В 1898 году инженер-механик русского флота Д. А. Голов в своем известном труде «Повреждения на судах и их исправление судовыми средствами» описал курьезный случай. Кочегар одной из миноносок Сибирской флотилии прыгнул в люк и каблуком... пробил днище корабля! Вода хлынула в пробоину, и миноноска начала быстро погружаться. Положение спас командир лейтенант Гинтер, который быстро заткнул пробоину поленом и отвел корабль на мелководье.

Речь шла о «Дрохве» — одной из нескольких десятков миноносок, которые лихорадочно строились для русского флота на отечественных и иностранных верфях в ходе русско-турецкой войны 1877—1878 годов. К моменту перемирия ни один из этих кораблей не был сдан флоту. Но неожиданно обострились дипломатические отношения с Англией, что побудило русское командование форсировать достройку миноносок: за отсутствием современного броненосного флота защита морских подступов к Петербургу возлагалась на эти корабли. Работы велись круглосуточно. И к 1 января 1879 года в строю русского флота уже насчитывалось 111 миноносок.

Основу этого многочисленного флота составляли 83 миноноски, построенные по чертежам завода «Ярроу». Это были катера типа «Дракон» (73), строившиеся на ряде отечественных заводов — Балтийском, Невском, Ижорском, Берда, Бритнева и ряде других. Еще пять Балтийский завод построил по чертежам известных русских кораблестроителей и моряков; К.П. Пилкина (миноноска «Селезень»), С.О. Макарова («Сирена»), М.И. Кази («Чижик» и «Подорожник») и И.П. Алымова («Касатка»). На Черном море по подобию торникрофтовского «Сулина» построил три миноноски («Ящерица», «Щегленок» и «Щука») завод РОПиТа в Севастополе и еще три по собственным чертежам завод Беллино-Фендерих в Одессе. Заказ на пятнадцать подобных кораблей был передан трем зарубежным фирмам; английской «Торникрофт» («Кефаль» и «Сулим») и немецким «Шихау» (11 миноносок типа «Меч») и «Вулкан» (2 типа «Ракета»), что вместе с упомянутыми в прошлом выпуске «М-К» бердовскими «Бычком» и «Черепахой» и составляло 111 кораблей.

Однако боевая ценность этой эскадры далеко не соответствовала ее численности. Стремление строителей максимально снизить вес привело к тому, что тонкие листы обшивки на бортах буквально «дышали», палуба прогибалась под ногами, места стыков от малейшего толчка расходились и давали течь. Минное вооружение, рубки, якоря, весла, шлюпки и другое оборудование, расположенное на верхней палубе, уменьшали и без того малую остойчивость. Не случайно один из плававших на миноносках офицеров писал: «Нельзя и требовать, чтобы такие ничтожные по размерам суда при слабом до последней возможности корпусе и неисправностях в механизмах, при самых неблагоприятных обводах носа и кормы, могли бы уходить в открытое море, не иначе как в штиль и на близкое расстояние от берегов».

Далее, большая часть русских миноносок была вооружена не самодвижущимися минами Уайтхеда, а шестовыми минами, усовершенствованными в соответствии с боевым опытом русско-турецкой войны. Теперь они представляли собой медный цилиндрический корпус с 18 килограммами пироксилина, насаженный на конец двенадцатиметрового деревянного шеста. При выходе в атаку шест сначала выдвигался вперед, а потом его конец опускался так, чтобы мина в боевом положении находилась в 5 метрах перед форштевнем катера на глубине 2— 2,5 метра. Взрывалась она либо от удара в борт вражеского корабля или от замыкания электрической цепи. Но, несмотря на эти усовершенствования, боевые качества шестовых миноносок оставляли желать лучшего. Прежде всего, выяснилось, что вес шестового вооружения не учитывался при проектировании, поэтому корабли зарывались носом, теряя скорость почти на 2 узла. Далее, корпус миноноски сильно страдал от взрыва собственной мины, и после атаки всегда открывались течи в носовых отсеках и приходили в негодность запасные шесты...

В кампанию 1879 года русский флот начал заменять шестовые мины более совершенными самодвижущимися. Однако эта вынужденная замена породила новые сложности: носовой аппарат с находящейся в нем торпедой оказывался столь тяжелым, что корабли получали дифферент и сильно зарывались носом. Черноморские миноноски ропитовской постройки вообще не могли совершать переходы морем с заряженными аппаратами и буксировали торпеды, закладывая их в аппараты лишь перед атакой. Это побудило на некоторых из них («Чижик», «Стерлядь») установить бортовые откидные аппараты или наряду с торпедным сохранить и шестовое вооружение («Скорпион», «Сорока», «Самопал» и другие). Правда, при смешанном вооружении взрыв шестовой мины выводил из строя самодвижущиеся. Все это прекрасно объясняем, почему в русском флоте с энтузиазмом встретили метательные мины, появившиеся в середине 80-х годов. Стальные сигары длиной 2—2,5 метра и диаметром около 25 см, начиненные 25 килограммами пироксилина или динамита, не имели собственного двигателя. Они выстреливались во вражеский корабль пороховым зарядом из метательного аппарата на расстояние до 30 метров. Главным достоинством нового вооружения был сравнительно малый вес; аппарат с чугунной платформой весил около 240 кг. К 1900 году на 101 миноноске из 111, построенных в 1878 году, было установлено 46 метательных минных аппаратов, 43 постоянных воздушных и 14 поворотных пороховых для самодвижущихся мин Уайтхеда,

