Полтора десятилетия владычества «молодой школы» поставили французские минные силы в конце XIX века в крайне тяжелое положение. Появление первых британских «дестройеров» означало лишь одно: дни трех сотен французских миноносцев «мобильной обороны» сочтены. Англичане не оставили своему бывшему конкуренту и будущему союзнику никаких возможностей, закладывая ежегодно по несколько десятков кораблей нового класса. И что было гораздо хуже — эскадренные миноносцы появились в составе флотов ближайших соседей и потенциальных противников Франции — Германии и Италии. Некогда вторая морская держава мира и первая по численности минных кораблей оказалась в отстающих.

Оставалось одно — последовать за лидерами. Однако слишком многое было уже вложено в программу «мобильной обороны». Малые миноносцы продолжали сходить с верфей одновременно с «истребителями», которые во Франции получили наименование «торпийер д'эскадр» — эскадренных миноносцев. Кроме того, в начале нашего века страна уже не могла выделять на развитие ВМС слишком много средств. Поэтому неудивительно, что французам так и не удалось догнать остальные ведущие флоты мира ни по количеству, ни по качеству своих эскадренных миноносцев, остававшихся бледными тенями англо-саксонских и германских «бойцов».

Вполне логично, что честь разработки проекта первых «истребителей» выпала фирме «Ле Нормам», автору практически всех сколь-нибудь приемлемых миноносцев французского флота. Конструкторы решили поставленную задачу хорошо известным, но несколько примитивным способом, увеличив до нужных размеров корпус удачного миноносца «Ариэль». Заказанные в 1896 году «Дюрандаль» и «Алебард» сохранили и внешний вид предшественников: покатый полубак и широко разнесенные трубы, выдававшие компоновку механической установки — два котельных отделения, разделенных машинами. Кстати, в попытке обеспечить большую паропроизводительность, не увеличивая числа котлов (всего две штуки), инженеры сделали последние слишком длинными. В результате огонь в топках разводить и поддерживать было крайне неудобно. В остальном кораблестроительные параметры эсминцев можно признать удовлетворительными, чего нельзя сказать о вооружении. Французы устанавливали одну 65-мм пушку и шесть 47-мм, вместо соответственно 76-мм и 57-мм, использовавшихся англичанами. В результате по весу залпа «Дюрандаль» вдвое уступал британским «дестройерам». Более того, в ходе русско-японской войны выяснилось, что 47-мм снаряды часто оставляли на корпусах эскадренных миноносцев только вмятины, и роль малокалиберных пушек сводилась к нулю. К сожалению, французы не сделали никаких выводов в отношении слабости артиллерии своих торпедных сил, и последующие серии имели аналогичное вооружение.

За первой парой быстро последовала вторая («Фоконе» и «Эспиньоль»), отличавшаяся 10-тонным приростом водоизмещения, целиком пошедшим на усиление недостаточно прочного корпуса. В общем, даже маститому «Норману» создание кораблей нового класса далось нелегко и заняло свыше трех лет с момента заказа.

По уже сложившейся традиции для ускорения массовой постройки фирма-разработчик передала основные чертежи другим заводам, которые дорабатывали их в соответствии с пожеланиями моряков и кораблестроителей. Если верфь в Рошфоре внесла минимум изменений (ее четыре корабля — «Пертизан», «Эскопет», «Фламберж» и «Рапьер» отличались от прототипа только наклонными трубами), то сен-назерский арсенал и фирма «Ла Сен» злоупотребили новациями, сказавшимися на качестве их продукции явно отрицательно. Замена двух излишне длинных котлов на четыре меньшего размера без объединения паропроводов привела к появлению четырех труб. «Вытащив хвост», французы «увязли носом», поскольку тяжелые трубы в совокупности с увеличившимися надстройками и мостиками привели к ухудшению остойчивости. В качестве компенсации после первых же испытаний пришлось срезать задний мостик и грот-мачту. В общем, и здесь традиция нарушена не была — по «нормановским» чертежам хорошо мог строить только сам «Ле Норман»; остальные подрядчики делали это значительно хуже даже при прямом копировании. В частности, «рошфоровские» единицы не достигли проектной скорости в 26 узлов, тогда как «Дюрандаль» развивал ее без затруднений.

