Журналы-1

Глава 7 Отдельный отряд Контр-Адмирала Н.И.Небогатова

Вначале 1904 года обострились противоречия между Японией и Россией, сфера интересов каждой из которых включала Манчжурию и Корею. Многолетняя борьба двух империй за политическое, экономическое и военное господство в регионе постепенно приобретала все более острый характер. Разрешить возникший кризис каждая из сторон готовилась военным путем.

Войну начала Япония, миноносцы которой 27 января внезапно атаковали на русскую эскадру на рейде Порт-Артура. Военно-морской флот Японии, которым командовал приверженец британских традиций адмирал Хэйхатиро Того, отличался высокой боеготовностью и новейшим вооружением, что и продемонстрировал со всей отчетливостью в первые месяцы войны.

Растерянность управляющего министерством Ф.К.Авелана и начальника ГМШ З.П.Рожественского компенсировалась оптимизмом генерал- адмирала, наивно полагавшего, что его «орлы» проучат «желтолицых обезьян». Поддержку 1 -й Тихоокеанской эскадры, ослабленной гибелью «Варяга» и «Корейца» и подрывом трех кораблей в Порт-Артуре, ограничили отправкой туда нового командующего флотом вице-адмирала С.О.Макарова.

В марте 1904 года Ф.К.Авелан подписал приказ о формировании 2-й Тихоокеанской эскадры из кораблей Балтийского флота. Эта эскадра могла бы стать серьезной помощью российским силам на Дальнем Востоке, однако после трагической гибели С.О.Макарова на «Петропавловске» 31 марта 1904 года базировавшиеся на Порт-Артур корабли быстро утратили привнесенный покойным адмиралом боевой дух. К тому же формирование 2-й эскадры под командованием З.П.Рожественского фактически началось только в апреле 1904 года.

Броненосцы береговой обороны типа «Адмирал Ушаков» использовались для подготовки унтер-офицеров и матросов 2-й Тихоокеанской эскадры, при этом на самих броненосцах катастрофически не хватало офицеров и инженеров-механиков — многие из них получили назначение в эскадру З.П.Рожественского.

Интенсивные стрельбы броненосцев увеличили и без того значительный износ 254-мм орудий. В еще более плачевном состоянии оказались 120-мм орудия, каждое из которых произвело около 400 выстрелов. К концу кампании износ 120-мм орудий составил 50—80%, что заставило думать о замене стволов новыми.

Основная часть кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры ушла из Либавы в поход 2 октября 1904 года; 3 ноября отправился и «Догоняющий отряд» капитана 1 ранга Л.Ф.Добротворского.

Вскоре после ухода эскадры З.П.Рожественского на руководство флотом стало оказывать заметное давление общественное мнение., взбудораженное серией статей в газете «Новое время». Автором этих статей стал не журналист или политический деятель, а кадровый морской офицер — капитан 2 ранга Н.Л.Кладо, опубликовавший 11—16 ноября 1904 года под псевдонимом «Прибой» ряд статей, главная мысль которых заключалась в необходимости немедленного усиления эскадры З.П.Рожественского. Высшее руководство флота, продемонстрировавшее в войне свою полную бездарность и безответственность, автор оценивал довольно презрительно. Возмущенный генерал-адмирал не замедлил наказать обидчика, которого, для начала, арестовали на 15 суток за то, что «позволил себе дерзко обвинять Морское ведомство, искажая при этом факты».

Однако общественность получила квалифицированную информацию о действиях Морского министерства. Катастрофическое положение Тихоокеанского флота и Порт-Артура вызвали возмущение такими действиями министерства, и принудили высшее руководство страны изменить ранее принятые решения.

Одним из наиболее горячих сторонников формирования 3-й Тихоокеанской эскадры выступил вице-адмирал А.А.Бирилев, который больше думал о политической выгоде, чем о военном успехе. Очевидно, он рассматривал усилия России по вооружению двух эскадр, как весомый аргумент при заключении мира.

