуя и блокируя одну позицию противника за другой, прежде чем продвигать вперед свои уязвимые транспорты под прикрытием мощных эскортных сил, они могли систематически двигаться вперед и даже с большой скоростью от одного пункта до другого, не давая возможности союзникам нанести контрудары. Сингапур, а затем Ява, были взяты последовательно в клещи, а военно-морские силы союзников под командованием контр-адмирала Доорман в результате непрерывных воздушных атак были отогнаны к югу Голландской Вест-Индии. Когда попытка Доормана вернуться к северной части Явы и прорваться сквозь японское эскортное охранение к их западному флоту транспортов не удалась и закончилась победой японского флота в бою в Яванском море, то последнее оставшееся препятствие к установлению японцами полного "командования" во всем этом районе было уничтожено и борьба за южные территории ими была выиграна. Через несколько дней японцы высадили свои силы в трех местах острова Ява и немногим больше, чем через неделю, центр сопротивления на острове был сломлен, а вслед за этим последовала капитуляция и других островов.

Завоевание Малайи и Голландской Вест-Индии освободило значительную часть японских сил и они могли направить их на подавление Филиппин, где японцы неожиданно встретились с упорным сопротивлением Капитуляция о. Батаан 8 апреля и о. Коррегидор 6 мая явилась окончательным достижением их "стратегической цели" ровно через шесть месяцев после успеха двойного удара в Пирл-Харбор и Куантан, это была головокружительная победа и тем не менее, для достижения ее потребовалось в два раза больше времени, чем планировали японские стратеги. Отчаянная подвижная оборона численно превосходящих оборонителей-созников не была напрасной.

Еще до окончания сражения за Филиппины, разгром сопротивления союзников на юге поставил японских стратегов перед жизненно важным решением, самым важным за все время войны. Вопрос был в том, двигаться ли дальше в Индийский океан или нет.

Сопротивление союзников в Малайе и Голландской Вест-Индии дало британским кругам в Индии несколько недель времени для укрепления своих оборонительных позиций, но и это мало помогло им. Они все еще были слишком слабы.

Путем отвода из Средиземного моря всех британских крупных военных кораблей, оставляя эту жизненно важную линию на попечении только нескольких крейсеров, эсминцев и подводных лодок, поддерживаемых воздушными силами 8-й армии, стратегам союзников удалось восстановить силы в Индийском океане, находившиеся под командованием адмирала Соммервила. Однако из всего флота действительно боеспособным был только один линкор "Wapspite". Четыре других линкора "Revenge". "Royal Sovereign". "Resolution" и "Ramillies" были модернизированы, но недостаточно, и при некотором напряжении могли выйти из строя. На двух авианосцах "lllastrious" и "Indomitable" были устаревшие самолеты, за исключением лишь части истребителей. Миноносцы были самые разнообразные, некоторые были настолько стары, что удивительно как они еще могли двигаться. Когда японцы, месяц спустя после падения Явы, нанесли мощный удар по Коломбо и Цейлону, а в начале апреля, застав флот Соммервила в процессе концентрации, потопили старый авианосец "Hermes" и тяжелые крейсера "Kornwallis" и "Dorsetshire", они заставили англичан временно отказаться от контроля западной и центральной части Индийского океана и отвести свои силы к Килинджини на восточном побережье Африки. Последовать за ними туда японцам не удалось, и они отошли вместо этого на свои базы в Сингапур и Пенанг с тем. чтобы уже никогда не вступать в Индийский океан в полной силе. Дальнейшие их действия в том направлении ограничивались спорадическими попытками нарушить линии коммуникаций своими подводными лодками и случайными надводными рейдами - слишком редкими, чтобы представлять для союзников реальную опасность.

