Когда египетский ракетный катер в октябре 1967 года одним ударом пустил на дно израильский эсминец «Элат», событие это потрясло и удивило многих западных военно-морских специалистов. Ведь издавна считалось, что корабли этого класса — «оружие бедных», и вдруг оказалось, что они могут многое. Этими кораблями заинтересовались прежде всего флоты таких государств, как Норвегия, Дания, Италия, Швеция. Ракетное вооружение «малышей» — вот что привлекло их внимание. Оно уравняло ударную мощь кораблей различных классов — маленький катер оказался способным поразить практически любой корабль. Даже малые флоты, вооруженные ракетными катерами, получили возможность обрести наступательные возможности, непропорциональные размерам этих флотов.

Позднее приступили к постройке ракетных катеров и крупнейшие морские державы капиталистического мира — США, Англия, Франция,— также осознавшие высокую боевую ценность этих кораблей, способных уничтожать надводные корабля и транспорты противника не только на закрытых морских театрах, но и в прибрежных районах океанов.

То, что маленький корабль, вооруженный мощным оружием, может в корне видоизменить способы ведения боевых действий на море, не новость. Еще в 1822 году известный французский артиллерист генерал Пексан писал; «Я берусь построить совсем маленький корабль с командой всего лишь из нескольких неопытных солдат, способный потопить большой или очень сильно вооруженный корабль».

Что же имел в виду Пексан?

Он предложил использовать маленькие паровые корабли, вооруженные бомбическими орудиями, которые стреляли бы не сплошными ядрами, а начиненными порохом гранатами. «Необходимы короткие пушки большого калибра, стреляющие с больших дистанций по деревянному флоту разрывными снарядами с большим разрывным зарядом». Испытания таких пушек в Бресте и Кронштадте в начале 30-х годов прошлого столетия показали, что разрыв бомбы в борту деревянного корабля делает брешь площадью более квадратного метра. На дистанции 500—1000 м деревянный корабль может быть потоплен 20— 25 выстрелами бомбических пушек. Эффективность пушек Пексана была доказана в Синопском сражении, где русские бомбы буквально испепелили турецкую эскадру.

Ответом на бомбические пушки стала броня. Бороться с броненосным кораблем можно было двумя способами: либо пробивать броню, либо незащищенную подводную часть корпуса. Первую задачу могли решить тяжелые артиллерийские орудия с бронебойными снарядами; вторую — подводные заряды, доставляемые к цели подводными или надводными кораблями. И как только задача определилась, реализация этой идеи не заставила себя ждать. В 70-х годах появляются канонерские лодки типа английской «Рендел» и русского «Ерша», вооруженные одним тяжелым бронебойным орудием. И одновременно с ними — подводные лодки и минные катера, вооруженные шестовыми и буксируемыми минами...

«Вся эскадра затаив дыхание наблюдала заключительную стадию атаки. Люди спрашивали себя: не уничтожит ли взрыв сам атакующий катер? Вот он развил предельную скорость, с полного хода ударил «Байонезе» в правую скулу. Вздыбился водяной столб, донесся оглушительный взрыв, и «Байонезе», получивший пробоину величиной с дом, мгновенно затонул. Атаковавший же катер, еще до взрыва отскочивший в результате удара о борт жертвы метров на пятнадцать, покружив на месте гибели, спокойно направился обратно к эскадре»...

Так английская газета «Таймс» от 13 марта 1877 года описывала испытания минного катера, созданного Джоном Торникрофтом. Французские моряки не без оснований усомнились в практичности предложенного им оружия и потребовали испытаний. Конечно, едва ли кто мог подумать, что шестовая мина надежнее, чем буксируемая: она точнее наводится на цель и практически не замедляет хода катера (висит на шесте, который опускается под воду лишь в нескольких метрах от вражеского корабля). Но зато катер должен приблизиться к противнику вплотную, рискуя погибнуть от взрыва собственной мины. Джон Торникрофт, столь искусно уничтоживший старый «Байонезе», выделенный французским адмиралтейством специально для этих испытаний, доказал, что такой опасности можно избежать. Но ведь он действовал днем и не встретил противодействия с атакуемого корабля. А будет ли столь же успешной минная атака в боевой обстановке, когда маленькому катерку придется идти на ощетинившийся орудиями вражеский броненосец?

Ответа на этот вопрос долго ждать не пришлось. 12 апреля 1877 года — ровно через месяц после этого испытания — началась русско-турецкая война.

Превосходство турецкого флота на Черном море оказалось подавляющим. Двум русским круглым броненосцам береговой обороны — «поповкам» — да нескольким зафрахтованным и наскоро вооруженным торговым судам Турция противопоставила эскадру из 22 сравнительно новых броненосных кораблей. Тем не менее черноморские моряки энергичными действиями сумели парализовать активность турецких сил, и сделать это им удалось благодаря ставке на новые тогда минные катера.

