В числе достопримечательностей Таллина есть памятник экипажу броненосца «Русалка». В истории русского флота глава о судьбе этого корабля — одна из самых трагических. Монумент, воздвигнутый в парке Кадриорг в 1902 году по проекту известного эстонского скульптора А. Адамсона, представляет собой подобие командирского мостика, сложенного из гранитных глыб, над которым возвышается пьедестал, увенчанный бронзовым ангелом, как будто навсегда прощающимся с ушедшим в море кораблем...

«Русалка» вышла из Ревеля в Гельсингфорс (из Таллина в Хельсинки) утром 7 сентября 1393 года и срезу же скрылась в плотном тумане: около 11 часов утра ее видели с Ревельштэйнского плавучего маяка, и это было последнее достоверное свидетельство о навсегда исчезнувшем броненосце. В Гельсингфорсе он не появился ни в этот, ни в последующие дни. Лишь тогда заговорили о странных орудийных выстрелах с моря, которые слышали рыбаки на острове Эстлуотан в тот роковой день. И лишь тогда начали догадываться о происхождении обломков, выброшенных морем на камни и мелкие острова южнее Гельсингфорса и восточнее маяка Грохар и плавучего маяка Эрейс-Грунд. Среди обломков был и капитанский мостик «Русалки».

Немедленно предпринятые поиски корабля не дали никаких результатов. Безуспешными оказались и розыски, проведенные весной 1894 года, когда ни кошки, ни тралы и электромагнитные приборы Мак-Эвоя, ни водолазы, ни наблюдатели аэростатов не смогли обнаружить никаких следов броненосца на дне Финского залива. Корабль и 178 человек его экипажа во главе с командиром капитаном II ранга В. Иенишем исчезли бесследно.

Но вот что удивительно: за 24 года до катастрофы нашелся один человек, указывавший на реально существующую опасность, грозящую «Русалке» гибелью, — С. О. Макаров. Знаменитый флотоводец начал свою офицерскую службу именно на этом броненосце. И летом 1869 года он стал свидетелем того, как грозный по тем временам корабль чуть было не погиб от ничтожной причины. Следуя шхерами в отряде мониторов, броненосная лодка коснулась правей скулой подводного камня и получила пробоину, «через которую, — по словам Макарова, — вливалось 50 ведер воды в минуту». Лодка «потонула бы, если бы не стала носом на мель». И это несмотря на двойное дно и обилие водоотливных помп — они, как выяснилось, не могли откачивать воду из междудонного пространства.

Авария «Русалки» дала Макарову повод к разработке ряда способов повышения непотопляемости боевых кораблей. В одной из своих первых статей он, в частности, предлагал три новшества: высокопроизводительные устройства для откачки воды, ставший впоследствии знаменитым райковый пластырь для заделки пробоин и систему выравнивания крена и дифферента путем затопления отдельных отсеков корабля. Но когда юный мичман представил свои соображения создателю «Русалки» адмиралу А. С. Попову, тот не оценил его идей, назвав их «незрелыми». Это не остановило Макарова, и он направил рукопись в журнал «Морской сборник». Ее опубликовали в трех номерах весной 1870 года под названием: «Броненосная лодка «Русалка» (Исследования плавучести лодки и средства, предлагаемые для усиления этого качества)».

Эту работу высоко оценил командующий практической эскадрой Балтийского флота адмирал Г. И. Бутаков, который признал правильными все расчеты Макарова и дал им дальнейший ход. Многие его рекомендации были приняты и спасли немало русских кораблей, но выравнивание корабля затоплением неповрежденных отсеков, по словам академика А. Н. Крылова, «показалось Морскому техническому комитету столь великой ересью, что понадобилось 35 лет, гибель Макарова, Цусима... чтобы убедить в справедливости, практической важности и осуществимости идей 22-летнего мичмана...». И, быть может, пренебрежение именно этой макаровской рекомендацией погубило «Русалку» — одну из первых трех башенных броненосных лодок русского флота.

Среди европейских морских театров Балтика больше всех других напоминает те районы североамериканского побережья, где развернулись основные морские операции гражданской войны. Вот почему именно балтийские государства — Дания, Швеция, Германия и Россия — проявили наибольший интерес к американской новинке: низкосидящим башенным броненосцам-мониторам.

Но европейские кораблестроители, более опытные, чем американские, сразу же обратили внимание на опасную особенность кораблей этого класса — ничтожную высоту надводного борта. Сам создатель мониторов Джон Эриксон считал эту особенность главным преимуществом своих кораблей, благодаря которому они подставляли под огонь вражеских орудий минимальную площадь борта. Но за это достоинство приходилось расплачиваться ухудшением мореходных качеств и незначительным запасом плавучести. Поэтому именно в балтийских странах была порождена башенная броненосная лодка — новый тип корабля, в котором небольшая осадка и башенная артиллерия мониторов сочетались со сравнительно высоким надводным бортом.

Первым таким кораблем на Балтике стала русская двухбашенная броненосная лодка «Смерч» (см, «М-К» № 1 за 1984 г.), предназначенная для действий в шхерах и для усиления обороны Кронштадта. Постройка этой спроектированной адмиралом А. С. Поповым лодки началась в ноябре 1863 года на Галерном островке. Скачала ее вооружили четырьмя 203-мм нарезными орудиями по два в каждой башне, ко потом их заменили двумя 229-мм пушками. Кроме того, на «Смерче» впервые в отечественном флоте применяли сплошную броню из кованых железных плит толщиной 114 мм. «Смерч» вступил в строй в 1865 году, а на петербургских верфях уже были заложены шесть новых башенных броненосцев с более высокими мореходными качествами.