Одноствольными 37-мм пушками Гочкиса, впервые установленными в 1878 году на миноносках «Судак», «Ракета» и «Штык», впоследствии вооружали главным образом миноноски с метательными минами.

Практика плавания показала, что наиболее удачными из всех этих миноносок оказались «Селезень» и «Сирена», построенные Балтийским заводом по чертежам Пилкина и Макарова, в также "Самопал» и «Ракета» немецкого завода «Вулкан». Тем не менее, русский флот отказался от дальнейшей постройки миноносок такого типа: для службы вблизи берегов они оказались недостаточно крупными, а для кораблей-носителей — недостаточно малыми...

Действия минных катеров в русско-турецкой войне сразу очертили две важнейшие области их возможного боевого применения. Так, операции на Дунае дали пример борьбы минных катеров с вражескими кораблями вблизи своих берегов: на рейдах, в устьях рек, в бухтах, в шхерах. Операции же, проведенные С.О. Макаровым на Черном море, где минные катера доставлялись к вражескому побережью на борту парохода-носителя «Великий князь Константин», дали образец использования нового наступательного морского оружия.

Разные государства сделали разные выводы из опыта минных операций русско-турецкой войны: если малые страны, обеспокоенные обороной своих берегов, сосредоточили внимание на анализе прибрежных действий дунайских минных отрядов, то на великие морские державы, искавшие новые средства для борьбы с броненосными эскадрами противника, наибольшее впечатление произвели действия «катероносца» — парохода «Великий князь Константин». «Действия парохода, — писал в своем рапорте начальству С.О. Макаров, — могут быть двух родов: 1) нападение на неприятельскую эскадру, стоящую у наших берегов, и 2) нападение на неприятельскую эскадру, стоящую у неприятельских берегов или в открытом море...»

Сам Макаров осуществил лишь одну из этих возможностей; нападение на корабли, стоявшие у неприятельского берега Морские же специалисты Англии, Франции и Италии решили создать носимые минные катера для нападения на вражеские эскадры в открытом море. И первым шагом на пути к такому новому, отличному от артиллерии морскому наступательному оружию, стало вооружение эскадренных броненосцев одним или двумя минными катерами. Так, итальянцы в 1878 году поспешили заказать английским фирмам «Торникрофт» и «Ярроу» два минных катера «Ниббио» и «Авволтойо» для установки в ангарах, сооруженных на палубах сильнейших тогдашних итальянских броненосцев «Дуилио» и «Дандоло». Англичане тоже не обошли новинку вниманием: два спускаемых минных катера были установлены на борту эскадренного броненосца «Инфлексибл» — самого сильного корабля британского флота 80-х годов прошлого столетия.

О том, какие серьезные надежды возлагались на новое оружие, можно судить по такому случаю. Когда командира «Инфлексибла» капитана І ранга Фишера — будущего адмирала и инициатора создания дредноутов и линейных крейсеров — спросили, что стал бы он делать, если бы встретил в море броненосец, не уступающий по силе его кораблю, он ответил: «Я постарался бы по возможности избежать боя, держась вне видимости противника. А дождавшись темноты, я спустил бы на воду и выслал против вражеского броненосца две свои миноноски».

Следующим шагом в развитии наступательного минного оружия в Англии, Франции и Италии стало прямое воспроизведение макаровской идеи «катероносца». Взяв за образец пароход «Великий князь Константин», английский флот в 1878 году приобрел торговое судно «Гекла» (водоизмещение 6400 т, мощность паровой машины 2260 л. с., скорость 11,7 узла) и переоборудовал его под минный транспорт. Кроме разнообразного артиллерийского оружия, этот пароход нес на борту четыре миноноски. Спустя одиннадцать лет в строй английского флота вступил минный транспорт специальной постройки ««Вулкан». Это был современный корабль водоизмещением 6620 т. Паровая машина его развивала мощность 7200 л. с., скорость хода составляла почти 20 узлов. Вооружение: восемь 120-мм скорострельных орудий, двенадцать 76-мм скорострельных пушек, шесть минных аппаратов и шесть минных катеров водоизмещением по 16 т каждый. На маневрах 1893 года, проводившихся в Ирландском проливе близ Белфаста, катера, спущенные с «Вулкана», «потопили» несколько кораблей «неприятельской» эскадры, и это еще более укрепило репутацию нового оружия во мнении не только английских, не и французских и итальянских моряков.