Однако в течении тех тревожных летних месяцев 1942 года они держали в своих руках судьбу всей войны там, в Индийском океане. Вся стратегия союзников зависела от их возможности удержать обширный район России, Ближнего Востока, Индии и Китая между двумя группами стран Оси. Жизненно важные линии от двух англо-саксонских морских держав к этому центральному блоку проходили почти целиком через западную часть Индийского океана. Без непрерывного потока людской силы и материалов по этим линиям, начиная с марта, когда кончилась концентрация сил для операций у Эль-Аламейна и в течении всего лета и осени 1942 года - ни русские не смогли бы продержаться, а затем обрушиться на Паулюса под Сталинградом, ни англичане не смогли бы разбить Роммеля у Эль-Аламейна.

Японские стратеги, конечно, не были слепы, но для концентрации всех своих военно-морских сил в Индийском океане, чтобы перерезать жизненно важные линии союзников через западный бассейн, потребовала бы от них не только одной принципиальности. Для этого потребовалась бы решительность полностью отречься от основ их стратегического планирования, оставить свою мысль об "ограниченной войне", отказаться от своей ревниво охраняемой "стратегической независимости" ради настоящего, искреннего сотрудничества со своими европейскими партнерами в выполнении общего плана войны. Наконец, прекратить свое победоносное наступление в Тихом океане, прежде чем они смогли бы закончить и закрепить свои завоевания для того, чтобы выиграть сражение в Тихом океане, главным образом для своих номинальных союзников, которых они боялись и которым не доверяли. Чего японские стратеги не понимали, так это того, что у них не было выбора, что их предусмотрительная стратегия "независимости" и "ограничения" была в корне ошибочной в этом мировом конфликте и что единственная, да и та слабая надежда могла быть только в такой кажущейся безрассудной "неограниченной", охватывающей весь мир стратегии.

Роковой план японцев "ограниченной войны", заключавшийся только в оккупации и обороне юго-восточной Азии, привел их к большим неприятностям. Он не только мешал им эффективно действовать в том единственном направлении, которое могло бы оправдать их надежды на достижение окончательного успеха, но он мешал им действовать с полными концентрированными силами в любом направлении. Из-за того, что они напрасно затратили значительную часть своих сил в бесплодном рейде к острову Цейлон и в Бенгальский залив, они пропустили хорошие возможности действовать в противоположном направлении.

С самого начала японцы понимали, что необходимо помешать союзникам превратить Австралию в главную базу для их контрнаступления. Они понимали, что Австралия. точно так же как и Индия, была слишком большим куском, чтобы они могли проглотить ее. Однако, они надеялись. что оккупировав ее северные территории и отрезав ее линии коммуникаций от востока так далеко, как Новая Каледония. Новая Зеландия и Самоа, они смогут изолировать и нейтрализовать Австралию. Энергично устремляясь в том направлении одновременно с их ударами по Малайе и Яве, они достигли к тому времени, когда после сражения в Яванском море сопротивление союзников было сломлено, территорий Лае и Саламауа на Новой Гвинее и Бугенвиля в Соломоновых островах. Австралийской оборонительной линии тогда почти не существовало. Из четырех полевых дивизий три находились на Ближнем Востоке, а четвертая потеряна у Сингапура. Снаряжение и оборудование любого рода были весьма ограничены. Воздушные силы состояли из горсточки устаревших самолетов.

Если бы в этот момент японские командиры отошли от своей методической стратегии передвижения шаг за шагом, они могли бы обойти Новую Гвинею под прикрытием воздушных сил со своих авианосцев и захватить стратегический центр обороны Австралии Порт-Морсби, гарнизон которого состоял из единственной бригады мало-обученной милиции. Верные своему решению не предпринимать никаких шагов вперед без соответствующей воздушной поддержки и подготовки, они поколебались и упустили благоприятный случай.

Когда в начале мая японцы возобновили свое продвижение через Соломоновы острова и Коралловое море к Новой Каледонии и Новой Зелландий, они были остановлены двойным контрударом на Тулаги (5 мая) и сражением в Коралловом море, где потеряли свой первый крупный корабль, авианосец "Hosyo".