Еще до начала открытых боевых действий на Дунае были созданы два отряда, в составе которых насчитывалось 14 паровых катеров, 5 ботов, 10 гребных катеров и 14 шлюпок. По инициативе лейтенанта С. О. Макарова — впоследствии знаменитого адмирала — быстроходный пароход «Великий князь Константин» оборудовали для приема на борт четырех минных катеров, вооруженных шестовыми и буксируемыми минами. По замыслу Макарова, пароход должен был доставлять катера к вражеским базам и ночью спускать их на воду для атаки неприятеля.

Первую вылазку и, по сути, проверку идеи предприняли ночью 30 апреля 1877 года. Подойдя к Батуму, «Великий князь Константин» в 11 часов опустил на воду все четыре катера, вооруженных буксируемыми минами-крылатками конструкции Макарова. Катером «Наварин» командовал сам Макаров, «Чесму» вел лейтенант Зацаренный, «Синоп» — лейтенант Писаревский, «Минер» — мичман Подъяпольский. Когда катера находились в миле от берега, справа от них открылись судовые огни, и Макаров приказал Зацаренному выяснить, что за корабль стоит на рейде, и в случае необходимости атаковать его. Самый быстроходный из всех четырех катеров «Чесма» отделился от отряда и пошел на сближение с неизвестным судном.

«Ночь была тихая, звездная и светлая, — вспоминал потом Зацаренный, — так что сажен за 50 до судна я по его рангоуту и корпусу определил, что это военное колесное судно... Сбросив левую крылатку, я пошел параллельно левому борту парохода. Часовой несколько раз нас окликал и только тогда спохватился и закричал, когда мина коснулась носа парохода. Я верил в свою мину и хотел взорвать ее под котлами, а потому и продолжал тащить ее по борту парохода. Когда мина была под срединою судна, я замкнул ток, но взрыва не последовало. Осмотрел батарею, она оказалась исправной: снова замкнул ток. Взрыва по-прежнему не было»...

Первая минная атака на Черном море оказалась неудачной: моряков подвела техника. Зато через две недели добились успеха дунайские минеры. Четыре катера — «Царевич», «Ксения», «Джигит» и «Царевна», — выйдя из Браилова, направились в Мачинский рукав Дуная, где стояли три турецких корабля — монитор«Сейфи» и две броненосные канонерки. Ночь на 14 мая выдалась темная и дождливая, видимость была очень плохая. Приблизившись самым малым ходом к месту стоянки турецких кораблей, катера перестроились в две колонны. Впереди шли «Царевич» и «Ксения» — командовали ими лейтенанты Дубасов и Шестаков, за ними шли «Джигит» и «Царевна» под команде» мичманов Персина и Баля.

В три часа ночи Дубасов в ста метрах перед собой увидел вражеский монитор и полным ходом устремился к противнику. С «Сейфи» Дубасова окликнул часовой и выстрелом поднял тревогу. Монитор осветился огнями, турецкие комендоры, дремавшие прямо у орудий, немедленно открыли огонь. Дубасов сам стал к штурвалу и, выведя катер из-под огня, направил его в борт вражеского корабля. «Царевич» ударил «Сейфи» шестовой миной на скорости четыре узла. Цепь автоматически замкнулась, грянул взрыв, и над катером па высоту тридцати метров поднялся столб воды и дыма. Сверху на русских моряков посыпались куски железа и дерева, катер мгновенно заполнился водой. Дубасов готов был приказать своему экипажу спасаться вплавь, когда боцман доложил ему, что катер не пострадал, надо только откачать из него воду...

Тем временем корма турецкого монитора погружалась в воду, а экипаж, столпившись на носу, палил из ружей по русским катерам. Решив, что «Сейфи» тонет слишком медленно, Дубасов дал сигнал командиру «Ксения» Шестакову повторить атаку. Вторая мина взорвалась под башней монитора и заклинила ее. Беспорядочная ружейная стрельба усилилась, и катера начали отход, во время которого пробоина от ружейной пули чуть было не погубила «Джигит». Его спасло то, что он сел на мель. Пробоину удалось легко заделать.

На рассвете, когда катера уходили назад к Браилову, «Сейфи» окончательно скрылся под водой...

В последней минной атаке русско-турецкой войны был потоплен турецкий сторожевой пароход «Интибах». В ночь на 14 января 1878 года «Великий князь Константин» приблизился на 4—5 миль к Батуму и спустил на воду «Чесму» и «Синоп», которыми командовали лейтенанты Задаренный и Шешинский. На этот раз катера были вооружены самодвижущимися минами — торпедами Уайтхеда. На «Чесме» торпеда располагалась в дырчатой трубе под килем, на "Синопе" — на буксируемом плотике. «Катера приблизились, не будучи замечены, на тридцать или сорок сажен, — писал в рапорте С. О. Макаров, — пустили одновременно свои самодвижущиеся мины. Мина Зацаренного ударилась у грот-мачты, а мина Шешинского — немного правее. Обе взорвались одновременно. Слышен был сильный взрыв... Пароход лег на правую сторону и быстро пошел на дно с большей частью своего экипажа». Катера же, оставив клотик и сбросив подкильную трубу, вернулись на свой пароход. Первая в мире успешная атака корабля торпедами завершилась...

