Количественный рост флота и развитие его техники вызвали значительное увеличение набора (с 1897 года) и изменение порядка комплектования флота нижними чинами (с 1898 года). Ежегодный план набора превысил 10 тысяч человек. В 1899 году было призвано 14040, а в 1904 году - 15642 новобранца (74). Общая численность нижних чинов в 1900-1904 годах увеличилась с 48,7 до 61,4 тысяч человек (второе место в мире после английского флота, где насчитывалось 122,9 тысяч матросов и унтер-офицеров).
Набор призывников во флоте стал осуществляться во всех губерниях России (кроме «окраины»), а не только в приморских, как ранее. Для морской службы в первую очередь отбирались люди, знакомые с техникой, в том числе промышленные рабочие. В 1899 году грамотные призывники составили около половины пополнения Балтийского флота. К 1905 году среди нижних чинов насчитывалось около 50 % призванных из крестьян и около 30 % - из среды рабочего класса. Рост грамотности и сознательности матросов настоятельно требовал изменения методов воспитания и совершенствования системы стимулирования служебной активности. Однако офицерский корпус и судовые священники оказались совершенно к этому не готовыми и в основном придерживались традиционных установок, основанных на незыблемости веры и заведомом превосходстве барина над крестьянином. Между тем некоторые матросы, не без влияния революционных идей, в политическом развитии оставили позади не только служителей церкви, но и большинство офицеров. Не соответствовала времени и сама система прохождения службы с сохранением ее семилетнего срока - самого большого среди флотов морских держав. В большинстве последних матросы служили по три-четыре года, кроме английского флота, принимавшего добровольцев за жалование на 12 лет. Объективными поводами для недовольства матросов российского флота были также низкий уровень жалования, исполнение вестовыми обязанностей денщиков при офицерах, различные ограничения прав, которые можно было расценивать как унижающие человеческое достоинство. Все это, однако, не беспокоило командный состав флота, для которого во время революционных событий 1905-1906 годов явилось неожиданностью предъявление матросами не только «экономических», но и политических требований.
Многолетняя практика применения закона 1874 года о всеобщей воинской повинности к началу XX века обеспечила накопление достаточного резерва для пополнения флота в военное время. В 1900 году на учете состояло 14,8 тысяч запасных нижних чинов флота и 41 тысяча ратников морского ополчения. В ГМШ капитаном 2-го ранга Давидовичем-Нащинским были разработаны мобилизованные книжки и карты для призыва матросов в губерниях. Эти документы в 1904 году позволили местным воинским начальникам сориентироваться в сложной номенклатуре флотских специальностей и призвать необходимых матросов - специалистов (75).
В 1900-1901 годах учебные отряды на Балтике и на Черном море были расширены и преобразованы в самостоятельные части, выведенные из состава флотских дивизий. Во главе отрядов поставили постоянных начальников в чинах контр-адмиралов. Учебно-артиллерийский отряд Балтийского флота готовил артиллерийских офицеров и квартирмейстеров, а для Балтики и Сибирской флотилии - комендоров и гальванеров. Он объединял Артиллерийский офицерский класс, Артиллерийскую школу для нижних чинов и судовые команды приписанных к отряду трех старых броненосцев, крейсера «Минин», минного крейсера «Воевода» и канонерской лодки «Гроза». Штат переменного состава Артиллерийской школы довели до 920 учеников старшего класса и до 1000 вновь поступивших из новобранцев (76).
Учебно-минный отряд Балтийского флота, объединивший Минный офицерский класс, класс минных механиков, Минную школу для нижних чинов и судовые команды восьми кораблей различных классов, готовил для всего флота минных офицеров и механиков, минных и минно-машинных квартирмейстеров, а для Балтики и Сибирской флотилии-минеров и минных машинистов. Штатом Минной школы предусматривалось обучение 675 учеников старшего класса и 650 человек нового набора. С 1900 года Учебно-минный отряд готовил также минеров, обученных радиотелеграфированию.
На Учебный отряд Черноморского флота возложили подготовку комендоров, гальванеров, минеров и минных машинистов для Черного моря и Каспийской флотилии. Отряд включал Артиллерийскую (260 учеников) и Минную (220 учеников) школы, а также команды трех учебных судов и одного транспорта. В летних кампаниях все учебные отряды дополнялись броненосцами, крейсерами и миноносцами из боевого состава. Ученики отдельных школ - машинных, строевых квартирмейстеров и других - практиковались, в основном, на устаревших кораблях. Появление новейшего специализированного учебного судна «Океан», лучшего для практики машинистов и кочегаров, открывало перспективы наиболее рационального подхода к подготовке специалистов. Однако, эта перспектива в отношении артиллеристов и минеров была отчасти реализована только после войны.
Возраставшие потребности эскадры Тихого океана вызвали появление новых учебных подразделений. Так, в 1897 году крейсер 2-го ранга «Крейсер» под командованием капитана 2-го ранга Г.Ф.Цывинского начальник эскадры назначил для подготовки строевых квартирмейстеров. В декабре 1898 года во Владивостоке была создана уже постоянная Школа строевых квартирмейстеров с шестимесячным зимним курсом обучения. В 1903 году по ходатайству контр-адмирал В.К.Витгефта крейсер 1-го ранга «Дмитрий Донской» отправил на Дальний Восток в качестве учебно-артиллерийского корабля.
Достаточно высокий уровень развития системы подготовки нижних чинов позволил в военное время успешно обучить многочисленных новобранцев и направить их на корабли. Дополнительные потребности покрывались призывом 6,6 тысяч запасных матросов и унтер-офицеров, которые на кораблях
2-й эскадры Тихого океана составили от 15 до 18 % общей численности нижних чинов. Опасности войны не вызывали возрастания дезертирства, что свидетельствует о достаточно высоком духе рядового состава флота. Немногочисленными «нетчиками», как и до войны, оказались матросы «дурного поведения», зачастую из разряда штрафованных, то есть бывших под судом. Многие нижние чины проявили себя не только храбрыми воинами, способными к самопожертвованию, но также инициативными исполнителями и руководителями, принимавшими самостоятельные решения. Среди них можно назвать боцманмата с броненосца «Победа» Петра Апалинова, кавалера всех четырех степеней Знака отличия Военного Ордена, или машинного квартирмейстера 1-й статьи с крейсера «Баян» Василия Бабушкина, участника боев под Порт-Артуром и Цусимского сражения.