В итоге, по представлению Ф.К.Авелана от 22 ноября 1904 года император Николай II разрешил ассигновать 2 млн руб. на снаряжение 3-й Тихоокеанской эскадры, которая должна была быть готовой к отплытию 15 мая 1905 года.

Но возмущенная военными неудачами общественность требовала принятия немедленных мер по усилению эскадры З.П.Рожественского, поэтому на соединение со 2-й эскадрой решили срочно отправить отряд под командованием контр-адмирала Н.И.Небогатова в составе эскадренного броненосца «Император Николай I», броненосцев береговой обороны «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин» и крейсера I ранга «Владимир Мономах».

Вскоре в Петербурге и на кораблях эскадры стало известно о сдаче Порт-Артура и гибели оставшихся там кораблей. Это коренным образом изменило стратегическую обстановку и сторонник быстрого продвижения вперед, З.П.Рожественский решительно высказался против ожидания кораблей береговой обороны, которые, по его мнению, являлись только обузой, и отдаляли сроки прибытия на театр военных действий.

Ремонт кораблей отряда Н.И.Небогатова начался уже в конце 1904 года: основные работы по корпусу и механизмам броненосцев поручили Балтийскому заводу, который 7 декабря направил в Либаву 120 мастеровых.

На всех пяти боевых кораблях отряда установили дальномеры Барра и Струда, оптические прицелы системы Перепелкина, радиотелеграфы германской фирмы «Телефункен». На стенах боевых рубок укрепили 25,4-мм горизонтальные броневые козырьки для отражения осколков (впоследствии оказалось, что они только увеличивают число попавших в просвет боевой рубки осколков). Все корабли отряда перекрасили сплошь в черный цвет, не исключая и дымовые трубы, оставленные на 2-й эскадре светло-желтыми с каймой наверху.

Обуховский завод изготовил шесть новых 120-мм орудий. По два орудия из этой партии поставили на каждый броненосец береговой обороны, заменив ими наиболее изношенные. На всех трех кораблях типа «Адмирал Ушаков» сняли носовой и кормовой торпедные аппараты, а также метательные аппараты с паровых катеров. Лишнее дерево в каютах и кубриках демонтировали и сдали в порт, при этом «Генерал-адмирал Апраксин» остался даже без дверей кают-кампании. Путиловский завод отремонтировал башенную гидравлику.

Пребывание в Учебно-артиллерийском отряде негативно сказалось на подготовке команд броненосцев береговой обороны. «Ветераны» кампании 1904 года составляли не более 50 %, до 20 % комплектовалось матросами с других балтийских кораблей, около 20 % — новобранцами последнего призыва и около 10 % — из резерва запасными. Офицерский состав почти полностью обновился. Например, в ноябре 1904 года командира «Адмирала Ушакова» капитана 1 ранга В.Н.Миклуху высочайшим приказом по Морскому ведомству отчислили с корабля как выполнившего требования морского ценза «по командованию судами I ранга». Такое решение в ожидании важного похода выглядело более чем странным, но считалось нормальным в практике кадровой политики того времени. Вице-адмирал А.А.Бирилев пошел еще дальше, предложив заменить командиров на всех пяти кораблях. Только благодаря настоятельным просьбам В.Н.Миклухи он остался на своем посту.

Даже на выход отряда в море для боевой подготовки не хватало времени, так как большую его часть занимало комплектование команд и многочисленные «дефектные» работы. Положение усугублялось низким уровнем дисциплины поспешно укомплектованных экипажей. Военные неудачи и беспокойное внутреннее положение империи вызывали вспышки недовольства и массовые дисциплинарные проступки. Эхо 9 января 1905 года — «кровавого воскресенья» — отозвалось и в Либаве. По кораблям отряда прокатился ряд бунтов, вызванных недовольством матросов качеством пищи.