Трудно понять, что думали японские стратеги в этот момент, но влияние их идеи "ограниченной войны" сильно сказывалось на их действиях. Их наступление на юго-запад для изоляции и нейтрализации Австралии не было похоже на их продвижение в Индийском океане, движение, которое отводило их далеко от основной цели и поэтому легко оставленное ими при первой же попытке противника к сопротивлению. Это была наиболее важная часть их первоначальной программы и временная остановка была принята ими как самый болезненный удар. Однако, вместо того, чтобы ответить на это концентрацией своих сил здесь, в важном пункте, и возобновить наступление с новой силой, японцы оставили эту линию месяц спустя после поражения в Коралловом море и рассеяли свое внимание и силы в четырех направлениях: атаки специальных групп подводных лодок против британских сил у Мадагаскара и в гавани Сиднея, а также направили крупные экспедиционные силы против Алеутских островов и против Мидуэя. Первые три операции не были ничем знаменательным, за исключением оккупации островов Атту и Киска в западной части Алеутских островов. Экспедиционные силы, направленные против Мидуэя попали в ловушку, приготовленную для них американцами и после полученного удара японцы потеряли основную часть своих авианосных сил.

Поражение у Мидуэя явилось серьезным ударом по японской мощи, но он не уничтожил ее совсем. По числу линкоров, даже авианосцев, транспортов и людей японцы все еще превосходили союзников и слабость их авианосного флота могла быть устранена сильной концентрацией берегового базирования.

Немногим больше, чем через месяц после поражения у Мидуэя, японцы возобновили свое наступление в районах Новой Гвинеи и Соломоновых островов, прерванное после сражения в Коралловом море. При нанесении двойного удара на суше, японцы шли от района Буна-Гона. занятого 21-22 июля, и в середине августа по горной тропе через почти непроходимый Оуэн Стенли Рейндж захватили в Кокода аэродром и вышли в 30 милях от Порт-Морсби. Но три тысячи измученных, больных, голодных японских солдат, которые достигли Борибайва, были в таком состоянии, что не могли продолжать свое наступление и в беспорядке отступили. В это же самое время попытка японцев высадиться в заливе Милн, на самой юго-восточной оконечности Новой Гвинеи, была отбита американцами и австралийцами.

Второй удар от Соломоновых островов на юго-восток так и не распространился дальше. Высадка на Гвадалканаре американских морских пехотинцев 7 августа, за неделю до того как японцы рассчитывали закончить там строительство аэродрома и ввести под его защиту свои наземные и морские силы, для японцев явилась полной неожиданностью. Даже после этой первоначальной задержки японцы имели возможность броситься на своих противников. В течении первых двух месяцев им удалось нанести союзникам большие потери, чем они понесли сами, благодаря тому, что у них было больше ресурсов в этом месте и их линии коммуникаций были несравнимо короче.

К середине октября превосходство японцев было настолько заметным, что они могли доставлять подкрепления на Гвадалканар в дневное время и даже при этом выгружать орудия. Но опять их постоянное стремление вести войну "экономно" оказалось роковым. Вместо того, чтобы использовать свое превосходство и уничтожить опорную точку американцев на Гвадалканаре концентрированными силами, они предпочли бросать свои силы по частям. К тому времени, когда они решили нанести удар общими силами, хороший момент был упущен. Американское командование изменило свою стратегию предусмотрительной обороны на агрессивное наступление и соотношение сил начало меняться в их пользу.

Таким образом, сильные японские наступления в конце октября и середине ноября кончились их поражением, потерей двух линкоров, ряда меньших кораблей и транспортов и около 30 тысяч человек. Это составляло больше, чем они могли позволить себе, и потому вышли из борьбы, хотя окончательное признание потери Гвадалканара было сделано только 9 февраля 1943 года.