Качество подготовки матросов и унтер-офицеров было достаточно высоким. Но достижение его обеспечивалось экстенсивным путем - за счет увеличения сроков обучения. Неоправданно много времени тратилось на теоретический курс и строевую подготовку. В практическом обучении комендоров не применялись береговые тренажеры, зато во время практического плавания стремились к освоению всех систем артиллерийского вооружения, количество которых из года в год возрастало. Так, в кампании 1900 года ученики-комендоры старшего класса проходили 21 урок стрельбы из различных орудий, имевшихся на кораблях Учебно-артиллерийского отряда, в том числе из новейших патронных, а также из совершенно устаревших образца 1867 года (77). К сожалению, руководители учебных отрядов - адмиралы З.П.Рожественский, Д.Г.Фелькерзам, Н.И.- Небогатов, П.П.Молас - не смогли оценить значение специализации в обучении артиллеристов. Характерно, что многие выпускники учебных отрядов, успешно освоив весь курс подготовки, при назначении на корабли флота вновь сталкивались с совершенно незнакомыми им новыми артиллерийскими установками.
Комплектование флота кадровыми сверхсрочнослужащими - старшими боцманами и кондукторами - затруднялось отсутствием системы их подготовки и малыми размерами жалования, которое на берегу составляло 45-55 рублей в месяц. К 1904 году не удалось заполнить даже утвержденные весьма ограниченные корабельные кондукторские штаты (580 человек). На кораблях эскадры Тихого океана служили 96 старших боцманов и кондукторов - несколько более 0,5 % от количества нижних чинов (17.528). Только при комплектовании 2-й эскадры Тихого океана на каждый большой броненосец удалось назначить от 12 до 16 кондукторов. Общее их число на кораблях достигло 268 человек, что составило 1,7 % нижних чинов (15187). Среди кондукторов были настоящие мастера своего дела, такие как инструктор Учебно-артиллерийского отряда гальванер Иван Алференко, первый радиотелеграфист нашего флота - минер Андрей Безденежных, комендоры Иван Расторгуев и Владимир Пацирев, командовавшие башнями на броненосце «Орел» в Цусимском сражении.
Перспективы развития флота в 1898 году вызвали увеличение штата Морского кадетского корпуса до 600 воспитанииков. Кроме того, было разрешено ежегодно принимать по 50 человек в младший специальный класс из других военных и гражданских учебных заведений - в основном из реальных училищ и гимназий. Ежегодный выпуск с 52 человек (1898 год) увеличился до 128 (1904 год) - то есть более, чем в два раза. Всего в 1898-1905 годах Морской кадетский корпус выпустил во флот 794 мичмана.
Такой количественный рост, однако, не сопровождался соответствующим улучшением обучения и воспитания. Директора корпуса в 1896-1901 годах контр-адмирала А.Х.Кригера воспитанники видели только на парадах или в театре (78), заботы его ограничивались улучшением материальной базы. Между тем, естественный процесс развития техники приводил к перегрузке учебных программ специальными дисциплинами, а военно-морской подготовке гардемарин уделялось явно недостаточное внимание. Так, курс Морской тактики, изданный для Морского корпуса в 1898 году лейтенантом Н.А.Кладо, даже не был вынесен на выпускные экзамены. Дисциплина вообще оставляла желать лучшего, а осенью 1898 года двое воспитанников покончили самоубийством. После А.Х.Кригера несколько месяцев в 1901-1902 годах Морской корпус возглавлял контр-адмирал А.М.Доможиров, недавний командир крейсера «Россия» и участник войны в Китае, имевший репутацию одного из выдающихся офицеров флота. Скоропостижная смерть помешала ему провести намеченные преобразования. Сменивший А.М.Доможирова контр-адмирал Г.П.Чухнин (1902-1904 годы) все свое внимание сосредоточил на дисциплине, лучшим средством укрепления которой он считал различные наказания. Противоположностью педантичному Г.П.Чухнину был контр-адмирал Н.А. Римский-Корсаков (1904-1906 годы), известный заботливостью и сердечным отношением к воспитанникам. Им обоим не суждено было приблизить подготовку флотских офицеров к реальным потребностям войны на море. И это при наличии сильного состава преподавателей, в числе которых были такие офицеры, как А.Н.Крылов, В.М.Сухомель, А.П.Шершов, Н.О.Эссен, Н.Л.Кладо и другие.
Важным событием в жизни Морского корпуса стало празднование его 200-летнего юбилея, состоявшегося в январе 1901 года с участием императора, генерал-адмирала и отца Иоанна Кронштадского. Корпус получил новое знамя и особый нагрудный знак. В параде участвовал взвод кадет, одетых в исторические формы одежды. Памятник основателю Навигационной школы - Петру Великому торжественно открыли в Столовом зале, где состоялся бал с участием шести тысяч гостей. Многочисленные питомцы старейшего учебного заведения страны и гардемарины, принимавшие участие в торжествах, всего через три года оказались в водовороте трагических событий, стоивших жизни десяткам морских офицеров. Война, в свою очередь, вызвала патриотический порыв молодежи - в 1905 году на 40 вакансий младшего специального класса было подано 300 заявлений. Из ста человек прекрасно выдержавших экзамены особым распоряжением в корпус зачислили семьдесят.
В сентябре 1898 года 100-летний юбилей отмечало и Морское техническое училище императора Николая I, которое в этом месяце было переименовано в Морское инженерное училище с сохранением «императорской принадлежности». Старшим на сравнительно скромных торжествах в Кронштадте оказался вице-адмирал П.П.Тыртов. Штат училища был доведен до 240 воспитанников и впервые предусматривал должности ротных командиров. Училище испытывало постоянные трудности с набором, так как лучшие выпускники-реалисты и гимназисты предпочитали гражданские учебные заведения. Сказывалась известная неопределенность служебного положения инженер-механиков и кораблестроителей во флоте. Ежегодный выпуск специалистов в 1900-1905 годах вырос с 28 до 42 человек. Новый начальник училища (с 1900 года) - генерал-майор А.И.Паромен- ский, ранее бывший инспектором классов, приложил много усилий к пополнению материальной базы и реальному улучшению обучения и воспитания. Особое внимание он уделял становлению немногочисленных преподавателей, среди которых выделялись кораблестроитель Г.Ф.Шлезингер, инженер-механик А.И.Погодин, К.М.Келпш и Г.Н.Пио-Ульский.