Так, итальянцы поспешили переоборудовать в минный транспорт яхту «Тринакрия», а французы в 1895 году спустили на воду минный транспорт специальной постройки «Фудре». При водоизмещении 6076 т и мощности паровых машин 11 500 л. с. этот корабль развивал скорость около 20 узлов, был вооружен восемью 100-мм и шестью 65-мм пушками и нес на борту 8 миноносок IV класса. Эти минные катера водоизмещением 14 т развивали скорость 17 узлов и были вооружены одной 381-мм торпедой. Предметом гордости французских корабелов, создавших это судно, явилась система быстрого разведения паров на катерах, котлы которых были подключены к паровой магистрали корабля-носителя. Но новинка эта оказалась с «бородой». Впервые такая система была предложена Макаровым еще в 1876 году и практически осуществлена на «Великом князе Константине».

Все эти страны в 80-х годах усиленно разрабатывали паровые малые миноноски для вооружения как эскадренных броненосцев, так и минных транспортов, К 1886 году в составе британского флота насчитывалось 103 миноноски II класса водоизмещением 11—14 т; Франция к этому времени имела 10 сторожевых миноносцев водоизмещением 12 т и 44 миноносца IV класса водоизмещением до 27 т; Италия же в составе флота насчитывала 21 минный катер водоизмещением от 9,4 до 14 т.

Опыты по созданию более совершенных носителей минного оружия для оснащения ими крупных броненосцев и специальных транспортов велись после русско-турецкой войны и в России. Здесь наряду с отечественными конструкциями усиленно испытывались и зарубежные. Так, в 1879 году русский флот приобрел в Бельгии два паровых катера с минным вооружением и один в США конструкции Герешофа (74). История его покупки такова. В январе 1879 года английская фирма «Торникрофт» приобрела катер американской фирмы братьев Герешоф. Главной его особенностью был оригинальный «трубчато-спиральный» паровой котел, позволявший разводить пары за 8—10 минут. Первые испытания вызвали благожелательные отклики технической печати, и тогда русский морской агент в Англии вице-адмирал И. Лихачев рекомендовал правительству приобрести новинку. Однако всесторонние испытания в Петербургском порту в октябре 1880 года выявили неполадки и неисправности котла, что заставило русских моряков отказаться от этой сделки.

Одновременно с разработкой Герешофа по настоянию Лихачева в Англии была приобретена миноноска II класса фирмы «Торникрофт» (75). Она могла совершать как самостоятельные плавания, так и базироваться на борту крупных кораблей. Скорость ее без вооружения достигала 16 узлов. Однако в ходе испытаний выяснилось, что при установке двух пусковых устройств для мин Уайтхеда скорость миноноски падает до 7 узлов. Правда, на борту корабля она, по словам контр-адмирала К. Пилкина, руководившего испытаниями, представляла собой «род очень неудобного груза, а не боевого средства». Все это побудило русских моряков аннулировать заказ на еще одну миноноску II класса, строившуюся фирмой «Ярроу», и вместо нее заказать той же фирме миноносец «Батум» для действий в прибрежных водах, не рассчитанный на подъем его на борт броненосца или минного транспорта. Ну а для вооружения крупных кораблей использовали очень удачные паровые минные катера фирмы «Крейтон» (76), имевшей верфь в финском городе Або. Те, что располагались на броненосцах Первой тихоокеанской эскадры, несли в Порт-Артуре охранную и патрульную службу, защищая флот от японских атак, препятствуя постановке мин заграждения, а в случае необходимости использовались в качестве тральщиков.

Ночью 21 октября 1904 года минный катер броненосца «Ретвизан», вооруженный 47-мм пушкой и одной торпедой, находился в разведке. Прожекторный луч неожиданно высветил темный силуэт. Убедившись, что это японский двухтрубный миноносец, катер выпустил торпеду. Под первой трубой вражеского корабля раздался взрыв, и через несколько минут он скрылся под водой... Спустя полтора месяца, при налете японских миноносцев на Порт-Артур, катер броненосца «Победа» вышел в атаку на вражеский корабль и удачно выпущенной торпедой пустил его на дно. В последние дни порт-артурской обороны, 13 декабря 1904 года, три минных катера с русских броненосцев прорвались сквозь японскую блокаду в Чифу, где и разоружились, избежав плена.

К началу русско-японской войны стало ясно, что идея применения таких носителей торпедного оружия против эскадры в открытом море оказалась несостоятельной; быстрое развитие скорострельной противоминной артиллерии сделало практически невозможной атаку сравнительно тихоходных минных катеров на эскадру. Для создания по-настоящему грозного москитного флота требовался очень мощный и очень легкий двигатель. А такой был создан для военной авиации только к середина первой мировой войны...