После неудачи своих двух атак на жизненно важную линию Австралии японская стратегия пришла, таким образом, во второй половине ноября 1942 года к своему внутреннему перелому. Первая часть японского плана войны - изоляция и оккупация "цели", юго-восточной Азии, была выполнена. С другой стороны, попытки ликвидировать или нейтрализовать базы, с которых союзники могли предпринимать контратаки, не были удачными. Сингапур, Ява, Филиппины, Гуам, Уэйк и западные Алеуты были действительно захвачены японцами. Но сопротивление китайцев не было сломлено, несмотря на то, что Бирмская дорога была перерезана. Австралия также не была нейтрализована. Однако, несмотря на эти неудачи, у японских стратегов были причины надеяться на выполнение второй, еще более трудной части плана - изматывать силы союзников до тех пор, пока они, наконец, не признают свое поражение как свершившийся факт. На каждом направлении, кроме Советского Союза, они окружили свой центральный район буферной зоной для изматывания союзных сил и для отражения их контратак. Только лишь одно расстояние, которое союзники должны были преодолеть в своих продвижениях через Тихий и Индийский океаны, могло служить тормозом их действий. Джунгли Бирмы и Новой Гвинеи, смело преодолеваемые японцами, могли быть еще более грозным препятствием для белых войск, не привыкших жить и сражаться в них. Упрямый фанатизм японских солдат, как и на Гвадалканаре, мог задержать наступление союзников и стребовать большую "пошлину" за каждую отданную пядь земли. Наконец, хорошо развитая сеть морских и авиационных баз давала японцам возможность отвечать на любой удар противников превосходящей контр-концентрацией и создавать неразрывное кольцо вокруг центрального района. "Ни один линейный флот, даже при поддержке авианосной авиации, не может успешно атаковать важные пункты, находящиеся в пределах действия японской авиации берегового базирования", утверждало токийское радио две недели спустя после падения Гвадалканара, в то время как армейский представитель полковник Яхучи заявлял, что "бесчисленное количество островов, разбросанных по обширному Тихому океану, стали базами (то есть базами для самолетов берегового базирования) и в результате, мы имеем абсолютное господство в пределах стратегической сферы действия этих баз". И, наконец, позади этого неразрывного оборонительного кольца находился центральный резерв линейного флота, готовый нанести сокрушительный удар по любой силе союзников, которой удастся проникнуть через внешнее кольцо обороны.

Таким образом, начиная со второй половины ноября 1942 года японцы перегруппировали свои силы в противоположном направлении. С окончанием наступательной фазы войны крупные корабли, линкоры, авианосцы и тяжелые крейсера, были отведены из опасных зон в безопасные районы тыла. В течении следующих восемнадцати месяцев японцы не потеряли ни одного корабля в боевых действиях, за исключением линкора "Mutsu", затонувшего после внутреннего взрыва в заливе Хиросима 8 июня 1943 года. Наоборот, сухопутные и воздушные силы, предназначенные поглощать первые удары атак союзников, бросались вперед, в самые критические районы Японским стратегам показалось, что медленное и дорогостоящее контрнаступление союзников на Новой Гвинее против остатков японских сил3 угрожавших Порт-Морсби со стороны района Гона-Буна. представило им такой неожиданно благоприятный случай для развертывания действий крупного масштаба, что они принялись систематически укреплять до сих пор сравнительно слабые позиции вдоль северного побережья и подбрасывать туда войска. Даже полное уничтожение целого конвоя с 30 тысячами войск самолетами союзников в сражении в море Бисмарка 3 марта 1943 года не могло остановить японцев. Только осенью и зимой 1943 года ряд блестящих амфибийных и воздушных операций Маккартура разорвали, наконец, японскую систему баз вокруг залива Хуон у Лае. Саламауа и Финшхафен. Подобным же образом одновременная жестокая борьба за центральные и северные Соломоновы острова способствовала успокоению японских стратегов, что несмотря на потери, их план изматывания сил союзников выполнялся не так уж плохо.