С 1900 года было повышено береговое денежное содержание офицерского состава флота. По новому положению мичман на берегу в Балтийском и Черноморском флотах получал от 76 до 106 рублей в месяц, а в заграничном плавании - от 129 до 144 рублей, старший инженер-механик на большом корабле - соответственно 183 и 310 рублей в месяц, командир корабля 1- го ранга - 317 и 685 рублей и вице-адмирал, командующий эскадрой - 600 и 1527 рублей.
Увеличение выпусков Морского кадетского корпуса и Морского инженерного училища оказалось недостаточным для искоренения возраставшего некомплекта флотских офицеров и инженер-механиков. Штаты офицеров строевого состава и инженер-механиков флота, утвержденные в декабре 1903 года предусматривали 22 вице-адмирала, 35 контр-адмиралов, 451 штаб-офицеров, 1677 обер-офицеров (в том числе 777 мичманов), 11 флагманских инженер-механиков, 140 старших инженер-механиков и 377 помощников старших и младших инженер-механиков (79). Для заполнения штатов не хватало сотен обер-офицеров и младших инженер-механиков. Так, к лету 1904 года в списках флота состояло всего 1229 лейтенантов и мичманов - около 74 % штатной численности. Не лучше обстояло дело и с инженер-механиками. К началу войны проблему некомплекта не удалось разрешить даже на эскадре Тихого океана - в январе 1904 года на кораблях 1-го ранга не доставало по 4-5 строевых офицеров на каждом (80).
Таким образом, сохранение сословной обособленности Морского корпуса и неопределенное положение Морского инженерного училища не позволили привести выпуск офицеров и инженер-механиков в соответствии с потребностями растущего флота. В военное время для укомплектования кораблей были призваны прапорщики запаса по морской и механической частям, которые на броненосцах 2-й эскадры Тихого океана составили до 14 % всех офицеров и инженер-механиков. В незначительной степени флот пополнился также мичманами, произведенными из юнкеров флота и инженер-механиками - выпускниками гражданских высших технических учебных заведений.
В Минном офицерском классе с 1900 года стал изучаться радиотелеграф - именно минным офицерам было доверено заведование корабельными станциями беспроволочного телеграфирования. Вопросы же тактики применения оружия оставались второстепенными как в программах всех офицерских классов, так и в Николаевской морской академии. Артиллерийский офицерский класс из-за перегрузки Учебно-артиллерийского отряда стрельбами учеников-комендоров и недостатка штатных офицеров не обеспечивал практической подготовки слушателей к управлению стрельбой.
Курс военно-морских наук в академии ежегодно выпускал до 14 офицеров, однако не давал никаких преимуществ по службе (как в Академии Генерального штаба) и не служил необходимой ступенью образования для занятия высших командных или штабных должностей. Большинство адмиралов и командиров относилось к самому курсу и его выпускникам довольно скептически. Правда, под влиянием великого князя Александра Михайловича в Николаевской морской академии прочное место заняла ежегодная военно-морская игра. К сожалению, результаты проведенных игр почти не находили отражения в практике строительства и подготовки флота. В начале XX века лица с академическим образованием составляли до 6 % офицерского корпуса флота (81). Большинство «академиков» - гидрографы (штурмана), кораблестроители, инженер-механики - получили чисто научно-техническую подготовку, весьма далекую от непосредственного дела. Сухопутная Михайловская артиллерийская академия также не учитывала специфики флота. Пренебрежение военной стороной морского дела являлось характерной чертой офицерского образования и привело к трагическим последствиям в ходе войны с Японией.
Недостатки в подготовке офицерского состава Флота усугублялись, а, в значительной степени, и являлись следствием сложившейся к началу ХХ-го века системой прохождения службы. Последняя определялась "Положением о морском цензе" (1885 год) и несколькими частными положениями 1886 и 1891 годов. "Цензовая" система была создана по инициативе управляющего морским министерством в 1882-1883 годах адмирала Н.А.Шестакова. Шестаков совершенно справедливо возмущался бывшим до 1825 года избытком штаб-офицеров, которые зачастую управляли портовыми буксирами, и наличием в списках адмиралов, никогда не командовавших боевыми кораблями 1-го ранга. Положение 1885 года родилось в результате тщательной проработки вопроса специальной комиссией вице-адмирала П.А. Перелешина.
В основу новой системы Шестаков положил принципы штатной дисциплины и строгого отделения строевой корабельной службы, офицеры которой становились полноценными специалистами минного артиллерийского и штурманского дела, от береговой и инженерно-технической. Обязательными условиями для обычного (по линии) производства флотского офицера или инженер-механика в следующий чин (звание) стало не только "удостоверение начальства" (представление), но выполнение им морского ценза - определенного количества месяцев плавания. Производство осуществлялось только при назначении на соответствующую чину свободную вакансию (должность).
Например, мичман (X класс "Табеля о рангах") мог стать лейтенантом (IX класс) только после 40 месяцев плавания (в том числе и в морском корпусе). Чин капитана 1-го ранга (VI класс) присваивался только после 12 месяцев плавания старшим офицером на судах 1-2-го рангов и 12 месяцев - командиром судна 2-го ранга. Для производства в капитаны 2-го ранга (VII класс) лейтенант должен был иметь не менее 98 месяцев плавания, в том числе 58 месяцев - в чине лейтенанта, даже для производства в контр-адмиралы (IV класс), что предусматривалось только "за отличие" (то есть - по особому выбору), требовался четырехлетний стаж командования судном 1-го ранга, включавший четыре месяца внутреннего или восемь месяцев заграничного плавания.
Для "большинства" чинов (званий) устанавливался предельный возраст, по достижении которого офицер (инженер- механик) увольнялся в отставку, Он составлял от 47 лет (для лейтенанта) до 60 лет (для контр-адмирала). Мичман (младший инженер-механик) подлежали увольнению после пребывания 10 лет в чине. Для получения полного оклада пенсии обер-офицеру полагалось отслужить не менее 30 лет, штаб-офицеру и адмиралу - 35 лет.
