«Господа! Мы в шести милях от сулинского рейда, отдавайте буксиры и постарайтесь отыскать турецкие суда...» — такими словами напутствовал лейтенант С.О.Макаров собравшихся на палубе парохода «Великий князь Константин» офицеров минных катеров в ночь на 29* мая 1877 года. [*Все даты по истории российского флота до 1 февраля 1918 года приведены по старому стилю.] «С Богом!» — и шесть катеров с закрытыми брезентом огнями, тихо стуча машинами, растворились в ночной темноте.

На сей раз в атаке участвовали, наряду с минными катерами парохода, и две миноноски, № 1 и № 2, приобретенные в Англии накануне Русско-турецкой войны 1877—1878 годов и официально именовавшиеся «быстроходными минными катерами специальной постройки». Теперь их предстояло опробовать в бою, тем более, что на этот новый класс боевых кораблей в высших военнно-морских кругах возлагались определенные надежды.

Около двух часов ночи с катеров обнаружили турецкие корабли и услышали перекличку часовых. Решив атаковать неприятеля, командовавший миноноской № 2 лейтенант В.О.Рождественский приказал опустить и приготовить к бою носовой минный шест — единственное вооружение его корабля. С другого борта к турецкому кораблю подкрадывалась миноноска № 1 под командованием лейтенанта Л.П.Пущина.

Турки обнаружили русские миноноски, когда до неприятеля оставалось не более 20 м. Медлить было нельзя, и миноноска № 2, увеличив скорость, устремилась в атаку, но почти сразу прогремел взрыв — задев за бон заграждения, сработал автоматический взрыватель шестовой мины. Раздался взрыв и у другого борта турецкого корабля — миноноска № 1 также налетела на боновое заграждение. В.О.Рождественскому удалось вывести свою миноноску из-под ружейного огня противника без потерь, а Л.П.Пущин вынужден был приказать экипажу покинуть свой сильно поврежденный корабль, который почти сразу затонул под восторженные вопли турок. Сам Л.П.Пущин и команда миноноски попали в плен.

О результатах атаки спорят до сих пор, но оба командира миноносок получили ордена Св.Георгия 4-й степени, а миноноску № 2 было «высочайше повелено» именовать «Сулин».

Эта атака с использованием миноносок стала первой и, пожалуй, единственной в русском флоте, но несмотря на более чем сомнительные ее результаты в России была развернута одна из самых грандиозных судостроительных программ — постройка более 100 миноносок.

От минных катеров к миноноскам

Бурный прогресс в промышленности, в особенности в металлургии и машиностроении, характеризовавший вторую половину XIX века, не мог не сказаться на дальнейшем развитии военных флотов.

Почти во всех ведущих морских державах начинаются опыты по бронированию кораблей. Такое коренное изменение материально-технической базы военно-морского флота потребовало и изыскания новых способов ведения войны на море. Наряду с разработкой новой тактики артиллерийского боя начинала формироваться и тактика ведения боевых действий с использованием минного оружия, толчком к развитию которого послужила Гражданская война 1861—1865 годов в США.

Как вид боевого оружия мина была известна давно. Однако происшедший 9 марта 1863 года на Хэмптонском рейде бой между бронированными кораблями «Virginia» и «Monitor», во время которого противники так и не смогли пробить броню друг у друга, заставил обе воюющие стороны по-новому взглянуть на ее боевое использование. Ряд паровых катеров спешно вооружили шестовыми минами (представлявшими собой медные цилиндры, заполненные порохом или пироксилином и крепившиеся на конце шеста на удалении 6—8 м от форштевня корабля-носителя), и даже началось строительство специальных полуподводных кораблей, предназначенных для проведения минных атак. Первая из них состоялась 5 октября 1863 года: корабль специальной постройки «David» под командой лейтенанта Глассела атаковал шестовой миной фрегат северян «New Ironsides»; взрыв, однако, произошел преждевременно, и фрегат не пострадал. Еще целый ряд атак оказался безрезультатным, пока 27 октября 1864 года лейтенант Кушинг на паровом барказе, вооруженном шестовой миной, не потопил военный корабль конфедератов «Albemarle».