Эта приятная иллюзия была неожиданно разрушена американским наступлением в центральной части Тихого океана зимой 1943 года. Беспрецедентные усилия американского кораблестроения начали летом и осенью 1943 года давать такие плоды, что немного больше, чем через полгода соотношение сил противника, которое во время компании на Гвадалканаре были более или менее равными, полностью выведено из равновесия. Новый 5-й флот адмирала Спруэнса мог противостоять любой силе противника, а невиданная концентрация авианосцев была непреодолимым оружием для прокладывания дороги через оборонительные позиции которые японцы считали неразрушимыми. В распоряжении адмирала Спруэнса было 800, а немногим позже более 1000, авианосных самолетов, что давало ему возможность иметь преимущество над японскими воздушными силами берегового базирования в любом пункте их оборонительной системы, где бы он ни нанес свой удар, изолировать их ключевые позиции, превзойти их силы при наличии полного господства в воздухе и проведении морских бомбардировок неслыханной интенсивности и, наконец, с приобретением таким образом баз провести изоляцию и нейтрализацию оставшихся японских позиций обойденных при наступлении. Более того, благодаря революционной системе подвижных баз снабжения, одновременно организованных во время первых ударов, он смог преодолеть также трудности в технике передвижения и снабжения, которые до тех пор казались непреодолимыми и на которые сильно рассчитывали японские стратеги, и продолжить свое наступление так далеко, как он пожелает.

Настолько революционна была вся эта новая форма превосходящей морской мощи, что японские стратеги не смогли сразу уловить ее важность. Они так мало понимали в том, что произошло, что не заметили в захвате островов Джильберта совершенно новую линию атаки, они склонны были ее рассматривать как фланкирующую операцию для продолжения одновременного наступления союзников через Соломоновы острова и Новую Гвинею. Широко публикуемые потери солдат морской пехоты у Тарава способствовали их заблуждению, что все идет "согласно плану" и что их передовые посты успешно выполняют свою миссию по сдерживанию "стремительности" наступления союзников. Даже потеря Кваджалейна на Маршаловых островах с сравнительно небольшими потерями не привело их к правильной оценке создавшегося положения. Только после того, как адмирал Спруэнс нанес удар по военно-морской базе Трук, до сих пор являвшейся центром их операций в юго-восточном направлении, они поняли, что весь план войны непоправимо расстроен за три месяца боевых действий, с середины ноября 1943 года до середины февраля 1944 года.

Падение японских ключевых позиций на островах Джильберта и Маршаловых означало больше, чем только разгром их внешней оборонительной зоны. Это означало не более, не менее как провал всей их стратегической системы. Эта система, как мы уже видели, базировалась как в своей наступательной, так и в оборонительной фазах, на разделение функций между двумя дополнительными элементами: с одной стороны передовыми наземными, морскими и воздушными силами, с другой центральным резервом главного флота.

В этом разделении функций роль "расходуемых" передовых сил заключалась не только в поражениях и, следовательно, задержании противника, как в 1943 году, но и, если они не смогут помешать союзникам прорваться, действовать по крайней мере как "ударопоглотители", то есть ослабить силы союзников до такой степени, чтобы главный флот японцев смог бы нанести решающий сокрушительный контрудар. Таким образом, когда передовым силам не удалось задержать адмирала Спруэнса или хотя бы сколько-нибудь ослабить его силы, они не только сами потерпели крах, но и подвергли опасности центральный резерв, так как без их действия как "ударопоглотителя" японский главный флот не мог успешно действовать против главных сил Спруэнса.

С провалом функций их передовых сил, японские стратеги фактически потеряли господство в западной части тихого океана, которое они приобрели после Пирл-Харбора и Куантана. Лишившись этого необходимого дополнения, мощный флот, который японцы так усердно берегли на случай необходимости, был не в состоянии ответить на эту необходимость. Не нанеся ни единого удара он за одну ночь превратился во "флит ин биинг". Куда бы японские стратеги не повернулись, везде их встречала неудача. Если они решат рисковать своим главным флотом в попытке остановить адмирала Спруэнса, то в результате их побьют и отбросят одним ударом. Если же, напротив, они будут продолжать сохранять "флит ин биинг", они не смогут помешать Спруэнсу захватывать их позиции и будут, в конце концов, вынуждены давать ему отпор при еще более неблагоприятных условиях.