Высший чин петровского "Табеля о рангах" - генерал-адмирал (I класс) - еще известными указами Екатерины II, Павла I и Николая I был фактически превращен в "звание" для лиц императорской фамилии, назначаемых для управления флотом. Действующим высшим чином оставался чин адмирал (II класс), который присваивался только по усмотрению императора. Для адмиралов не устанавливалось ни штатного состава, ни предельного возраста, что означало пожизненную службу, а на практике - пожизненное пребывание в списках Флота на какой-либо почетной должности, часто - на "синекуре". Для получения адмиральского чина, кроме прочих заслуг, надо было обладать таким важным качеством, как долголетие. Хотя этот чин и мог быть присвоен на четырех действующих должностях (управляющий министерством, начальник ГМШ, главные командиры Черноморского флота и Кронштадского порта), но обычно стать адмиралом успевал только управляющий министерством и некоторые вице-адмиралы при назначении их в Государственный или Адмиралтейств-советы или при увольнении их в отставку.
Список из двенадцати адмиралов Российского Флота (не считая генерал-адмирала и германского императора Вильгельма II) в 1904 году возглавлял почтенный 73-летний Н.М.Чихачев. Ни он, ни другие адмиралы, кроме Е.А.Алексеева (второй по списку), не занимали командных должностей, то есть не играли заметной роли в управлении Флотом. В списке из 25 вице-адмиралов пятым был С.О.Макаров, самый молодой по возрасту и самый старший в чине из тех, кто находился на командных постах, Возраст вице-адмиралов колебался от 55 до 71 года (предельный по положению - 65 лет). Во время войны оказалось, что из их числа вовсе не просто выбрать кандидатов на должности командующих флотами или эскадрами.
Война выявила и трудности с назначением младших флагманов, хотя в списках состояли 35 контр-адмиралов в возрасте от 51 до 57 лет. Естественными преемниками флагманов в военное время были старшие штаб-офицеры, командиры кораблей 1-го ранга, флотских экипажей и начальники отрядов. К этой категории относились 99 капитанов 1-го ранга (в возрасте от 44 до 54 лет). Старшими офицерами крупных кораблей, командирами судов 2-го ранга и эскадренных миноносцев были 300 капитанов 2-го ранга (39-46 лет).
Последних недоставало до штатной численности 49 человек, поэтому некоторые из указанных должностей исполняли старшие из лейтенантов, часть которых получала штаб- офицерские оклады (по чину капитан- лейтенанта, упраздненного в 1885 году). Возраст таких лейтенантов лежал в пределах от 34 до 40 лет. Они же были старшими флот-офицерами и флагманскими специалистами в штабах начальников эскадр.
Такова была краткая количественная характеристика состава флагманов, командиров и следующих за ними флотских офицеров, игравших главные или важные подчиненные роли в руководстве боевыми действиями и в подготовке к ним отдельных кораблей и Флота в целом. Казалось, что применение цензовой системы позволило обеспечить должную избирательность для высших назначений и получить высококачественный в целом состав командиров и флагманов.
Однако в реальной жизни Российского Флота все сложилось иначе, так как прогрессивные в целом положения 1885-1891 годов получили совершенно искаженную практику применения. Новая система вскоре после ее введения свелась к поочередному отбыванию офицерами морского ценза, после чего многие из них просто ожидали вакансий для производства в следующий чин. Впоследствии в своих воспоминаниях "Флот и Морское ведомство до Цусимы и после" (С-Петербург, 1911) современник действия цензовой системы В.И.Семенов писал: "На деле вышло так, что начальство оказывалось обязанным дать офицеру следующее назначение, раз только минимум требований был выполнен."
В результате, на ответственные командные должности зачастую назначались недостаточно подготовленные, но "отбывшие ценз" офицеры. Командиры кораблей, отрядов и начальники эскадр регулярно сменялись, освобождая дорогу другим для отбывания морского ценза. Последнее служило и главным основанием для частой смены обер-офицеров, переходивших с корабля на корабль, находящийся в кампании или в заграничном плавании. Необходимость таких перемещений усугублялась и известным некомплектом офицеров, вызванного на рубеже XIX- XX веков быстрым ростом корабельного состава Флота.
В основе причин таких отрицательных явлений лежали как глубинные особенности российской действительности того времени, так и действия высших органов политического и военно-морского руководства, а также внешние обстоятельства.
Во-первых, само по себе применение цензовых правил осуществлялось на определенном социальном уровне, затрагивая интересы российского дворянства. Флотские офицеры были особой кастой в составе этого дворянства и, неся службу Царю и Отечеству, считали себя вправе требовать положенного им по закону продвижения в чинах, связанного с ростом жалования и другими привилегиями. Напомним, что в 1896 году производство в офицеры из нижних чинов, весьма редкое и ранее, было отменено, а Морской кадетский корпус был практически закрыт для детей "простолюдинов".
Во-вторых, морская служба, трудная и опасная во все времена, требовала определенных стимулов и отличий. Тем более, что в те времена по закону офицер мог выйти в отставку и вернуться в строй по личной просьбе ("домашним обстоятельствам").
В-третьих, лица императорской фамилии, стоявшие во главе страны и Флота, сами имевшие привилегии по рождению, в подчиненных ценили прежде всего личную преданность и ставили превыше всего показную сторону военной (и военно-морской) службы.
В четвертых, со "времен благословенной памяти императора Александра I" в службе российского морского офицера было узаконено преобладание "берегового элемента". Это преобладание обеспечивалось подразделением всего личного состава флота на флотские экипажи - береговые части, аналогичные стрелковому батальону. Каждый такой экипаж во время кампании, как правило, укомплектовывал командами один корабль 1-го ранга, один корабль 2-го ранга и несколько мелких судов. На Балтике и на Черном море флотский офицер обычно из двенадцати месяцев года только четыре проводил в плавании, а остальные восемь служил на берегу, обучая своих матросов строевым приемам.
