В отличие от своих англо-саксонских союзников Франция вышла из Первой мировой войны сильно обескровленной, а ее военно-морской флот уже не мог претендовать на былое могущество. И в наиболее жалком состоянии находились торпедные силы. Пестрая компания из уцелевших «800-тонников» и японских «подарков» выглядела совершенно устаревшей и к тому же находилась в сильно изношенном состоянии. На этом фоне как нельзя кстати пришлись немецкие и австрийские трофеи. Если англичане и американцы почти все отошедшие им эсминцы своих бывших противников незамедлительно пустили на слом, то французы поступили иначе. Восемь германских «церштёреров» последней генерации и лидер «S-133» составили основу французских торпедных сил в первые послевоенные годы, причем их эксплуатация оказала огромное влияние на дальнейшее развитие класса эскадренных миноносцев флота этой страны.

Морская стратегия Франции в 20-е годы претерпела существенные изменения. Главным потенциальным противником для нее стала Италия, а основным морским театром возможной войны - Средиземное море. Для того, чтобы создать преимущество быстро и без чрезмерных затрат, французы пошли необычным путем: они решили строить крупные торпедно-артиллерийские корабли, которые должны были иметь скорость большую, чем у зарубежных эсминцев, и мощное вооружение. Конечно, таких кораблей не могло быть много, но предполагалось, что внушительные боевые возможности компенсируют их недостаточное количество. А в качестве дополнения к ним планировалось строить также относительно небольшим числом «стандартные» эсминцы.

К разработке проектов новых кораблей французы приступили уже в 1920 году. Однако первые варианты лидера и эсминца с вооружением соответственно из пяти и четырех 100-мм пушек устарели буквально на чертежной доске. Началась гонка калибров: сначала руководство флота предложило вооружение из 120-миллиметровок. Но поскольку и это не соответствовало доктрине превосходства в артиллерии, было решено остановиться на 130-мм орудиях с 32-кг снарядом, которые могли пробивать 80-мм броню на дальности в 50-60 кабельтовых. Немудрено, что вместо предполагавшихся 1780 т водоизмещение первой серии лидеров типа «Ягуар» достигло 2100 т, а их ввод в строй задержался на несколько лет.

Хотя «Ягуар» и его систершипы развили на испытаниях ход свыше 35 узлов, их нельзя назвать особо удачными кораблями. Мощная пушка имела малую скорострельность (4-5 выстрелов в минуту), а плотно набитый механизмами корпус не допускал сколь-нибудь серьезной модернизации.

Тем не менее, французы твердо продолжали следовать избранным путем, и следующая серия 2400-тонных лидеров типа «Бизон» оказалась более соответствующей их доктрине. От 130-мм калибра перешли к еще более мощному 138-мм. Снаряд весил теперь 40,4 кг. Возросла скорострельность, а место в торпедных аппаратах заняли новые торпеды модели 1923 года с 415-кг зарядом. С 1927 года предполагалось закладывать по шесть единиц ежегодно, поскольку будущие «легкие дивизионы» должны были состоять из трех лидеров каждый.

Следующая шестерка лидеров типа «Эгль» отличалась от «бизонов» усовершенствованной пушкой того же калибра, разработанной на основе германской 150-миллиметровки с «Амираль Сенэ» (бывшего немецкого «S-113»). Клиновой затвор позволил удвоить скорострельность, которая всецело зависела от скорости подачи. Для облегчения трудной работы орудийной прислуги вокруг каждой артиллерийской установки располагались кольцевые «поручни», по которым двигалась тележка со снарядом, сопровождая перемещения орудия. Эти устройства стали отличительной чертой большинства французских лидеров.

Наряду с артиллерией от типа к типу прогрессировала и механическая установка. Перегрев пара позволил повысить мощность, и один из лидеров типа «Эгль» - «Жерфо» - на испытаниях показал ход свыше 41 узла, а более поздний «Милан» достиг почти 42 узлов. Прекрасные результаты продемонстрировали также корабли следующей серии типа «Кассар», отличавшиеся лишь небольшими изменениями в составе зенитного вооружения.

Однако настоящий фурор произвела шестерка лидеров типа «Фантаск», заложенных в 1931 году. Новые корабли несли все те же 138-миллиметровки, но более длинноствольные и снабженные элементами полуавтоматики. Дальность их стрельбы превышала 100 кабельтовых, а мощный снаряд мог пробивать броню легких крейсеров главного «супостата» - итальянцев - на большинстве реальных дистанций боя. Если же противник оказался бы сильнее, то французы могли легко уклониться от сражения, ведь один из «2600-тонников», «Терибль», развил ход в 45 с небольшим узлов - рекорд скорости для крупных надводных кораблей, так и не превзойденный до настоящего времени. Да и остальные единицы серии немногим уступали рекордсмену, сумев держать скорость не менее 41,4 узла в течение нескольких часов. Отличная энергетика «фантасков» дополнялась очень элегантным внешним видом: оснащенные двумя широкими трубами и высоким полубаком лидеры являли собой воплощение стремительности.