В среду 2 февраля 1905 года 1 -й Отдельный отряд судов флота Тихого океана — так официально именовался отряд Н.И.Небогатова— навсегда распрощался с Либаеой. Утром корабли посетил прибывший из Петербурга генерал-адмирал. Напутствие его командирам оказалось кратким и прозвучало несколько странно: «Ну, Бог с вами, желаю вам также отличиться, как ваши артурские товарищи». Между тем, герои-артурцы к этому времени уже находились в японском плену. Проводы оказались довольно пышными: на стенке и молах сотни людей махали фуражками и платками, кричали «ура», дамы дарили морякам зимние цветы.

Корабли вышли на внешний рейд и встали на якорь у плавучего Либавского маяка. Перегруженные углем и другими запасами броненосцы береговой обороны зарывались в воду, через люки в палубном настиле и вентиляционные трубы вода попадала в носовые отделения и водоотливные турбины работали всю ночь с 3 на 4 февраля. К вечеру 3 февраля сгустился туман и «Адмирал Ушаков», потеряв головной «Император Николай I», пошел самостоятельно.

К чести штурмана « Адмирала Ушакова» Е.А.Максимова следует отметить, что его счисление в тумане оказалось довольно точным: определение места у датских берегов показало невязку всего 2 мили, в то время как флагманский штурман подполковник Д.Н.Федотьев на «Императоре Николае I» ошибся на 15 миль. На подходах к Большому Бельту отряд встретили датские крейсер, канонерская лодка и три миноносца, назначенные для его сопровождения в проливной зоне. Правительство Дании демонстрировало стремление оказать помощь морским силам дружественной державы.

8 марта отряд встал на якорь у мыса Скаген для погрузки угля. На следующий день корабли снялись с якоря в 18 ч 15 мин и направились Северным морем к Английскому каналу. Радиотелеграфные станции работали только на прием. На рассвете 2 февраля корабли Н.И.Небогатова вошли в Ла-Манш.

Бискайский залив встретил русские корабли ветром до 9 баллов и сильным волнением, заставившим уменьшить скорость до 4—5 уз. 14 февраля разыгрался настоящий шторм. Броненосцы береговой обороны кренились несильно, но волны накрывали всю палубу до рубки, в воду уходили порты 120-мм орудий. Текли палубы и иллюминаторы, в наглухо задраенных внутренних помещениях появилась сырость. Но моряки стойко переносили качку, постепенно к ней привыкали даже новобранцы. Корабли легко всходили на волну и показали в океане столь же хорошие мореходные качества, как и на Балтике.

На следующий день ветер стих, волнение уменьшилось, что позволило увеличить скорость с 3 до 7, а потом и до 9 уз. В ночь на 19 февраля отряд прошел Гибралтар. По приказу адмирала ходовые огни и палубное освещение выключили, только кильватерный огонь позволял удерживать строй. С этого времени, чтобы приучить вахтенных офицеров и командиров к боевой обстановке, ночные плавания без огней стали постоянной практикой. Средиземное море встретило хорошей погодой, и команды высыпали на палубу, наслаждаясь теплом и солнцем после сырости штормовых переходов. На «Адмирале Ушакове» из-за неисправности опреснителей пили солоноватый чай, на обед и ужин подавали консервы, которые матросы «весьма одобряли», офицеры же окрестили консервированных цыплят и тушеное мясо «мощами покойного бригадира».

Пополнить запасы угля и свежей провизии удалось в Танжере, куда отряд прибыл 20 февраля. В 11 ч корабли стали на якорь вдалеке от африканского материка у острова Заффарин. Позади остались 2052 мили, пройденные от Скагена со средней скоростью 8 уз. На этом переходе ежедневно проводились боевые учения.

Пройдя от острова Заффарин 1316 миль, утром 28 февраля отряд стал на якорь в бухте Суда на острове Крит — традиционном месте стоянки российских эскадр в Средиземном море.

Ежедневно на берег с каждого корабля увольнялось по одному отделению команды. Контролировала «гуляющих» специальная команда. Несмотря на этот присмотр, многие унтер-офицеры и матросы, подтянувшиеся было в походе, на берегу напивались, затевали драки. Однако дезертиров не оказалось, и только пьяного боцманмат-фельдфебеля «Адмирала Ушакова» Алексея Новикова пришлось разжаловать в матросы 1-й статьи. Впоследствии за Цусиму он в числе немногих получил Георгиевский крест 3-й степени.

