Стремление создать «суперкорабль», более сильный, чем любой потенциальный противник его класса, в разное время было свойственно конструкторам и кораблестроителям разных стран. Но здесь есть своя закономерность: чем слабее экономика и промышленность государства, тем это стремление активнее; для развитых стран оно, наоборот, менее характерно. Так, в межвоенный период британское Адмиралтейство предпочитало строить весьма скромные по боевым возможностям корабли, но зато в массовом количестве, что в итоге позволяло иметь хорошо сбалансированный флот. Япония же, напротив, стремилась создавать корабли, индивидуально более сильные, чем английские и американские. Таким образом она рассчитывала компенсировать разницу в экономическом развитии со своими будущими соперниками.

В этом отношении особое место занимает кораблестроительная политика тогдашнего СССР. Здесь после решения партии и правительства строить «Большой флот» навязчивая идея «сверхкораблей» фактически была доведена до абсурда. С одной стороны, Сталин, вдохновленный успехами авиационной промышленности и танкостроения, посчитал, что столь же быстро удастся решить все проблемы и в кораблестроительных отраслях. С другой, атмосфера в обществе была такова, что проект любого корабля, предлагаемого промышленностью и не превосходящего по своим возможностям зарубежных собратьев, легко могли посчитать «вредительским». Со всеми вытекающими отсюда последствиями. У конструкторов и кораблестроителей просто не оставалось выбора: им приходилось проектировать «самые мощные» и «самые быстрые» корабли, зачастую вопреки здравому смыслу. На практике это выливалось в следующее: корабли с размерами и вооружением линкоров стали именовать тяжелыми крейсерами (зато самыми сильными в мире!), тяжелые крейсера - легкими, а последние - лидерами эсминцев. В такой подмене одних классов другими имелся бы смысл, если бы отечественные заводы могли строить крейсера в том количестве, в каком другие страны строили эсминцы. Но поскольку это было, мягко говоря, не так, то шедшие наверх рапорты о выдающихся успехах проектировщиков часто выглядели банальным очковтирательством.

Уже в ходе затянувшейся постройки лидеров типа «Ленинград» стало ясно, что на фоне последних мировых достижений эти корабли никакие не лидеры, а вполне заурядные эсминцы. Разумеется, такое положение дел не устраивало военно-политическое руководство страны. Поэтому создание суперэсминцев в середине 30-х годов стало одной из приоритетных задач советского кораблестроения.

В 1934 году руководитель специального конструкторского бюро ЦКБС-1 В.Л.Бжезинский предложил инициативный проект эсминца, обладавшего уникальными характеристиками. При стандартном водоизмещении всего в 1437 тонн он должен был развивать скорость 42 узла и нести вооружение из шести 130-мм орудий в трех башнях и двух четырехтрубных торпедных аппаратов (то есть он был мощнее, чем лидер «Ленинград»). Достичь таких параметров предполагалось за счет внедрения мощной, но легкой энергетической установки с прямоточными паровыми котлами системы Л.К.Рамзина, а также широкого применения электросварки, дававшей солидный выигрыш в весе по сравнению с традиционной клепкой. Корабль, получивший имя «Серго Орджоникидзе», строился на ленинградском заводе имени А.А.Жданова ударными темпами: заложив в июне 1935 года, его уже через пять месяцев спустили на воду. Таким образом, был установлен рекорд скорости постройки благодаря впервые примененной секционной сборке корпуса. Однако затем дело застопорилось: сказывалось множество нерешенных проблем, преодолеть которые с помощью одного лишь энтузиазма не удавалось.

