30 июля 1944 года малый охотник МО-103 патрулировал неподалеку от северного входа в пролив Бьёркёзунд в Финском заливе. Поблизости работал! дивизион катеров-тральщиков, очищавших от мин вход в пролив. «Пахарей моря» прикрывали два катера-дымзавесчика КМ-908 и КМ-910. В 19.06 матрос И. Бондарь с КМ-910 увидел на гладкой поверхности воды перископ подводной лодки. Катер на полном ходу стал описывать круги на одном месте, ревом сирены и ракетами вызывая МО-103. Через несколько минут охотник подошел к месту событий, но перископ уже исчез, оставив на поверхности только медленно расходящийся след воздушных пузырьков...

Командир "мошки" МО-103 (так называли моряки малые охотники) старший лейтенант А. Коленко повел катер -посередине следа, и вскоре гидроакустик Ю. Певцев в семи кабельтовых от своего корабля засек подводную лодку. Дав полный ход, охотник настиг противника и, проходя над ним, сбросил серию глубинных бомб.

Первые же взрывы вывели из строя приборы управления лодкой, электрооборудование. Затем в районе дизельного отсека лопнули стальные листы, и внутрь корпуса хлынули потоки воды... В этот момент наблюдатели на охотнике увидели большой воздушный пузырь, вспучивший водную поверхность, поплывшие по воде масляные пятна. Для надежности Коленко сделал еще два захода на цель и сбросил еще две серии глубинных бомб.

Командир фашистской субмарины U-250 В. Шмидт в это время не обременял себя заботой о судьбе лодки и людей, а лихорадочно искал путь к собственному спасению. Он приказал перепустить воздух высокого давления в рубку. И как только давление в ней сравнялось с забортным, открыл люк и вырвавшимся из лодки воздухом был увлечен вверх... Спустя несколько мгновений моряки МО-103 увидели, как на поверхность воды, усеянную плавающими обломками и матрацами, вынырнул сначала один, а затем еще пятеро фашистских подводников в надувных спасательных жилетах.

Гибель лодки вызвала на первый взгляд неоправданно большое беспокойство у гитлеровцев. Район ее затопления стала систематически обстреливать финская береговая артиллерия, дважды туда пытались прорваться фашистские торпедные катера, чтобы забросать затонувшую субмарину глубинными бомбами. Но наши дозоры бдительно ограняли место, где скрытно велись напряженные работы: по подъему вражеского корабля, лежавшего на скалистой отмели на глубине 38 метров. И в одну из сентябрьских ночей два мощных понтона подняли исковерканную лодку на поверхность, и под конвоем малых охотников и катеров-дымзавесчиков U-250 была отбуксирована в Кронштадт. Здесь вместе с советскими специалистами в нее спустился и бывший командир субмарины В. Шмидт, который на допросах показал, что попытки проникнуть в некоторые помещения могут вызвать взрыв корабля. Нервнича и стараясь не смотреть на трупы своих подчиненных, он собственными руками отдраивал люки и горловины помещений, откуда были извлечены судовые документы, шифры, коды, инструкции и даже шифровальная машинка. Но самым ценным трофеем оказались обнаруженные в лодке торпеды...

"С подводной лодки U-250 было снято восемь торпед, — вспоминал тогдашний начальник лаборатории Минно-торпедного института ВМФ О. Брон.- Из них три акустические Т-V. Все торпеды были перевезены с большой осторожностью на флотский минный склад, где и происходило их разоружение. Разоружение происходило ночью и в вечернее время при красном свете. Все взрывчатое вещество из боевого зарядного отделения было выплавлено при помощи горячего пара. Ни один болт не отворачивали, так как предполагалось наличие ловушек".

Вытаскивая из воды фашистских подводников, Коленко едва ли мог подозревать, на каком высоком уровне будут обсуждаться некоторые последствия проведенного им быстротечного боя. В самом деле, 30 ноября 1944 года английский премьер-министр У. Черчилль в секретном послании И. Сталину писал: "Советский Военно-Морской Флот информировал Адмиралтейство о том, что на захваченной... подводной лодке были обнаружены две германские акустические торпеды Т-5... Мы считаем получение одной торпеды Т-5 настолько срочным делом, что мы были бы готовы направить за торпедой британский самолет в любое удобное место, назначенное Вами".