Но французские конструкторы не остановились на достигнутом и пошли еще дальше. В конце 1934 года на стапелях Лорьяна и Нанта были заложены два лидера - первые из очередной шестерки. «Вольта» и «Могадор» внешне напоминали своих сверхскоростных предшественников, но отличались значительно более мощным вооружением. Число 138-мм орудий достигло восьми, причем они располагались теперь в легких башнях, что позволило механизировать подачу боезапаса (40,4-кг снаряды для ручной подачи были все-таки тяжеловаты). Правда, весьма смелый проект автоматизации установок на практике оказался не вполне удачным. Сложная механика часто отказывала, и вместо предполагавшихся 14-16 выстрелов в минуту орудия давали только половину. Тем не менее, артиллерийская мощь лидеров в своем классе была вне конкуренции. Хорошо выглядела и система управления огнем, соответствовавшая крейсерским стандартам. Дальнейшему усовершенствованию подверглась механическая установка. Так, лидеры могли поднять пары для повышения скорости с экономичных 14 узлов до 35 в течение 5-7 минут, то есть в три-четыре раза быстрее, чем их современники из других стран. Ходовые возможности «Вольты» и «Могадора» так и остались не раскрытыми до конца, оба превысили 43,5 узла, однако ввиду напряженной международной обстановки (они вступили в строй перед самым началом Второй мировой войны) испытания проводились по несколько сокращенной программе. А вот остальным единицам серии совсем не повезло: сначала сроки их закладки отодвигались, а затем Франции вообще стало уже не до постройки новых боевых кораблей.

Эволюция класса обычных эсминцев во французском флоте оказалась более продолжительной и не столь прямой. Опять-таки старт был дан в 1920 году в виде проекта относительно скромного корабля водоизмещением в 1350 т с четырьмя 100-миллиметровками. Но к моменту закладки во второй половине 1923 года калибр орудий решили увеличить до 130 мм, а массу снаряда - до 32 кг. В результате корабли типа «Бурраск» стали наиболее тяжело вооруженными эскадренными миноносцами своего времени. Но на этом их достоинства исчерпывались. По ходовым качествам они уступали практически всем своим соперникам: скорости в 33 узла им удалось достичь только на испытаниях, а в реальных условиях эксплуатации они могли развивать не более тридцати. В течение трех лет - с 1927 по 1930 год - в состав флота вошло 26 единиц, отличавшихся друг от друга только типом паровых турбин.

Затем в создании эскадренных миноносцев наступил небольшой антракт - кораблестроители сосредоточили все усилия на лидерах. Только необходимость в судах сопровождения для быстроходных линкоров типа «Дюнкерк» и современных крейсеров заставила конструкторов вновь обратиться к разработке традиционных эсминцев. Опыт постройки быстроходных и сильных «эглей» и «фантасков» не прошел даром. Проект «Ле Арди» предусматривал мощное вооружение из шести 130-мм орудий в легких башенных установках, развивавших скорострельность до 15 выстрелов в минуту и имевших возможность (правда, ограниченную) вести зенитный огонь. Три торпедных аппарата располагались как в диаметральной плоскости (один трехтрубный), так и по бортам (два спаренных) - решение, вообще характерное для торпедных кораблей Франции межвоенного периода.

Новички обещали быть завидными скороходами, хотя, как и в случае с «Могадором», их точные характеристики так и не удалось определить. Частичные ходовые испытания прошли только два головных корабля, причем в тяжелых условиях начала крушения англо-французского фронта. Но и предварительные итоги показали, что скорость в 40 узлов для них не станет пределом.

Капитуляция Франции в 1940 году поставила ее флот в крайне тяжелое положение. Бывшие союзники, англичане, опасались возможности захвата прекрасных кораблей немцами; немцы и итальянцы, конечно же, в самом деле желали прибрать флот побежденной страны к рукам, а сами французы хотели лишь благополучно пережить смутное время, сохранив свою боевую технику. Большая часть лидеров и эсминцев осталась в распоряжении марионеточного правительства Виши. Матчасть быстро приходила в негодность: для приведения боевых судов в порядок и учений не хватало ни средств, ни топлива, ни запчастей. В первой же стычке с одиночным британским эсминцем около Гибралтара два новейших корабля типа «Ле Арди» опозорились. Один из них, «Эпе», выпустил всего полтора десятка снарядов - и из строя вышли все шесть его орудий! Другой, «Флёре», вообще не смог начать стрельбу. Если бы в этом случае англичане проявили к своим недавним друзьям меньше снисходительности, французам пришлось бы совсем плохо, и вряд ли им удалось ретироваться.

Впрочем, «благосклонность» англосаксов к бывшим союзникам быстро прошла: в сентябре 1940 года тяжелый крейсер «Австралия» превратил в груду обломков великолепный лидер «Одосье» недалеко от Дакара, а при высадке англо-американского десанта в Северной Африке после отчаянных, но безрезультатных атак пришлось выброситься на берег четырем французским «2400-тонникам». Однако настоящее бедствие случилось 2 ноября 1942 года, когда германские войска вторглись на еще неоккупированную территорию Франции и захватили главную базу вишистских ВМС - Тулон. Подавляющее большинство лидеров и эсминцев было подорвано собственными командами и погибло от взрывов и пожаров. Больше повезло отдельным кораблям, волей случая оказавшимся на стороне союзников по антигитлеровской коалиции. Почти все они благополучно пережили войну и стали важной составной частью послевоенных ВМС Франции, но, увы, число их было невелико: только пять лидеров из 32 и ни одного нового эсминца.

В общем, французский флот, построенный между двумя мировыми войнами, можно назвать флотом нереализованных возможностей. Это утверждение особенно справедливо для торпедных сил. Оригинальные проекты и тактические задумки проверить в боевых условиях не удалось. Напротив, отчетливо выявились лишь отрицательные черты лидеров и эсминцев - недостаточность зенитного и противолодочного вооружения. Корабли жестоко страдали от атак авиации, особенно от немецких пикирующих бомбардировщиков, а вот им самим не удалось потопить ни одного сколь-нибудь крупного надводного боевого корабля. Раннее поражение страны в войне и тулонская трагедия надолго отбросили назад один из наиболее интересных в техническом отношении военных флотов мира.