В Суда с Н.И.Небогатовым встретился возвращавшийся из японского плена капитан I ранга Н.О.Эссен, бывший командир знаменитого «Новика» и «Севастополя» (единственного броненосца порт-артурской эскадры, сражавшегося с противником до последней возможности и затопленного у Порт-Артура на большой глубине). По просьбе адмирала прославленный командир выступил на «Императоре Николае I» перед всеми офицерами отряда. От Н.О.Эссена стало известно, что в бою японцы стреляют с больших дистанций, с высокой скорострельностью. Возрастание дистанций боя в отряде вскоре учли в ходе боевой подготовки, а от увеличения скорости стрельбы пришлось воздержаться, опасаясь, что при повышенном расходе снарядов не хватит на длительное сражение.

Ранним утром 8 марта отряд под покровом темноты снялся с якоря и направился в Порт-Саид, куда прибыл через трое суток, вновь испытав сильную качку на попутной волне. Утром 12 марта вошли в Суэцкий канал и преодолели его своим ходом за 16 ч, но с лоцманами на борту. От Суэца начался тяжелый семисуточный переход Красным морем, пользующимся недоброй славой из- за повышенной солености и изнуряющей жары во всякое время года. Вентиляция оказалась слабой, и температура внутренних помещений поднялась до +50 °С. На ночь духота выгоняла офицеров и команду на шканцы и верхнюю палубу, а к утру они покрывались черной сажей, летевшей из дымовых труб. В таких условиях отряд дважды провел учебные стрельбы, утром 20 марта прибыл в Джибути и стал на якорь в 6—7 милях от берега.

Стоянку в Джибути использовали не только для очередной погрузки угля, но и для переборки механизмов.

Прием свежей провизии, а также последнее посещение берега частью офицеров и матросов несколько скрасили суровые будни похода.

Командующий отрядом не знал о месте возможной встречи с эскадрой З.П.Рожественского. На случай, если соединения не произойдет, Н.И.Небогатое наметил план самостоятельного прорыва во Владивосток: в обход берегов Японии и далее через пролив Лаперуза. Туманы в районе пролива и Курильской гряды позволили надеяться на скрытность перехода отряда, слишком слабого для самостоятельного боя с японским флотом. Броненосцы береговой обороны планировалось вести в океане на буксире у транспортов. В сжатые сроки отряду предстояло подготовиться к возможному бою, в котором особое значение приобретало искусство стрельбы. Первые стрельбы корабли провели 27 марта в Аденском заливе, вскоре после выхода из Джибути.

В Марбате погрузили запас угля для перехода Индийским океаном: например, «Адмирал Ушаков» принял до 600 т — мешки с углем заняли командирскую гостиную, часть 120-мм батареи и жилой палубы. Этого должно было хватить на 4000 миль экономического хода.

Отряд снялся с якоря и 31 марта в 18ч 00 мин вышел в Индийский океан, взяв курс на Коломбо. Ночью шли без огней, вдали от морских торговых путей, и первые пароходы встретились только после Цейлона.

Потратив две годовые учебные нормы боезапаса, артиллеристы отряда убедились в исправности орудий. Однако, при почти полной замене офицеров накануне и во время похода, обновления состава комендоров и необходимости срочного освоения новых дальномеров и оптических прицелов даже такой усиленной практики в стрельбе оказалось недостаточно. Не удалось отработать пристрелку из орудий главного калибра и повысить их скорострельность, а также решить вопросы организации стрельбы всем отрядом по одной цели.