Тем не менее, морское министерство Франции проявило непонятное упрямство, вновь распределив следующий заказ на двадцать «300-тонников» между семью фирмами, причем на долю «Ле Нормана» пришлась всего пара кораблей («Арбалет» и «Аркебуза»). Ее инженеры вернулись к двухкотельной и двухтрубной энергетическим установкам, решив проблему скорости за счет более высоких параметров пара. На многих единицах удалось даже превысить проектные 28 узлов. Но опять пришлось столкнуться со строительной перегрузкой. Последовало привычное решение — срубили грот-мачту, уменьшили мостик... Кормовая часть корпуса несколько подвсплыла, зато нос погрузился еще глубже в воду. Только тогда деятели из министерства поняли очевидное: требовалось увеличить размеры корабля.

Проектировщики приступили к корректировке чертежей, но вновь ограничились минимальными изменениями. Длина корпуса возросла на 1 м, ширина — всего на 18 см, а проектное водоизмещение составило 350 т. Пять 300-тонных эскадренных миноносцев, заказанных верфи в Рошфоре, начали срочно перестраивать по новым чертежам. Однако с увеличением остойчивости ничего не вышло: моряки потребовали установки 450-мм торпедных аппаратов, более совершенных, но, увы, более тяжелых. В итоге на головном «Стилете» и двенадцати прочих единицах «350-тонного» типа также пришлось срезать надстройки. Особенно досадной стала потеря закрытого командирского мостика. Командиру и вахтенным офицерам пришлось по-прежнему управлять кораблем с открытой всем ветрам и брызгам площадки.

Единственным более или менее удачным среди «стилетов» оказался «Кляймор», опять-таки «нормановской» постройки. А рекорд неудачности побил «Перье», заложенный на верфи в Рошфоре в 1905 году. На нем решили установить экспериментальную 4-цилиндровую машину, которую пришлось ждать два года после и так запоздалого (1907 год) спуска корабля на воду. Приемные испытания начались только в 1910 году, причем выяснилось, что механизмы не выдерживают никакой критики. Через год их заменили на стандартную машину тройного расширения, и наконец-таки миноносец вступил в строй — совершенно устаревшим.

Между тем, постройка «350-тонников» продолжалась. «Ле Норман» выдал очередной проект — «Фанфар», развитие «Стилета» с чуть более коротким и широким корпусом, что благоприятно сказалось на остойчивости. На нем наконец удалось осуществить давно задуманное и установить закрытую ходовую рубку. Однако наиболее существенным являлось введение защиты механизмов, которые прикрывались с бортов и сверху 19-мм стальными листами. Впрочем, в 1908 году, а именно тогда «фанфары» начали входить в строй, такая защита спасала разве что от огня малокалиберных скорострелок, тогда как потенциальные противники вооружали строящиеся «истребители» уже 88-мм или 102-мм орудиями, способными в бою между легкими кораблями пробивать эту броню на малых дистанциях. Проектная скорость уменьшилась на 0,5 узла, что нельзя считать чрезмерной платой за бронирование. И все-таки новшество можно было бы признать весьма интересным, если бы оно дополнялось адекватным вооружением. Но 350-тонные единицы продолжали нести все те же жалкие малокалиберные пушки, что и «Дюрандаль».

Между тем, «фанфары» активно сражались в годы Первой мировой войны, и два из них («Этандар» и «Бранлеба») погибли. Остальные, начиная с 1921 года, один за другим отправлялись на слом; последним стал «Слав», исключенный из списков в 1932 году.