Наконец, длительное мирное время исключало внеочередные производства в чины "за отличия в делах против неприятеля". Ветераны и герои войны 1877-1878 годов в лучшем случае уже были заслуженными адмиралами (Макаров, Скрыдлов, Дубасов Нилов и др.), а в худшем - ушли из жизни или из флота. Опыт же войны в Китае 1900-1901 годов носил ограниченный характер, а отдельные подвиги и награды офицеров не меняли общей картины. На первый план выдвигались такие качества, как хорошая выправка, умение поставить строевое обучение и личная преданность начальству.
Изучение послужных списков офицерского состава показывает, что до капитана 1-го ранга, то есть до командира большого корабля, мог дослужиться каждый выпускник Морского корпуса. Условиями было желание служить и плавать, элементарные навыки в организации береговой и корабельной службы, понятие о безопасности кораблевождения и известная осторожность, а также здоровье, так как в те времена количество конкурентов сокращалось ранними смертями от болезней.
Конечно, при этом надо было "выплавать ценз" и желательно было иметь определенную поддержку родственников или начальства (протекцию).
Несомненными достоинствами российских морских офицеров были верность долгу и присяге, сравнительно высокий уровень образования, в том числе и специальной подготовки. Знание и служебное рвение ценились начальством, но в мирное время, если и влияли на продвижение по служебной лестнице, то в пределах своего выпуска из Морского кадетского корпуса. Корпоративность и товарищеские отношения, характерные для офицеров Российского Флота, имели и положительное значение. Соблюдение кодекса чести и стремление отличиться в целом высоко ставилось в офицерской среде, так же как и личная храбрость. Надо признать, что присвоение казенных денег (растрата) и использование служебного положения офицерами и адмиралами не были особо редкими явлениями. Наиболее серьезные случаи заканчивались судом или отставкой с погашением долга, и иногда приводили к самоубийству виновника, пытавшегося таким образом смыть с себя позорное пятно.
Зато русско-японская война богата и примерами личной и коллективной храбрости офицеров, которые в своем большинстве показывали подчиненным примеры доблести и готовности умереть за Отечество. Гораздо хуже обстояло дело с умением командовать кораблями в боевой обстановке и добиваться победы в столкновениях с противником на море. Мирное цензовое прохождение службы вело к формализму в боевой подготовке, что впоследствии было названо В.И. Семеновым (автор известной "Расплаты") "отбыванием номеров" различных учений.
Формальная отработка боевых упражнений без тактического фона и сложного маневрирования, которое цензовые командиры справедливо полагали опасным, приводила к тому, что командиры кораблей, начиная с эскадренных миноносцев, не имели правильного понятия о действительности оружия и способах его применения. На Флоте преобладал тип "миролюбивого" командира, терявшегося в боевой обстановке и мало способного не только к активным действиям, но и неуверенного в простом маневрировании.
Это показали первые же дни войны на море. Один из лучших командиров эскадры Тихого океана капитан 2-го ранга В.А.Степанов ("Енисей") повел заградитель задним ходом к своему же минному заграждению, где тот и подорвался. Сознавая свою вину, Степанов отказался покинуть гибнущий корабль и разделил его трагическую судьбу.
Капитан 2-го ранга В.Ф.Сарычев (Георгиевский кавалер за бой при Таку в 1900 году), наоборот, поспешно покинул вместе с командой крейсер "Боярин", оставшийся на плаву после подрыва на мине, и убыл на миноносце в Порт-Артур, даже не убедившись в уничтожении корабля. То же самое сделал и командир миноносца "Сторожевой" капитан 2-го ранга А.П.Киткин, дважды безуспешно стрелявший по неподвижному "Боярину" минами Уайтхеда. Рядом был другой миноносец, но Киткин, будучи старшим, не использовал его, чтобы подорвать крейсер, и оба миноносца ушли в Артур, а "Боярин" выбросило на берег.
Впрочем, и другие командиры миноносцев словно забывали, что их корабли вооружены пушками и минными аппаратами. Также было на дежурных миноносцах "Расторопный" и "Бесстрашный", посланных в дозор для охраны эскадры в роковую ночь нападения японцев, Командир первого из них капитан * -го ранга Сако позднее в следственной комиссии показал, что у него мины в аппаратах не были приведены в боевой положение, а командир миноносца "Бесстрашный" капитан 2-го ранга Циммерман не помнил, готовились ли минные аппараты к выстрелу.
В ночь на 29-е января на входе в Порт-Артур "Стерегущий" (командир лейтенант Кузьмин-Караваев 2-й) не смог разойтись с "Боевым (капитан 2-го ранга Елисеев). В результате столкновения на последнем залило водой машину через пробоину в правом борту, и он вышел из строя для аварийного ремонта.
В этом случае никакого противника рядом не было. Когда же появились японцы, то получилось еще хуже. Командир миноносца "Внушительный" лейтенант Подушкин 12 февраля 1904 год вблизи Порт-Артура был застигнут японскими крейсерами адмирала С.Дева. Вместо прорыва в гавань он направил свой миноносец на берег в Голубиной бухте, где тот и был расстрелян противником.
Известно, что вице-адмирал Макаров, прибыв в Порт- Артур и разобравшись в обстановке, был недоволен большинством командиров крупных кораблей и миноносцев. После столкновения двух броненосцев он сместил командира "Севастополя" капитана 1-го ранга Н.К.Чернышева и назначил на его место командира крейсера "Новик" Н.О.Эссена, бывшего 121-м (!) в списке капитанов 1-го ранга. Макаров же собирался назначить капитана 2-го ранга М.П.Васильева на "Цесаревич" и капитана 2- го ранга Н.А.Кроуна на "Пересвет". Эти офицеры, хотя и были старше Эссена по времени производства, все же "переходили дорогу" более "достойным" кандидатам. По поводу назначения командира "Цесаревича" между адмиралами Макаровым и Алексеевым возник конфликт, который, однако, не успел разрешиться. И Васильев, и Кроун не успели вступить в командование, они погибли вместе с Макаровым на "Петропавловске".