Между тем присоединившийся к отряду 9 апреля транспорт «Курония» доставил агентурные сведения о рыскавших в водах Зондского архипелага японских миноносцах и подводных лодках. Поэтому рекомендации ГМШ о следовании туда вызвали сомнения флагмана, и на совещании 12 апреля решили прорываться кратчайшим путем — Малаккским проливом. Английскую колонию Сингапур, наводненную японскими агентами, пройти ночью и без огней, а потом в 40 милях от нее ждать встречи с посланным на разведку госпитальным судном «Кострома» — бывшим быстроходным пароходом Добровольного флота, входившим в отряд Н.И.Небогатова.

В 150 милях от острова Суматра, 14 и 15 апреля, грузили уголь баркасами с транспортов. Хорошая погода на всем переходе, и при погрузке, вызывала у моряков мысли об особом «небогатовском счастье», которое и впредь не оставит отряд своими заботами.

К вечеру 19 апреля вошли в Малаккский пролив. Приготовившись к бою, развели пары во всех котлах, увеличив ход с 8 до 10 уз. Офицеры и нижние чины спали, не раздеваясь. За 30 мин до захода солнца на кораблях сыграли «дробь-атаку», задраили переборки, зарядили пушки, подали к ним боезапас, сигнальщики всматривались в темноту, а вахтенные начальники и рулевые старались не потерять едва заметный кильватерный огонь переднего мателота.

Очевидно не сознавая до конца опасность радиоперехвата, при полной светомаскировке ночью, Н.И.Небогатое днем пользовался радиотелеграфом, и 20 апреля перехватили чужие сигналы, в которых заподозрили разведчиков. Ночью 22 апреля 1 1-узловым ходом корабли прошли остров Сингапур, сиявший морем огней ничем не нарушенной мирной жизни колонии.

С 6 до 11 ч отряд сопровождал небольшой голландский военный корабль, охранявший морские владения страны. Голландцы фотографировали корабли. Стало ясно, что вскоре известие о «форсировании» русскими Малаккского пролива разнесется газетами по всему миру.

«Костромы» в назначенном Н.И.Небогатовым месте не оказалось, зато в этом же районе 22 апреля встретили лежавший в дрейфе на пути отряда катер, посланный российским консулом в Сингапуре. На катере находился машинный квартирмейстер 1-й статьи В.Ф.Бабушкин с важнейшими документами о местонахождении 2-й эскадры З.П.Рожественского у берегов Аннама (Вьетнам). На следующий день адмирал объявил по отряду, что соединение ожидается в бухте Камранг. В этот день, совпавший с тезоименитством императрицы, в кают-компании «Адмирала Ушакова» состоялся торжественный обед, запомнившийся праздничной обстановкой и приподнятым настроением.

Около 13 ч на горизонте показались дымы, а потом мачты и желтые трубы 2-й эскадры. В 15 ч отряд торжественно присоединился к эскадре недалеко от пролива Куабе в 20 милях от бухты Ван-Фонг. Позади небогатовского отряда осталось около 12 тыс. миль похода, пройденного в рекордное время — всего за 83 дня, при минимальном пользовании услугами портов. Заслуги контр- адмирала Н.И.Небогатова в успехе казавшегося сомнительным предприятия ни в коей мере не умаляют достоинств офицеров и матросов эскадры, показавших себя хорошими моряками.

Присоединение Отдельного отряда, несомненно, увеличило боевую мощь русского флота, и могло стать выгодным моментом для заключения мира. Даже суровый З.П.Рожественский, отрицавший пользу такого подкрепления до самого перехода к Аннаму, в приказе от 25 апреля 1905 года писал: «С присоединением отряда силы эскадры не только уравнялись с неприятельскими, но и приобрели некоторый перевес... Японцы беспредельно преданы престолу и родине, не сносят бесчестья и умирают героями. Но и мы клялись пред Престолом Всевышнего. Господь укрепил дух наш, помог одолеть тяготы похода, доселе беспримерного. Господь укрепит и десницу нашу, благословит исполнить завет государев и кровью смыть горький стыд Родины».

Трудно не согласиться с адмиралом по поводу духа, а вот «укрепление десницы» во многом зависело и от деятельности самого командующего, единолично принявшего решение о прорыве во Владивосток кратчайшим путем — через Корейский пролив... З.П.Рожественский не счел нужным собирать какой-либо военный совет для выработки тактического замысла. Не было на эскадре и общего приказа о подготовке к неизбежному бою.