Несмотря на достигнутый успех, минные катера с их непрочными корпусами и ненадежными энергетическими установками особого доверия у моряков не получили, и мина превратилась в основном в оружие крупных кораблей.

60—70-е годы XIX века характеризовались настоящей «минной лихорадкой», вызванной временным преобладанием брони над артиллерией. Возникали различные системы минного вооружения. Так, англичанин Д.Гарвей предложил, во избежание наматывания буксира на винт корабля, буксировать мину на конце, пропущенном через блок нока-рея. Эта мина, названная по имени изобретателя, состояла из зарядной камеры, поддерживаемой на плаву двумя пробковыми поплавками, и контактного взрывателя с чекой, выдергиваемой перед взрывом посредством линя. При длине буксира от 100 до 300 м мина Гарвея отходила под углом 30—40° к курсу и потравливанием буксира наводилась на неприятеля. Проведенные в Англии опыты показали, что наиболее результативной является атака корабля, стоящего на якоре, при атаке же свободно маневрирующего корабля количество промахов составляло от 30 до 40%. Принятая на вооружение почти во всех флотах мира, эта мина с незначительной модернизацией просуществовала до середины 1880-х годов. Тогда же появляются и различные разновидности минных шестов: шпиронные (продолжение тарана), носовые, боковые, кормовые, откидные и буксирные плавучие. Последние стабильно, по сравнению с минами Гарвея, удерживали мину на заданной глубине, были легче в управлении (так как крепились на двух буксирах), но отходили от борта хуже и при перебитом буксире не исключен был и «самоподрыв». Много опытов производилось и над так называемыми «бросательными» минами, которые сбрасывались при пересечении курса атакуемого корабля и при соприкосновении с ним взрывались.

В 1872 году правительство Норвегии заказало известной английской фирме Д.Торникрофта, по существу, первую миноноску специальной постройки «Raps». При водоизмещении около 15т она была способна развивать скорость хода до 15 уз и имела на вооружении две шестовые мины.

На испытаниях корабля, состоявшихся 17 октября 1873 года, присутствовал капитан 1 ранга Н.В.Копытов, уже на следующий день в весьма восторженных выражениях доложивший русскому военно-морскому агенту (атташе) в Англии контр-адмиралу Н.Ф.Лихачеву об их результатах и своих впечатлениях. Чертежи «Raps» были переправлены в Россию, где впоследствии взяты за основу при проектировании первых русских миноносок («Бычок» и «Черепаха»), построенных заводом Берда.

Спустя четыре года британское Адмиралтейство заказало той же фирме ставший вскоре знаменитым «Lightning» — первый в мире специальный корабль — носитель торпедного оружия. При полном водоизмещении 32,5 т и мощности паровой машины 390 л.с. «Lighting» развил на испытаниях скорость хода 18,75 уз. Вооружение, первоначально состоявшее из двух пусковых решеток для самодвижущихся мин Уайтхеда (торпед), впоследствии заменили носовым трубчатым торпедным аппаратом.

Именно эти два корабля и стали этапными при строительстве миноносок практически во всех морских державах.

Первые опыты

В России к опытам с шестовыми минами приступили в 1862 году, то есть за год до первой минной атаки, на Практической эскадре Балтийского моря Г.И.Бутакова. Кроме того, российские моряки одними из первых оборудовали минные катера, использовав для этой цели снятые с крупных кораблей флота паровые и гребные вельботы, катера и барказы. 4 октября 1874 года «для более успешного и правильного развития минного дела на флоте» из состава артиллерийского отдела Технического комитета была выделена Минная часть под руководством контр-адмирала К.П.Пилкина, сразу же получившая задание приступить к разработке проекта специального миноносного корабля.

8 марта следующего года минная комиссия представила на рассмотрение Кораблестроительного отделения Морского технического комитета (МТК) документ под названием «Проект миноносца», являвшийся, по существу, тактико-техническим заданием на разработку проекта миноносного корабля водоизмещением 11 000 т. В составе его вооружения предусматривалось восемь аппаратов для стрельбы самодвижущимися минами Уайтхеда, носовой минный шест, а также одно — два башенных орудия крупного калибра. Скорость этого одновинтового «океанского миноносного судна» определялась в 16—18 уз, причем для дальних переходов предусматривалось полное парусное вооружение, а сам «миноносец» предполагалось сделать высокобортным.