Командующий флотом планировал и замены командиров миноносцев, из которых он заметно выделял только лейтенанта В.И.Лепко и капитана 2-го ранга М.Ф.Шульца, назначенного вскоре вместо Эссена на "Новик". Макаров успел назначить шесть новых командиров: капитана 2-го ранга Ф.В.Римского-Корсакова (на "Беспощадный"), лейтенантов Н.Н.Азарьева (на "Бурный"), А.С.Максимова (на "Бесшумный"), Лукина (на "Сторожевой"), М.К.Бахирева (на "Смелый") и Тыркова 2-го (на "Разящий"). Он также поставил во главе 2-го отряда миноносцев капитана 2-го ранга М.В.Бубнова, минный транспорт "Амур" поручил капитану 2-го ранга Ф.Н.Иванову, миролюбивого Киткина 1-го списал на разоруженный старый крейсер "Разбойник" и перевел на берег ряд других цензовых командиров.
Назначенного из Санкт-Петербурга командиром "Страшного" лейтенанта К.К.Юрасовского, Макаров знал по лихим учебным атакам еще в кампании 1898 года на Балтике, когда тот на своем миноносце ночью врезался в броненосец "Адмирал Ушаков". Но именно Юрасовский (28 марта он стал капитаном 2-го ранга) своими действиями осложнил обстановку, которая привела к гибели "Петропавловска". В ночь на 31 марта 1904 года командир "Страшного" отстал от своего отряда и пристроился к японцам, которых ошибочно принял за своих. Позднее говорили, что капитан Юрасовский страдал слабостью зрения. Так или иначе, утром 31 марта "Страшный" героически погиб в неравном бою вместе со своим командиром, а поспешивший ему на выручку командующий флотом чуть позже попал на выставленное японцами минное заграждение. На "Петропавловске" в числе 650 погибших моряков были и лучшие флагманские специалисты нашего флота - артиллерист капитан 2-го ранга А.К.Мякишев и минер - капитан 2-го ранга К.Ф.Шульц, которых Макаров ценил очень высоко.
Гибель Макарова произвела деморализующее впечатление на большинство флагманов и офицеров флота Тихого океана. Минобоязнь и стремление остаться в осажденной вскоре японцами крепости стали преобладающими "тактическими приемами" артурских командиров. На совещании флагманов и капитанов у контр-адмирала В.К.Витгефта в мае-июне все командиры больших кораблей, кроме Эссена, почти единогласно высказывались против выхода в море и сражения с японским флотом, чем озадачивали даже самого адмирала, также, впрочем, считавшего невозможной победу над японцами в морском сражении.
Николай Оттович Эссен оказался, мягко говоря, неважным для Витгефта штабным работником (он некоторое время был флаг-капитаном), зато его броненосец сражался с противником до последних дней обороны Артура, когда его собратья уже мирно опочили пораженные японскими снарядами на внутреннем рейде. Спасти "Севастополь" Эссен не смог по объективным причинам и затопил его на большой глубине, которая исключала подъем корабля победоносным противником. Все остальные броненосцы и крейсера японцы подняли и ввели в состав своего флота.
Известно, что один в поле не воин. Справедливости же ради надо сказать, что сторонниками выхода в море были и назначенный Витгефтом к себе начальником штаба контр-адмирал Н.А.Матусевич (произвели по ходатайству Макарова), и флагманский штурманский офицер лейтенант Н.Н.Азарьев, успевший принять задержавшийся в ремонте миноносец "Бурный". Последнего сам Витгефт очень ценил. Однако, степень реального влияния Матусевича и Азарьева (погиб на "Цесаревиче" 28 июля 1904 года) на управление была невелика, так как они постоянно находились при "временно командующим" эскадрой.
Старшинство командиров распределялось следующим образом: Э.Н.Щенснович ("Ретвизан"), В.М.Зацаренный ("Победа"), В.А.Бойсман ("Пересвет"), В.С.Сарнавский ("Паллада"), И.П.Успенский ("Полтава"), Р.Н.Вирен ("Баян"), Н.М.Иванов ("Цесаревич"), К.А.Грамматчиков ("Аскольд"), Н.О.Эссен ("Севастополь") и капитан 2-го ранга А.А.Ливен (назначенный Витгефтом на "Диану"). Таким образом, Эссен, ставший капитаном 1-го ранга только 7 июня 1904 года, занимал почетное девятое место в списке возможных преемников командующего, не считая адмиралов П.П.Ухтомского и Н.К.Рейценштейна. Учитывая настроения последних, близких к настроениям восьми старших капитанов, и изоляцию Артура от России, уже в июне 1904 года можно было предвидеть, что эскадра обречена на пассивность и не застрахована от бесславной гибели в гавани.
Действительно, артурские командиры проявили храбрость под огнем в сражении 28 июля, но все их тактическое искусство ограничивалось уклонением от атак и от преследования противником. Светлейший князь Ливен с "Дианой", отрываясь от японцев, достиг даже Сайгона, который лежит уже на пути в европейские воды...
Неважно в целом обстояло дело и с командирами миноносцев, которые часто сменялись по разным причинам. Например, на "Решительном" всего за полгода сменилось пятеро (!) командиров.
Ни один из миноносцев за время войны так и не умудрился поразить миной боевой корабль противника. Миноносные силы постепенно таяли без нанесения вреда неприятелю. В мае при ночном поиске на камнях погиб "Внимательный", шедший во главе отряда под брейд-вымпелом капитана 2-го ранга Елисеева. Вскоре выяснилось, что брошенный корабль даже не смогли как следует уничтожить. "Вот и делай дела с такими начальниками - записал в дневнике адмирал Витгефт,- а он считался из лучших еще".
Ко времени капитуляции крепости в составе эскадры уцелели пять миноносцев. Во главе отряда был поставлен лейтенант М.К.Бахирев, в будущем известный балтийский флагман во время Первой мировой войны. Бахирев, бывший при Макарове одним из самых молодых командиров, и возглавил успешный прорыв миноносцев в нейтральные порты.
Конечно, Порт-Артурская кампания навсегда останется в памяти и примерами выдающейся храбрости морских офицеров, многие из которых сложили головы в тяжелых боях на берегу, бросаясь в контр-атаки во главе своих матросов. Но на море многие инициативы отдельных молодых офицеров практически не увенчались успехом.