Следует заметить, что заказ на «Серго Орджоникидзе» был редким для отечественного судостроения случаем, когда эсминец изначально создавался как экспериментальный корабль для отработки множества заложенных в его конструкцию новшеств. Планировалось, что после завершения испытаний (намеченных, кстати, уже на конец 1936 года) он станет прототипом серии эскадренных миноносцев нового поколения, которые придут на смену «семеркам». Но рискованность ряда конструкторских решений, неподготовленность технологической базы и многие другие причины привели к тому, что возлагавшиеся на проект надежды не оправдались. Сварные конструкции получили значительные деформации, прямоточные котлы оказались слишком капризными, а система их автоматической регулировки - неработоспособной. На испытания эсминец вышел только в 1940 году уже под новым, более скромным именем «Опытный». Из-за неготовности штатного вооружения он получил трехтрубные торпедные аппараты вместо четырехтрубных и три одиночные палубные 130-мм артустановки вместо такого же числа двухорудийных башен. Но и с облегченным вооружением эсминец развил на мерной миле только 35 узлов, причем лишь при ручном управлении котлами (котельная автоматика по-прежнему работать отказывалась). Испытания затянулись до самого начала Великой Отечественной войны, когда их пришлось прервать, а корабль условно ввести в состав флота. Правда, в море он не выходил и участвовал лишь в артиллерийской поддержке войск с огневых позиций в черте города. В июне 1945 года «Опытный» вновь вернулся на верфь для доводки механизмов, однако к этим работам так и не приступили. Около десяти лет несостоявшийся суперэсминец провел на заводе имени А.А.Жданова, лишь изредка отваливая от причала для участия в морских парадах на Неве. В середине 50-х годов его сдали на слом.

Предвидя трудности на пути создания суперэсминца собственными силами, советское правительство параллельно искало возможность заказа такого корабля за границей. Из потенциальных подрядчиков наиболее выгодные условия предложила итальянская фирма «Одеро-Терни-Орландо». В сентябре 1935 года с нею заключили контракт на проектирование и строительство лидера эсминцев с выдающимися для своего времени характеристиками. В частности, на испытаниях он должен был держать скорость не менее 42,5 узла в течение 60 часов!

Итальянцы решили опробовать на этом заказе ряд нетрадиционных конструктивных решений, разумно полагая, что лучше всего это делать за чужой счет. В случае успеха выгода была обоюдной: СССР получал передовой в техническом отношении корабль, а фирма приобретала ценный опыт, который затем можно было использовать при постройке кораблей для собственного флота.

Строительство лидера, получившего имя «Ташкент», велось весьма быстро. Заложенный в январе 1937-го, он сошел на воду уже в конце того же года. После успешных испытаний, на которых корабль развил наибольшую скорость 43,53 узла, советская сторона подписала приемный акт. В апреле 1939 года итальянская команда привела лидер в Одессу, где его приняли советские моряки. Вооружение предстояло установить уже в СССР, но двухорудийные 130-мм башни Б-2ЛМ к тому времени, увы, не были готовы, и на «Ташкенте», как и на «Опытном», временно установили три одиночные 130-мм пушки Б-13. Штатное вооружение лидер получил только в 1941 году, буквально накануне войны. Тогда же на нем усилили и средства ПВО, заменив малоэффективные 45-мм пушки 37-мм автоматами.

«Ташкент» (проект 20) в своем классе по праву считается одним из лучших образцов военного кораблестроения 30-х годов. Помимо мощного вооружения он имел рациональную конструкцию корпуса, удачную компоновку внутренних помещений, удобную ходовую рубку и закрытый штормовой коридор, позволявший личному составу достичь всех боевых постов, не выходя на верхнюю палубу. Корабль обладал отличными ходовыми качествами, а оригинальное расположение топливных цистерн обеспечивало ему дальность плавания 20-узловым ходом в 5030 миль (для сравнения: у лидера «Ленинград» при вдвое меньшей мощности турбин дальность плавания составляла всего 2100 миль).

По чертежам «Ташкента» планировалось построить три корабля в СССР, однако от этого пришлось отказаться: применить итальянскую технологию на отечественных заводах оказалось невозможно. К тому же некоторые наши военно-морские специалисты о проекте лидера отзывались критически. В частности, начальник главного штаба ВМФ Л.А.Галлер считал, что «Ташкент» для его размеров имеет слишком слабое (?!) вооружение. В качестве альтернативы для серийной постройки был предложен проект 48 («Киев»), разработанный корабелами города Николаева. Этот лидер по размерам примерно соответствовал «Ленинграду», но нес вооружение даже более мощное, чем «Ташкент», а максимальная скорость оценивалась в 44 узла! Правда, его характеристики выглядели прекрасными лишь на бумаге, и есть все основания полагать, что будь корабль построен, они были бы куда скромнее...