Однотипные броненосные лодки «Русалка» (18) и «Чародейка» стали дальнейшим развитием «Смерча» и отличались от него несколько большим водоизмещением и более сильным вооружением (четыре 229-мм орудия вместо двух). Что же касается двухбашенных фрегатов «Адмирал Спиридов» и «Адмирал Чичагов», а также трехбашенных фрегатов «Адмирал Лазарев» и «Адмирал Грей», то это были вполне самобытные корабли, мореходность которых существенно повысили за счет сравнительно высокого полубака — надстройки в носовой части (см. «М-К» № 2 за 1984 г.).

Все четыре фрегата вступили в строй в 1868 году и вместе с тремя башенными броненосными лодками и десятью мониторами составили внушительную эскадру, обеспокоившую другие балтийские государства. И поскольку создание кораблей, способных противостоять броненосцам такого типа, требовало не только пересмотра кораблестроительных программ, но и выработки целого учения о береговой обороне, в 70-х годах прошлого столетия нигде не говорилось так много об этом, как в балтийских государствах — Швеции, Дании, России.

«Достижание берега всегда составляло главную цель каждого осаждающего флота, — писалось тогда в русском «Морском сборнике». — Следовательно в принципе всякая экспедиция или атака с моря имеет целью овладеть на неприятельском прибрежье каким-либо пунктом и водрузить на нем национальный флаг. Дело же флота заключается в бомбардировке укреплений, пробитии бреши и в прикрытии высадки десанта».

Таким образом, флот, направленный против неприятельских прибрежий и портов, должен состоять из трех частей: главных сил, каравана транспортов с десантом и осадной флотилии. В состав главных сил входят мореходные бортовые броненосцы, корветы и посыльные корабли, а осадная флотилия состоит из мелкосидящих плавучих батарей, мониторов и канонерских лодок. Подойдя к месту высадки, эскадра высылает вперед посыльные корабли для рекогносцировки и промера глубин. Затем к разведанному месту подходят транспорты и приступают к высадке войск под прикрытием артиллерийского огня осадной флотилии, которая должна располагать средствами для подавления как береговых укреплений, так и открыто расположенных орудий и живой силы противника. При этом плавучие батареи предназначаются главным образом для обстрела сухопутных и морских позиций при действиях на мелководье; мониторы — для боя с дальнобойными береговыми батареями и для бомбардировки побережья, а канонерские лодки — для борьбы с войсковыми частями на неукрепленном берегу.

Если высадка состоялась и враг закрепился на берегу, то для борьбы с ним в составе флота береговой обороны должны быть корабли примерно таких же классов, как в осадной флотилии, но сильнее вооруженные и лучше бронированные, чем соответствующие им корабли вражеской осадной флотилии, — за счет уменьшения запасов топлива.

Если же десант еще не высадился, главной задачей береговой обороны становилось уничтожение или отражение кораблей осадкой флотилии. В 1860— 1880 годах было предложено и разрабатывалось несколько боевых средств для борьбы с вражескими кораблями в прибрежной зоне: мины, корабли-тараны и самодвижущиеся торпеды, а также броненосцы береговой обороны. В конце 70-х годов главное внимание кораблестроителей и моряков сосредоточилось на разработке броненосцев береговой обороны.

В сущности, русские башенные броненосные лодки и фрегаты явились переходным типом от мониторов к броненосцам береговой обороны, главным оперативным назначением которых стала борьба с кораблями противника, вторгшимися в прибрежную зону. От мониторов же пришли к конструкции броненосца береговой обороны датчане и шведы. Срезу после постройки мониторов Дания заложила башенный броненосец «Один» водоизмещением 3090 т, с четырьмя 254-мм орудиями в двух башнях с 203-мм броней, четырьмя 87-мм пушками и семью митральезами.

«Один» сошел на воду в 1872 году, а через шесть лет в строю датского флота появился первый настоящий броненосец береговой обороны с высотой надводного борта 3 м — «Гельголанд» (19). Когда во Франции изобрели быстро вошедшие в моду барбетные установки, датчане оказались одними из первых, кто перенял новинку. В 1880 году на воду сошел «Торденскьольд» — необычный броненосец береговой обороны, лишенный совеем бортовой брони и защищенный лишь 114-мм броневой палубой. Вооружение же этого 2430-тонного корабля — 355-мм орудие в барбетной установке и четыре открыто расположенные 120-мм скорострельные пушки Крупна.

Последним датским броненосцем данного периода стал барбетный броненосец береговой обороны «Ивер Хвитфельдт», спущенный на веду в Копенгагене в 1886 году. Одновременно, после более чем десятилетнего перерыва шведские кораблестроители спустили на воду свой первый броненосец береговой обороны «Свеа» (20). В последующие годы по тем же чертежам на шведских верфях были построены незначительно отличающиеся от головного образца — «Гете» и «Туле».

Если русские, датские и шведские кораблестроители пришли к идее броненосца береговой обороны, отталкиваясь от монитора, то специалисты четвертой тогдашней балтийской державы — Германии — выработали свой тип прибрежного броненосца, идя от корабля другого класса — от канонерской лодки...