Несмотря на все ухищрения, «350-тонники» окончательно исчерпали себя. Тем не менее, и следующая серия из семи кораблей, поименованных по названиям родов войск или фамилиям героев французского флота, во многом напоминала увеличенных предшественников. Вновь широко расставленные трубы, выдающие расположенное между кочегарками машинное отделение, вновь морально устаревшие паровые машины, вновь угольное отопление... В проекте эсминцы обозначались как 450-тонные, однако на деле их водоизмещение было почти на 100 т больше. И это при том, что так и не удалось в должной мере усилить вооружение. Калибр орудий остался прежним — 65 мм, хотя пушки были новой марки, с более высокой начальной скоростью снарядов. Новыми стали и торпедные аппараты, но число их (два поворотных и один малополезный неподвижный в носу) оставалось явно недостаточным. В довершение неприятностей строилась серия весьма и весьма неспешно: головной «Спаги» был спущен на воду в середине 1908 года, а последний — «Аспиран Эрбер» — только через четыре года.

В это время французские конструкторы пытались хоть как-то увеличить эффективность своего явно устаревшего проекта. Более легкие турбины повсюду завоевывали свое место в качестве основного типа механической установки на торпедных кораблях, хотя их экономичность на малых ходах оставляла желать лучшего. Поэтому на экспериментальных «Вольтижере» и «Тирайере» наряду с двумя турбинами, работавшими без редуктора на два внешних вала, установили также крейсерскую паровую машину, приводившую во вращение средний вал. Комбинация проявила себя неплохо, однако оказалась очень тяжелой. Эти «450-тонные» эсминцы имели в полном грузу 590 т — очевидно, мировой рекорд перегрузки (почти на треть от проектного водоизмещения). Правда, ко времени их вступления в строй инженерам удалось в значительной мере побороть прожорливость турбин на малых оборотах, и следующие четыре «торпийер д'эскадр» типа «Фантасен» стали чисто турбинными кораблями, а три из них получили наконец-таки нефтяные котлы. Хотя вооружение и проектные характеристики остались прежними, более современное техническое решение привело к заметному улучшению: полное водоизмещение снизилось до 520 т, а скорость на испытаниях достигала 31 узла по сравнению с 28-узловыми предшественниками.

«За неимением гербовой пишут и на обычной...» Почти полное отсутствие более новых и совершенных эсминцев заставило французов активно использовать 450-тонные. На долю этих кораблей пришлось немало приключений в Средиземном море. Определенные трудности создавали старомодные угольные котлы и паровые машины, что, тем не менее, не помешало «Ланскенэ» потопить в июне 1916 года неприятельскую подводную лодку U-38. Затем последовало нечто невообразимое: на небольшой миноносец удалось принять экипаж с самой лодки и почти 1200 человек с только что потопленного ею войскового транспорта и благополучно добраться до порта!

Французские эсминцы данной серии не слишком «дружили» между собой и немало претерпели в результате взаимных столкновений. «Кавалье» получил удар в носовую часть от однотипного «Фантасена» в горячие дни августа 1914 года, своротивший его носовой торпедный аппарат. Жертву отбуксировали на Мальту, где сняли аппарат и отремонтировали корпус, но покалеченный корабль в море больше решили не выпускать. «Кавалье» всю войну использовался лишь в качестве учебного судна и резерва запчастей. Однако его обидчику пришлось еще хуже. Почти через два года темной средиземноморской ночью его таранил систершип «Мамелюк», а другой такой же миноносец, «Фоконе», прикончил подранка из своих 65-мм орудий. Еще одной жертвой войны стал «Карабинье», наскочивший на скалы у сирийского побережья 13 ноября 1918 года, спустя несколько дней после того, как Отоманская империя официально сложила оружие. Последнее не помешало мстительным туркам обстрелять корабль и покидавший его экипаж. «Карабинье» оказался последней жертвой, принесенной на алтарь Бога войны французскими торпедными силами, которым предстоял долгий путь восстановления, расцвета и тулонской трагедии 26 лет спустя.