"К сожалению, мы лишены возможности уже сейчас послать в Англию одну из указанных торпед, - отвечал Черчиллю советский Верховный Главнокомандующий. - Отсюда две возможности: либо получаемые по мере изучения торпеды чертежи и описания будут немедленно передаваться Британской Военной Миссии, а по окончании изучения и испытаний торпеда будет передана в распоряжение Британского Адмиралтейства, либо немедля выехать в Советский Союз британским специалистам и на месте изучить в деталях Торпеду и снять с нее чертежи". Считая, что советские специалисты не смогут разобраться во всех тонкостях немецкого секретного оружия, англичане приняли второе предложение, и в январе 1945 года в Ленинград прибыла группа английских торпедистов во главе с капитаном III ранга Е. Коннингвудом. "К приезду англичан, - пишет О. Брон, - изучение немецких торпед Т-V было закончено, и английской миссии были предоставлены все необходимые материалы. Пробыв две недели, англичане уехали... Познакомившись с советскими отчетами, они сообщили, что полностью удовлетворены".

Таким образом, поединок МО-103 с фашистской субмариной завершился разгадкой одного из самых тщательно охраняемых секретов фашистского флота и достойно увенчал поистине героическую деятельность «мошек» и их отважных экипажей...

Мы уже писали в № 5 "М-К" за 1986 год о том, что во время первой мировой войны американская фирма ЭЛКО спроектировала и поставила союзникам несколько сот охотников за подводными лодками, которые неплохо действовали у английского побережья и в водах Средиземного моря. Боевой опыт показал, однако, что желательно увеличить размеры и скорость этих кораблей, поскольку охотникам надлежало связывать решительные и безнаказанные действия подводных лодок, заставляя их отступать и маневрировать. В соответствии с этой концепцией советские кораблестроители еще перед войной создали большой охотник БО-2 типа "Артиллерист" водоизмещением более 200 т.

К началу Великой Отечественной войны корабли, заложенные на одной из волжских верфей, были построены. и осенью 1941 года известный советский катерник, впоследствии контр-адмирал Б. В. Никитин получил приказ принять несколько больших охотников для включени их в состав Каспийской военной флотилии. Прибыв в Баку, Никитин увидел у причала эти корабли - с узкими стальными корпусами, носы которых были приподняты, что делало их похожими на маленькие миноносцы. Перед приемной комиссией встала проблема использования больших охотников, так как в условиях войны переброска их на Балтику и на Белое море стала невозможной. Решено было сделать из охотников корабли охранени танкерного флота на Каспии. Поскольку главным противником здесь были фашистские самолеты, а против них вооружение больших охотников было неэффективным, глубинные бомбы с катеров сняли, усилив артиллерийское вооружение 37-мм зенитным автоматом и еще одним крупнокалиберным пулеметом.

"К концу декабря 1941 года.- вспоминал Никитин, - все катера были переданы Каспийской флотилии. В последующие месяцы они сопровождали танкеры с жидким топливом на Каспии и Волге, участвовали в боях под Сталинградом в составе Волжской флотилии».Таким образом, большим охотникам не удалось повоевать в соответствии с назначением. Иначе сложилась судьба их малых собратьев...

Летом 1936 года коллектив ленинградского завода, специализировавшегося на постройке катеров, выдвинул депутатом Верховного Совета СССР командующего Балтийским флотом адмирала И. С. Исакова. Осматривая завод во время встречи с избирателями, Иван Степанович обратил внимание на ладные деревянные сторожевые катера, строившиеся дл морской пограничной охраны. Бывалый моряк сразу увидел, что эти корабли могут оказаться при соответствующем дооборудовании прекрасными охотниками за подводными лодками. И через два года, став заместителем наркома ВМФ по кораблестроению и вооружению, адмирал Исаков вспомнил о примеченных им пограничных катерах и одновременно выдал заказы и на гидроакустическую аппаратуру, и на большую серию малых охотников, вошедших в историю советского флота под обозначением МО-4.

Разработка кораблей этого класса началась в 1934 году. Группа конструкторов под руководством Л. Л. Ермаша спроектировала первый вариант катера, названного МО-2. Через год появился более совершенный катер; в отличие от МО-2 у него не было среза палубы в корме, а борт был на 100 мм ниже. Корпус в районе ватерлинии сделали более полным, что существенно увеличивало остойчивость. Размещение большинства механизмов ниже ватерлинии способствовало повышению живучести новых катеров, и это не раз спасало их экипажи от верной гибели.