Оказавшись поставленными перед такой дилемой японские стратеги не могли решить какой путь выбрать и извивались между двумя. Два раза подряд, при подходе американцев к Марианским островам и к Лейте, они бросали главный флот в отчаянной попытке остановить их, но каждый раз они бесцельно тратили свои лучшие силы, оставляя в резерве другую часть, только для того, чтобы они нашли свою гибель под ударами американских авианосных самолетов в марте и июле следующего года.

Наиболее удачной иллюстрацией колебания японцев между двумя противоречивыми целями сохранения и использования их главного флота может служить интервью, данное японским военно-морским представителем Ито Масанори 26 июля 1944 года в период между битвами за Филиппины и в заливе Лейте, в котором он указывал, что любой план военно-морского боя должен предусматривать необходимость сохранения сил для последующего столкновения и что главная сила ни в коем случае не должна жертвовать собой.

Неудача японского главного флота остановить американское наступление в центральной части Тихого океана явилась концом второй оборонительной фазы японской первоначальной стратегии, точно так же как отход с Гвадалканара знаменовал собой окончание первой наступательной фазы Бои в Филиппинском море и в заливе Лейте показали неспособность японцев помешать своим противникам уничтожить их морскую мощь, что и явилось прямым решением войны на Тихом океане. Подобное же поражение флота Того в 1904 году означало бы провал всей японской стратегической позиции. Но в 1944 году новый инструмент воздушной мощи в соединении с несравнимо большими дистанциями и районами, казалось бы, давал японцам небольшой шанс на доведение конфликта до конца и избежания полного поражения.

Поскольку наступление американцев продолжалось от разбросанных японских позиций по направлению обширных земляных массивов главного японского района, а затем Филиппины. Фриоза и собственно японские острова, то оно направлялось в районы, которые невозможно было больше также легко изолировать и в которых японцы могли концентрировать и маневрировать большими наземными и воздушными силами. Если бы они смогли использовать эти преимущества для замедления американского продвижения, они могли бы сделать его настолько дорогостоящим, что добились бы чего-нибудь лучшего, чем безоговорочной капитуляции.

Таким образом, несмотря на то, что с битвой в Филиппинском море японцы провалили не только план войны. но и проиграли войну, она продолжалась еще в течении целого года. С крушением надежд задержать американцев концентрированными наземными и воздушными силами в продолжительной и тяжелой компании за Филиппины, пришел конец и японской стратегии в смысле ясного плана войны. Упорный фанатизм и полное отчаянье заставляли японцев продолжать войну, пока атомная бомба не вынудила императора прекратить эту бессмысленную борьбу.

Что больше всего поражает в стратегии японцев, так  это ее контраст со стратегией Адольфа Гитлера. Обе страны просчитались в своих расчетах. Но они просчитались "в различных направлениях". Адольф Гитлер умышленно начал войну с Польшей с тем, чтобы использовать свое превосходство, пока оно не было потеряно. Он понимал, что не может больше надеяться на достижение успеха только путем показа своей силы. Но он был уверен, что он сможет контролировать конфликт, который он так необдуманно начал и провести свою агрессивную войну в виде отдельных "эпизодов". Когда после начала польской компании его расчеты не оправдались, и он оказался втянут в "неограниченную" смертельную борьбу, которой он любой ценой желал избежать, он спас себя только успехом своих дерзких стратегических импровизаций в Норвегии и на западе. Этот ряд побед, достигнутых вопреки желаниям Генерального Штаба, временно отстранил его от непосредственных последствий его ошибки. Никто из его военных советников не мог противоречить ему, ни сдерживать его.