Но амбициозный проект «Киева» меркнет перед так называемым «бронированным лидером», разработка которого началась в 1939 году. Этот корабль (проект 47) водоизмещением в 6000 т должен был иметь 70-мм наклонный броневой пояс и нести вооружение из шести 152-мм или десяти 130-мм орудий! То есть он представлял собой типичный легкий крейсер и именовался лидером лишь в силу причин, о которых упомянуто выше.

Впрочем, рост размеров и усиление вооружения были характерны не только для лидеров, но и для рядовых эсминцев «Большого флота». После того, как проект 7 был объявлен «вредительским», в ленинградском КБ завода имени А.А.Жданова был разработан эсминец проекта 30. По компоновке новый корабль повторял «семерку-У», но 130-мм артиллерия теперь размещалась в двухорудийных башнях, а торпедные аппараты стали пятитрубными. Правда, зенитное вооружение по проекту состояло лишь из одной спаренной 76-мм артустановки и восьми крупнокалиберных пулеметов в четырех башенках - то есть оно было даже слабее, чем у раскритикованных «семерок». Любопытно, что заместитель наркома ВМФ адмирал И.С.Исаков после визита в США настаивал, ссылаясь на американский опыт, на оснащении эсминцев универсальными башнями главного калибра. Однако первые прикидки показали, что вес универсальной спаренной 130-мм башенной установки потянет на 50 т. Эту величину посчитали чрезмерной и дальнейшие работы в этом направлении приостановили. Традиционное стремление наших конструкторов создавать боевые корабли как можно меньшего водоизмещения сослужило, как всегда, плохую службу. Советский флот упустил шанс принять на вооружение универсальную артиллерию одним из первых и дорого заплатил за это, ведь в годы войны авиация стала главным противником наших эсминцев, и бороться с нею нашим морякам было крайне сложно.

В целом эсминец проекта 30 выглядел весьма консервативно. Его корпус был клепаным (сварка применялась очень ограниченно), вместо принятого за рубежом наддува воздуха прямо в котлы применялось старомодное «дутье в котельные отделения». Серьезные нарекания вызывали недостаточная автономность и плохая мореходность. Поэтому в 1940 году приступили к разработке нового «серийного» эсминца проекта 35. За счет разумного увеличения водоизмещения «тридцать пятый» получил сбалансированные характеристики и вооружение, аналогичное установленному на «Ташкенте». Да и вообще, итальянский лидер оказал большое влияние на конструкцию «тридцать пятого» - об этом явно свидетельствуют и его общая архитектура, и овальная в плане носовая надстройка, и тот же штормовой коридор, и расположение торпедных аппаратов... Важным новшеством стало решение заменить 130-мм башни Б-2ЛМ универсальными Б-2У. Пожалуй, эсминец 35-го проекта в своем классе стал лучшей разработкой советских конструкторов, но, к сожалению, остался лишь на бумаге.

Накануне войны стало ясно, что программу создания «Большого флота» выполнить не удастся. Правительству пришлось свернуть перспективные конструкторские работы и сосредоточить усилия на достройке уже заложенных кораблей. Так, пришлось отказаться от эсминцев проекта 35, лидеров проекта 47, а серию кораблей типа «Киев» ограничить двумя единицами, да и то лишь потому, что для них уже начали изготавливать механизмы. Но и это не помогло: ни один из советских суперэсминцев не был достроен ни до начала Великой Отечественной, ни до ее окончания. Фактически единственным кораблем этого семейства, воевавшим с врагом, был лидер «Ташкент». Он показал себя с наилучшей стороны, но, к несчастью, в июле 1942 года погиб в Новороссийске под бомбами немецких самолетов. После войны его подняли, но восстановление признали нецелесообразным. Тогда же отказались и от достройки лидеров «Киев» и «Ереван», отбуксированных в 1941 году из Николаева на Кавказ.

Головной эсминец проекта 30 «Огневой» вступил в строй только в мае 1945 года, причем с трехтрубными торпедными аппаратами, так как «двухъярусные» пятитрубные так и не были созданы. Еще десять кораблей достроили в 1947- 1950 годах по «корректированному» проекту 30-К (с усиленным зенитным и радиолокационным вооружением). Таким образом, из тридцати заложенных перед войной эсминцев этого проекта в строй вошли только одиннадцать. По послевоенным стандартам они выглядели уже безнадежно устаревшими, и потому их активная служба была очень непродолжительной.