Удалившись в небольшую бухточку Куа-бе у Ван-Фонга, корабли 3-го броненосного отряда («Император Николай I», «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин» и «Генерал-адмирал Апраксин») с 27 по 30 апреля готовились к походу, перебирая механизмы, принимая небывалые запасы угля, воды и провизии. На каждом из броненосцев береговой обороны оказалось более 600 т угля, что в сочетании с дополнительной котельной водой довело осадку почти до 6,4 м при водоизмещении около 5400 т. Вступать в бой с такой перегрузкой стало опасным. Кроме того, по примеру 2-й эскадры, все небогатовские корабли приобрели совершенно нелепую с тактической точки зрения окраску: в Куабе трубы покрасили в желтый цвет с черной каймой наверху, а мачты — в шаровый.

Примечательно, что в первые месяцы войны уровень подготовки и русских, и японских моряков оказался примерно одинаковым. Но если японцы учли опыт, полученный в ходе боевых действий против 1 -й Тихоокеанской эскадры и перестроили боевую подготовку, то на эскадре Рожественского такого опыта не имели, значит, и учитывать было нечего. Если русские корабли выполнили всего по две—три стрельбы с расходом в среднем по два— три снаряда на ствол, то японцы за это же время сделали по 500—600 выстрелов на орудие.

Японцы отработали организацию ведения сосредоточенного артиллерийского огня на больших дистанциях, в то время как на эскадре Рожественского об этом не имели никакого понятия. Даже два русских корабля не могли вести прицельный огонь по одной цели. Японцы же в самом начале Цусимского сражения сосредоточили огонь четырех кораблей по флагманскому броненосцу «Князь Суворов», огонь пяти кораблей — по флагманскому кораблю 2-го броненосного отряда «Ослябя».

Если японцы, отрабатывая стрельбы на дистанциях 70 кб и более, особое внимание уделяли скорострельности и точности, русские считали, что бой будет проходить на дистанциях не более 30 кб.

По кораблям распространили приказ командующего эскадрой, начинавшийся словами: «Быть ежечасно готовыми к бою». Однако в приказе не оговаривался ни маршрут, ни тактический замысел прорыва. З.П.Рожественский ограничился указанием в бою «обходить своих поврежденных и отставших передних мателотов». При выходе из строя «Князя Суворова» эскадру вел следующий за ним корабль — «Император Александр III», при его повреждении эту миссию принимал на себя «Бородино» и так далее, но при этом они должны были руководствоваться сигналами «Князя Суворова» до перенесения с него адмиральского флага. С такими «тактическими установками» эскадра и начала свой последний переход.

После полудня 1 3 мая З.П.Рожественский провел маневры, единственные для эскадры в полном составе. Ни сам Н.И Небогатов, ни его офицеры не смогли привыкнуть к стилю командующего, поднимавшего одновременно до пяти сигналов каждому отряду, и поэтому далеко не сразу поняли, что требуется выстроить фронт броненосцев. Недовольный маневрами 3-го отряда З.П.Рожественский прервал эволюции на полпути и снова перевел эскадру в походный порядок.

Японский соединенный флот тем временем находился в полной готовности к встрече нового противника. Х.Того был хорошо осведомлен о составе русской эскадры. Несмотря на превосходство в крейсерах и миноносцах, японский адмирал понимал, что судьбу сражения решит единоборство главных сил, состоявших из броненосцев и броненосных крейсеров.

Русские корабли прошли трудный путь, протяженностью 18 000 миль, через Атлантику, Индийский океан в Корейский пролив. Но переброска флота оказалась бессмысленной, так как войну на суше уже проиграли, а крепость Порт-Артур капитулировала за четыре месяца до подхода 2-й эскадры к театру военных действий. Героизм, в массе своей проявленный командами русских кораблей, еще более выделял грубые просчеты руководства при подготовке флота к войне.