На первый взгляд казалось, что японская стратегия не слишком отличается от немецкой. Она также намеренно начала войну против Великобритании и Соединенных Штатов и также сделала это с тем, что использовать свое временное превосходство в подготовленности. Но дух и мотивы, крывшиеся под этими внешними действиями, были различны. Как мы уже видели, японские стратеги были побуждаемы не пустым оптимизмом, не желанием схватить легкий успех, а страхом и опасением и в войне они видели единственный выход из тяжелого положения, к которому их привел "Китайский инцидент". Они так мало были уверены в успехе, что их тщательно разработанный план предназначался во-первых и главным образом для убеждения самих себя в том, что у них есть возможность выиграть войну, при условии, если у них будет тщательно разработанный план и если они не дадут втянуть себя в авантюру.

По сравнению с полным отсутствием генерального плана у Гитлера, безрассудочными импровизациями, припадками невменяемости, упрямым отказом признавать обратное тщательная подготовка японцев, их приверженность к своей идее "ограниченной" войны и планирование не только первоначальной молниеносной войны, но и продолжительного испытания сил в дальнейшем, поражает своей трезвостью. Тем не менее эти планы базировались, в действительности, на полном и основательном непонимании всего положения, политического не меньше, чем стратегического. Успехи их предшественников в войнах с Китаем и Россией были достигнуты благодаря их умелому использованию своего одностороннего господства - владения морем. Как Китай, так и Россия были главным образом сухопутными державами и, будучи однажды побежденными они не могли восполнить свои морские потери и разорвать железное кольцо, затянутое японцами вокруг их объектов. Однако осенью 1941 года японцы начали войну не с двумя сухопутными державами, а с двумя сильнейшими морскими и промышленными государствами, которых, несмотря на временные успехи, они никогда не могли совсем изгнать из морей и помешать им рано или поздно вернуться обратно со значительно превосходящими силами. Другими словами, теперь они уже не вели "ограниченную войну" морской силой против сухопутного государства, а вели войну с существенно превосходящей их морской силой. Единственную надежду восстановить равновесие они возлагали на ударопоглощающее действие колоссальных дистанций, которые должны были преодолеть союзники, чтобы нанести ответный удар. Когда зимой 1943/44 года под ударами новой концентрированной мощи рухнула и эта надежда, весь стратегический план японцев развалился как карточный домик.

Их ошибка шла еще глубже. Их прежние конфликты с Китаем и Россией могли быть ограничены в стратегическом отношении, потому что они были ограничены и в политическом отношении. Как для Китая, так и для России ставка в игре представляла периферийный интерес, больше того - интерес только для правящих кругов, а не для народов. Таким образом эти правящие группы не могли ввести в войну все силы своих империй и когда решение войны шло не в их пользу, они готовы были скорее согласиться на невыгодный договор, чем продолжать борьбу, которая начинала разжигать затаенный огонь внутреннего недовольства в открытое восстание. С другой стороны даже если большая часть британских и американских морских сил была поглощена борьбой против Гитлера, то и тогда японские стратеги никогда не могли надеяться изгнать их совсем с морей. Все эти политические и психологические стороны игнорировались японскими стратегами во второй мировой войне. Разрабатывая свои планы на чисто стратегических основах, они неправильно оценивали характер своих противников и колоссальное психологическое влияние атаки на Пирл-Харбор, а также настоятельную необходимость теснейшей связи между их политической и стратегической оценкой данного конфликта, в результате они начали войну, которую пытались вести в стратегическом отношении как "ограниченную", а в политическом как "абсолютно" расовую борьбу не на живот, а на смерть.

Клаузевиц, великий немецкий военный мыслитель, сказал в своем последнем заявлении, что государственный деятель или командующий призван правильно оценить характер войны, которую он готовит начать, с тем чтобы не принимать ее за что-то или превратить ее во что-то, чем она по сложившейся обстановке быть не может. Это первая и самая исчерпывающая задача стратегии. Мы видели, что Адольф Гитлер полностью игнорировал этот совет. Японские стратеги со своей стороны откровенно льстили себе, что они следовали ему. Но они впали в ту самую ошибку, от которой Клаузевиц предостерегал. Они погрузились в борьбу, для которой у них не было сил, и по характеру обстановки не могло быть ни в политическом, ни в стратегическом отношении - "ограниченной войны".