Хотя этот проект остался неосуществленным, он интересен как один из вариантов поиска путей разрешения проблемы мореходного миноносца.

Значительно более плодотворной оказалась мысль о создании малого быстроходного носителя торпед — «минного барказа». Задание на его проектирование практически целиком предопределило те требования, которые спустя несколько лет выдвинулись на первый план при строительстве самой большой, пожалуй, серии кораблей в русском флоте — миноносок. Они сводились к следующему: иметь скорость до 18 уз, защиту команды от ружейного огня, устройство для стрельбы торпедами.

Однако миноносками в России заинтересовались несколько позже, а пока на маневрах основной упор делался на крупные корабли флота: фрегат «Адмирал Лазарев», башенную лодку «Чародейка», вооруженные боковыми шестами, а также клиперы, имевшие, как правило, плавучие шесты.

Толчком для перехода к реальному использованию минного оружия послужило назревание вооруженного конфликта с Турцией из-за стремления России расширить свое влияние на юго-востоке Европы и в Закавказье, создать более благоприятные условия для успешного соперничества с Англией на Востоке, а также укрепить в Европе свои позиции, пошатнувшиеся после Крымской войны 1853—1856 годов. При этом не исключалось и вооруженное столкновение с Англией. В создавшейся обстановке требовались самые неотложные меры для обороны побережья Черного моря. В начале 1876 года на одном из совещаний высших чинов флота и Морского ведомства признали необходимым для успешного выполнения этой задачи иметь по крайней мере двадцать миноносок со скоростью не менее 18 уз. По предложению контр-адмирала Н.М.Чихачева восемнадцать из них решили строить силами Николаевского адмиралтейства, а две приобрести в Англии.

В ноябре согласие на приобретение миноносок в Англии было получено, и через месяц, благодаря усилиям русского морского агента в Англии контр-адмирала И.Ф.Лихачева, они были куплены и зимой доставлены в Одессу, где и «состояли при обороне этого порта» под номерами 1 и 2.

Начало строительству миноносных кораблей на отечественных верфях положил владелец механического завода в Санкт-Петербурге Д.Ф.Берд. В октябре 1876 года он предложил построить корабль, специально предназначенный для действия минами Уайтхеда, а через месяц начал переговоры о строительстве дополнительно еще четырех «миноносных винтовых железных шлюпок».

17 декабря контракты на постройку «одного быстроходящего винтового судна, предназначенного для действия минами Уайтхеда» (впоследствии -«Взрыв») и четырех миноносок: двух «60-футовых» («Бычок» и «Черепаха») и двух «75-футовых» («Воробей» и «Ворона») — были подписаны.

Через три дня после этого Морское министерство подписало контракт с германской судостроительной фирмой «Шихау» («F.Schichau»), глава которой еще 25 ноября предложил построить для русского флота одну миноноску длиной «в 65 русских фут» (19,83 м) со скоростью 16 уз, запросив за нее с доставкой из Эльбинга 1400 фунтов стерлингов и заверив, что уже в мае 1877 года она будет доставлена в Санкт-Петербургский порт.

Завод Берда обещал сдать флоту две «60-футовые» и две «75-футовые» миноноски не позднее 2 мая и 2 июня следующего, 1877 года, при этом первые две миноноски должны были развить и поддерживать в течение часа скорость не менее 15, вторые две — не менее 16 уз. Особо оговаривалось, что запаса угля (6 т) должно хватить на шесть часов «самого полного хода» или на сутки при скорости 12 уз.