Так, в октябре 1941 года балтийский МО-311 подорвался на фашистской мине. Носовая его часть была оторвана взрывом до самой рубки, треть команды погибла. И тем не менее катер остался на плаву, а повреждения электропроводки, рации и моторов экипажу удалось ликвидировать. Затем МО-311 дал задний ход, уверенно двинулс к острову Гогланд и через два часа встретил тральщик, который снял с катера экипаж. В не менее сложный "переплет" попал и охотник МО-123, когда вокруг него одновременно взорвались пять мин. Была полностью разрушена корма, выведены из строя все моторы. И этот катер не затонул, его отбуксировал на базу однотипный охотник МО-304.

С первых же дней войны "мошкам" пришлось столкнуться со своим основным противником. Тогда на Балтике действовали десять вражеских подлодок. В течение июня - августа 1941 года более 150 раз появлялись они в разных частях Финского залива, но попытки атаковать наши корабли успешно отражались противолодочным охранением, и фашистам удалось торпедировать всего лишь один транспорт. Ну а наши малые охотники серьезно повредили две и уничтожили одну фашистскую подлодку.

В первые месяцы войны малые охотники при защите наших морских коммуникаций на Балтике испытывали наибольшее напряжение. А ведь охрана коммуникаций была далеко не единственной задачей, сыпавшей на долю этих кораблей. Им приходилось тралить и ставить минные заграждения. ходить в разведку, нести дозоры, снабжать островные гарнизоны, высаживать в тыл врага десанты и диверсионные группы, вести огневую разведку береговых батарей, бороться с авиацией и катерами противника.

Каждый раз, когда боева обстановка предлагала новую неожиданную задачу, командование неизменно обращало свой взгляд на малые охотники. "Если армия в период Великой Отечественной войны имела на вооружении непревзойденный танк Т-34, авиация- грозный штурмовик Ил-2, - пишет советский историк кораблестроения В. Бирюк, - то моряки получили в свое распоряжение легендарные малые, или, как их еще называли, "морские", охотники. Свою универсальность катера типа МО-4 подтвердили на всех морских театрах воины. По совокупности выполнявшихся тактических задач они практически не имели себе равных среди надводных кораблей флота".

Первый год войны на Балтике показал, что при всех достоинствах у "мошек" есть и важный недостаток - отсутствие хотя бы тонкой брони, способной защитить от пуль и осколков жизненно важные части корабля: бензоотсеки, ходовую рубку, моторные отсеки и боевые посты артиллеристов. Вот почему летом 1942 года командующий Балтийским флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц поставил перед кораблестроителями осажденного Ленинграда задачу создать бронированный малый охотник - БМО, способный решать те же задачи, что и МО-4, но менее уязвимый.

В июле группе конструкторов Адмиралтейского завода, возглавляемой Ю. Деревянко и В. Мудровым. было выдано задание на проектирование и постройку нового корабля. Старшим наблюдателем за проектированием и постройкой БМО была назначена женщина-кораблестроитель А. Донченко, Всего за 15 ударных дней адмиралтейцы разработали проект БМО с упрощенными прямолинейными обводами корпуса - в осажденном Ленинграде горячая гибка листовой стали исключалась. Сам же корпус был сварным и состоял из трех блоков. Средняя часть и рубка первых кораблей серии изготавливались из имевшейся в наличии брони дл легких танков.

Агрегатирование механизмов и применение ряда технологических новшеств позволило построить головной корабль всего за два месяца. Его спустили на воду 5 ноября 1942 года, когда устье Невы и южная часть Финского залива уже покрылись льдом, поэтому даже выход к месту испытаний представлял немалые трудности: БМО был проведен из Ленинграда в Кронштадт с караваном судов в сопровождении ледоколов. Сами ходовые испытания проводились за кромкой льда под защитой дымовых завес, скрывавших катер от наблюдателей вражеской береговой артиллерии.

Испытания головного охотника позволили скорректировать рабочие чертежи, и в 1943 году началось серийное производство "утюжков" - так прозвали бронированные катера моряки-балтийцы. А уже осенью 1944 года известному катернику И. П. Чернышеву приказали прибыть в Ленинград для приемки и перевода в Кронштадт группы только что построенных БМО.

"У одной из стенок завода, - вспоминает Игорь Петрович, - стояла большая группа новеньких, сиявших свежей краской бронированных охотников, чем-то действительно напоминавших утюжки и имевших непривычные бортовые номера, начинавшиес на 5. У Других стенок и на строительной площадке находились катера следующих партий в различной степени готовности. Это вызывало гордость за Ленинград, за труд его людей, за их внимание к флоту!"

И действительно, в условиях осажденного города в рекордно короткие сроки было построено более шестидесяти бронированных малых охотников, принявших участие во многих операциях Балтийского флота.