Так, например, лейтенанты Рощаковский и Лепко, мичмана Ренгартен и Дмитриев смело рисковали жизнью в ночных поисках на достаточно примитивных катерах. Лейтенант М.С.Рощаковский, занимающий особое место в истории нашего Флота, назвал свой катер "Авось", что отчасти характеризовало не только сам маленький кораблик, но и всю подготовку России к войне. В первом же походе "Авось" погиб на камнях. Адмирал Витгефт поручил лейтенанту не совсем исправный миноносец "Решительный" и послал его на прорыв из крепости с важным донесением. Выполнив задание, Рощаковский, не надеясь на машину миноносца, но положившись на нейтральных китайцев, разоружил миноносец в Чифу. На следующий же день безоружный корабль был взят на абордаж японцами, приславшими в Чифу два истребителя, которые ни в грош не ставили китайский нейтралитет.
Командиру оставалось поддержать честь российского оружия кулаками, и он, вступив в драку с вооруженным японским офицером, свалился с ним в воду. Японцы открыли стрельбу, но Рощаковскому с большинством экипажа удалось достичь берега. Имея мало времени, русский экипаж в самый последний момент успел взорвать "Решительного", но не совсем удачно, и корабль достался противнику в более или менее пригодном состоянии. Вскоре он был на буксире уведен из нейтрального китайского порта.
Язвительный публицист Португалов после войны написал, что этот случай напоминает "расправу грубого мужика с рыхлой бабой". Действительно, боевой опыт показал, что на театре военных действий торжествует право сильного. Что касается миноносца "Решительный", то он сам "отомстил за себя". Переименованный японцами в "Akatsuki", корабль в составе 1-го отряда истребителей Соединенного Флота участвовал в Цусимском сражении. Во время ночной минной атаки "Akatsuki" случился на пути миноносца "69", который сильно ударил его в корму, свернул себе форштевень и вскоре пошел ко дну под крики "банзай" покинувшей его команды. Сам "Akatsuki" - "Решительный" с двумя затопленными отсеками остался наплаву, став, таким образом, единственным из "наших" миноносцев, потопивших миноносец противника.
Его бывший командир - лейтенант Рощаковский - в это время находился неподалеку. В бою 14 мая 1905 года, он, стоя с биноклем на крыше носовой 10-дюймовой башни броненосца "Адмирал Сенявин" и словно не замечая свистевших вокруг осколков, управлял огнем своих двух орудий по японским кораблям. Рощаковский, вернувшись в Россию, вновь напросился на войну, согласившись на скромную должность вахтенного начальника на броненосце отдельного отряда адмирала Небогатова. С этим же адмиралом Рощаковский попал и в плен к японцам. Позднее, на суде в Санкт-Петербурге, прокурор отметил, что лейтенант в бою вел себя храбро, а в печальной памяти день 15 мая протестовал против сдачи корабля неприятелю...
Прежде чем перейти к командирам Второй эскадры Тихого океана, следует вспомнить о Владивостокском крейсерском отряде. Его операции были отмечены некоторыми успехами, но командиры крейсеров отряда вряд ли выделялись на общем фоне какими-либо особенными военными дарованиями. Например, командир крейсера "Громобой" капитан 1-го ранга Н.Д.Дабич, проявивший личное мужество в непрерывном бою 1 августа 1904 года, тогда же оставил на незащищенных боевых постах прислугу мелкокалиберной артиллерии. В результате "Громобой" потерял 82 человека убитыми - почти в два раза больше, чем хуже бронированный флагманский крейсер "Россия".
Назначение командиров на корабли Второй Тихоокеанской эскадры (включая и отряд Небогатова), казалось бы, проходило на основе богатого выбора и с учетом желания офицеров. Известно, что ради участия в войне капитан 1-го ранга В.Н.Бэр ("Ослябя") отказался оставаться на Балтике, где его ждал адмиральский чин. Добровольно пошли в поход и другие старшие командиры - капитаны 1-го ранга П.И.Серебрянников ("Бородино"), Е.Р.Егоров ("Аврора"), Н.В.Юнг ("Орел"), Б.А.Фитингоф ("Наварин") и В.Н.Миклуха ("Адмирал Ушаков"). Эти шесть офицеров уже выполнили ценз командования кораблями 1-го ранга, а последний уже успел получить новое назначение, но настоял на своем участии в походе и остался на броненосце. Все они успешно справились с задачей сложного перехода и геройски погибли в бою на своих кораблях.
При этом В.И.Бэру адмирал З.П.Рожественский после смерти адмирала Д.Г.Фелькерзама негласно доверил вести в бой 2-й броненосный отряд под контр-адмиральским флагом. П.И.Серебренников вплоть до ранения около двух часов на своем корабле фактически вел всю эскадру, строго выполняя ранее отданные приказы адмирала Рожественского. В.Н.Миклуха уже 15 мая отказался сдать японцам подбитый броненосец и до последней возможности защищал честь Андреевского флага.
Так же поступил и капитан 1-го ранга И.Н.Лебедев, переведенный накануне похода с неготового крейсера "Олег" на крейсер-ветеран Дальнего Востока "Дмитрий Донской". На своем старом крейсере Лебедев, не оставляя своими заботами миноносцы, продвинулся значительно севернее многих кораблей эскадры и оказал ожесточенное сопротивление превосходящим силам японцев. Смертельно раненый на мостике "Донского", затопленного экипажем утром 16 мая, капитан 1-го ранга Лебедев скончался в японском госпитале.
Разделили судьбу своих погибших кораблей также капитаны 1-го ранга Н.М. Бухвостов ("Император Александр III"), В.В.Игнациус ("Князь Суворов"), С.П.Шеин ("Светлана"). Таким образом, выполняя свой долг и строго следуя полученным приказам, погибли десять из семнадцати командиров кораблей 1-го ранга. Гибель их в первом же сражении с противником и обстоятельства этого сражения не позволяют в полной мере судить о военных дарованиях каждого. В то же время доблестное сопротивление команд их кораблей несомненно делают честь и погибшим командирам.
Известно также, что после войны неплохо показали себя оставшиеся в живых капитаны 1-го ранга В.В.Смирнов ("Император Николай I"), Н.Г.Лишин ("Генерал-адмирал Апраксин") и С.И.Григорьев ("Адмирал Сенявин"), назначенные на свои корабли А.А.Бирилевым в порядке отбывания ценза. Явно слабыми командирами оказались и в походе, и в бою М.В.Озеров ("Сисой Великий") и В.А.Попов ("Владимир Мономах").