В ходе русско-турецкой войны всего было предпринято девять минных атак: четыре — шестовыми минами, три — буксируемыми и две — самодвижущимися. Но успех сопутствовал нашим морякам далеко не всегда. 8 июня 1877 года, когда минный катер «Шутка» под командованием лейтенанта Скрыдлова атаковал на Дунае турецкий пароход у острова Мечка, снарядом были перебиты крепления шеста и проводники, идущие от гальванической батареи к мине. Были ранены командир корабля и инженер-механик. Получил тяжелое ранение и знаменитый художник Верещагин, принимавший участие в этой вылазке.

Через три дня русские атаковали турецкую броненосную лодку. Первым пошел в наступление катер «Мина», но его шест, перебитый снарядами, рухнул в воду. Поврежденная в предшествовавшем бою «Шутка» несла на борту только буксируемую мину, которая, однако, прошла слишком далеко от вражеского корабля и не причинила ему вреда.

Хотя атаки русских минеров сыграли свою роль — турецкий флот, по сути дела, отказался от наступательных действий и укрылся в портах, — они все же наглядно показали бесперспективность боевого применения шестовых и буксируемых мин. Морским специалистам стало ясно: будущее наступательного минного оружия за самодвижущейся миной — торпедой! И сразу возник вопрос — каким должен быть носитель нового оружия?

В сущности, применение тяжелого артиллерийского орудия «Рендела» или «Ерша» не предъявило к конструкции этих канонерок каких-либо принципиально новых требований: считалось» что от вражеского противодействия такие корабли будут защищены большой дистанцией стрельбы и своими малыми размерами. Подводные лодки потребовали разработки герметичного корпуса, систем погружения и всплытия, двигателей для подводного хода, но зато их защита решалась идеально: толща воды служила надежным прикрытием. Что же касается минных катеров с шестовыми и буксируемыми минами, вынужденных идти открыто к борту корабля противника навстречу его пушечному и даже ружейному огню, то их защитой были только ночь, туман да редкое везение. Появление торпеды открыло перед создателями минных катеров еще одну возможность для защиты — использовать высокую скорость. Однако добиться этого было не так-то просто — всего сто с лишним лет назад считалось, что судно данной длины с механическим двигателем вообще не может превысить некоторой скорости без столь резкого увеличения сопротивления, что становится выгоднее нести его на собственных плечах. Опровергнуть это заблуждение удалось лишь английскому кораблестроителю Дж. Торникрофту (1843—1928).

В 1882 году на небольшой верфи в Чизвике сошел на воду его первый катер «Наутилус», появление которого произвело в Англии сенсацию — он оказался первым паровым судном, сумевшим обогнать гребные восьмерки на Темзе! За ним последовал «Ариэль», развивший 12,3 узла, а через некоторое время «Миранда», развивавшая при длине 14 м скорость 16 узлов. Этому сообщению никто не поверил, а такой авторитет тех лет, как Скотт-Рассел, публично заявил, что согласно его теориям для достижения скорости в 16 узлов корабль должен иметь длину не меньше 60 м! Но секрет Торникрофта был прост: он первым стал строить очень легкие корпуса и двигатели, применяя тонкую стальную обшивку, высверливая шатуны паровых машин и т. д. Вот почему именно к Торникрофту обратилось внимание моряков, когда так называемая «молодая школа» адмирала Оба во Франции выдвинула новую доктрину морской войны — доктрину «москитного» флота, состоящего из множества малых быстроходных миноносок, способных с разных направлений одновременно атаковать эскадры из громоздких тихоходных броненосцев.

В 1874 году на верфи в Чизвике был построен первый минный катер для Норвегии, за ним исследовали «Сулив» и «Шутка» — для России, затем для Швеции, Австро-Венгрии и Дания, В 1875 году два таких катера заказала Франция, и лишь после этого фирма получила заказ от своего правительства: то был знаменитый «Лайтнинг» — основоположник английских миноносок I класса и прототип многих последующих катеров Торникрофта. В это же время основной конкурент Торникрофта в Англии — А. Ярроу (1842—1932) — строит на своей верфи в Попларе быстроходные миноноски для США, Аргентины, Нидерландов, Франции и Греции и лишь в 1878 году получает первый заказ от английского флота. Появляются у англичан соперники и в других странах: Ж. Норман (1839—1906) во Франции, Ф. Шихау (1814—1896) в Германии, братья Герешоф в США. В России пионером в создании миноносок стал петербургский завод Берда...