Капитан 1-го ранга А.А.Родионов ("Адмирал Нахимов"), надо отдать ему должное, хорошо подготовил к бою свой корабль, который, несмотря на свой почтенный возраст, стойко выдержал восемнадцать попаданий снарядов. Зато вечером 14 мая, с началом японских минных атак, "Нахимов" сразу включил боевое освещение (что, впрочем, было в духе действовавших на эскадре указаний) и поэтому вскоре был поражен миной Уайтхеда. Родионов в походе пренебрег питанием команды, что вызвало ее возмущение. Возможно, что нелюбовь матросов стала и одной из причин его трагической гибели уже на Балтике, вскоре после окончания войны.
Командир крейсера "Олег" капитан 1-го ранга Л.Ф.Добротворский был единственным из командиров эскадры, кто не стеснялся высказывать свои предложения грозному командующему. Он, в частности, рекомендовал ему перекрасить корабли в боевой цвет, а во время командования отдельным отрядом на переходе уделил значительно большее внимание боевой подготовке, чем в целом по эскадре. Добротворский известен и тем, что в самом начале войны на крейсере "Дмитрий Донской" в Красном море самостоятельно начал задерживать пароходы с военной контрабандой.
Однако тактические взгляды Л.Ф.Добротворского, отличаясь большой оригинальностью, лишь в малой степени опирались на действительный опыт боевой подготовки и сражений войны. Так, он предлагал разделить эскадру на "фронт быстро- ходов" и "кильватер тихоходов"; или на четыре части, "перемешав в отрядах сильные и слабые суда". Как другой пример можно привести убеждение Добротворского в том, что победе при Цусиме японцы были обязаны своим подводным лодкам, которых в действительности не было. Это убеждение он сохранил даже после войны.
В конце концов влияние волевого командира флагманского "Олега" на "миролюбивого" контр-адмирала О.А.Энквиста в ночь на 15 мая привело к отказу крейсерского отряда от прорыва на север и отступлению его в Манилу. Это отступление привело к разделению остатков эскадры, которое, впрочем, во многом было предопределено ее поражением в дневном бою 14 мая. Отношение же российских флагманов к самостоятельности командиров отчасти характеризуют слова морского министра А.А.Бирилева, написанные им на полях соответствующего листа заключения следственной комиссии: "Мысли Добротворского, и как он смел думать, что же делал Энквист ?"
Следственная комиссия отметила, между прочим, и неудовлетворительные действия в бою капитанов 2-го ранга П.П.Левицкого ("Жемчуг") и В.Н.Ферзена ("Изумруд"). Оба корабля, по мнению комиссии, не выполнили своего назначения - защищать броненосцы от минных атак ("Жемчуг"), а также не спасли людей с погибавших на их глазах броненосцев ("Изумруд"). Прорвавшись 15 мая сквозь кольцо японских боевых отрядов, капитан 2-го ранга Ферзен, без достаточных оснований направил свой быстроходный крейсер северо-восточнее Владивостока и загубил его на камнях.
Командир вспомогательного крейсера "Урал" капитан 2- го ранга М.К.Истомин не только преждевременно приказал покинуть поврежденный крейсер, но и сошел с корабля далеко не последним, что было явным нарушением традиций. Истомина "превзошел" только командир миноносца "Бедовый" капитан 2-го ранга Н.В.Баранов, который без боя сдал свой корабль равному по размерам противнику и мотивировал свой поступок спасением "жизни раненного адмирала". На суде выяснилось, что этот офицер был еще и нечист на руку.
Несмотря на эти "достоинства" Баранов, в силу старшинства в чине, был еще и заведующим 1-м отрядом миноносцев эскадры. Не удивительно, что из девяти миноносцев эскадры только один проявил инициативу и атаковал минами корабль противника. Это был "Громкий" капитана 2-го ранга Г.Ф.Керна, который в бою с двумя японскими миноносцами решительно сблизился с истребителем "Сирануи" и пытался его торпедировать, хотя и безуспешно.
Действия капитана 2-го ранга Керна, погибшего в этом неравном бою, выглядят почти исключением на фоне поведения не только "цусимских", но "артурских" командиров. Капитаны 2-го ранга А.С.Шамов ("Блестящий") и И.А.Матусевич ("Безупречный") погибли в сражении, причем "Безупречный" повторил подвиг "Стерегущего" и, брошенный победоносным противником, исчез под водой со всем экипажем.
Капитан 2-го ранга Коломейцов в бою 14 мая смело направил свой миноносец "Буйный" к находившемуся под огнем подбитому флагманскому броненосцу "Князь Суворов" и спас с него раненного адмирала З.П.Рожественского и часть его штаба. Он же спас и большую часть команды погибшего броненосца "Ослябя", а после затопления своего поврежденного миноносца принял активное участие в тяжелом бою с японцами на борту крейсера "Дмитрий Донской".
На фоне действий Керна и Коломейцова поведение капитана 2-го ранга П.В.Иванова ("Бодрый") и лейтенанта О.О.Рихтера ("Быстрый") выглядит просто бесцветным. Оба они с разным успехом лишь уклонялись от противника.
В заключение следует вспомнить, что капитаны 2-го ранга Н.Н.Чагин ("Алмаз") П.П.Дурново ("Бравый") и К.К.Андржеевский ("Грозный") на своих кораблях сумели самостоятельно оторваться от противника и дойти до Владивостока. Эти командиры стали единственными, достигшими цели прорыва и были отмечены высшими боевыми наградами, Слабый крейсер-яхта и два миноносца - вот все, что осталось от многочисленной Второй эскадры флота Тихого океана для продолжения войны, Судьба последней была решена не в пользу России.
Несомненно, что одной из важных причин больших потерь и самих поражений в боевых столкновениях на море была слабая военная подготовка и тактическая пассивность командного состава Российского Флота. Английский историк Вильсон по поводу Цусимы позднее вполне справедливо заметил: "У русских не было недостатка в храбрости, они держались до конца, но не проявили инициативы и предприимчивости".