Однако выполнить эти требования заводу так и не удалось. «60-футовые» миноноски предъявили к испытаниям лишь к 3 июня, а «75-футовые» — только к концу июля 1877 года. На испытаниях, даже с покрытой графитом, для снижения трения скольжения, подводной частью все четыре миноноски так и не смогли развить скорость более 11,5 уз. Из-за ряда просчетов, оказавшихся неизбежными ввиду полного отсутствия какого-либо опыта постройки кораблей подобного класса, мореходные и боевые качества этих миноносок оказались настолько низкими, что даже поднимался вопрос о целесообразности приемки их в казну.

Неудачная конструкция шестового вооружения привела к тому, что при выходе одной из миноносок за боны Кронштадтского рейда у приемной комиссии создалось впечатление, что она «вот-вот перевернется». Много споров вызвало и устройство стальных топок в котлах, запрещенных к тому времени даже на локомотивах. К тому же миноноски, разделенные по длине на три отсека, имели, по существу, лишь одну водонепроницаемую переборку, и лишь позднее, в сентябре 1877 года: по настоянию МТК завод согласился установить на «75-футовых» миноносках еще по две водонепроницаемые переборки в носовом и кормовом отделениях.

Однако, несмотря на неудовлетворительные результаты испытаний, «60-футовые» миноноски «Бычок» и «Черепаха» по указанию управляющего Морским министерством стали готовить к перевозке на Дунай, куда они и отправились 11 июля 1877 го да: сначала по железной дороге, а от станции Фратешты — на волах. В ноябре обе миноноски спустили на воду недалеко от деревни Петрошаны.

Первые же походы показали преимущества новых кораблей перед имевшимися в составе русской флотилии на Дунае минными катерами, хотя и потребовались дополнительные работы, в том числе по переделке шестового вооружения.

После окончания Русско-турецкой войны обе миноноски перевели на Черное море, а в 1884 году передали Болгарии.

Две «75-футовые» миноноски «Воробей» и «Ворона» после окончания постройки остались на Балтике. На пробеге 24 мая 1878 года «Ворона» достигла скорости 12,08 уз. На «Воробье» в виде эксперимента заменили медную обшивку подводной части стальной и установили боковые кили. Испытания, проведенные в сентябре 1878 года, показали, что скорость миноноски уменьшилась из-за килей практически на целый узел, но мореходность при этом несколько повысилась.

Дальнейшего развития этот тип миноносок не получил, так как уже в августе 1877 года было признано, что «одновинтовые быстроходные шлюпки, выстроенные Бердом, валки и не обладают достаточной поворотливостью». Завод за нарушение условий контракта был, по решению Адмиралтейств-совета, наказан удержанием трети контрактной стоимости миноносок.

Впоследствии Берд даже решился на переделку этих двух миноносок по типу миноносок постройки английского завода «Ярроу». С них сняли кожухи, продлили палубу по всей длине, в корме установили боевые рубки.

Что касается переговоров с фирмой «Шихау»: то они завершились 20 декабря 1876 года подписанием контракта на постройку одной миноноски. Доставленная летом 1877 года в Санкт-Петербургский порт, она была направлена для испытаний на Черное море, где впоследствии зачислена в списки флота под наименованием «Карабин».

Вопрос же о дальнейшем заказе миноносок фирме «Шихау» в то время отложили, так как Морское министерство рассчитывало строить их на отечественных заводах.

По проекту фирмы «Ярроу»

Неудачные испытания первых миноносок постройки завода Берда заставили искать более совершенный тип, который мог бы послужить образцом для дальнейшего строительства кораблей этого класса. В условиях обострения политических отношений с Англией Морское министерство, обеспокоенное отсутствием на Балтике современного броненосного флота, в мае 1877 года настояло на выделении особого кредита на постройку «небольших быстроходящих миноносных судов» для обороны подступов к столице.

В начале июля 1877 года в Англию был командирован управляющий Балтийским заводом М.И.Кази, имевший поручение приобрести, от имени «Балтийского железноделательного, судостроительного и механического общества» (но на средства Морского министерства) миноноску у фирмы «Ярроу» («Yarrow & Со») или «Торникрофт» («John I.Thornycroft & Со»). Предполагалось использовать ее как образец для постройки подобных кораблей в России. Кроме того, Кази уполномочили заключить контракт на постройку пяти машин для миноносок.

Завод «Торникрофт» оказался полностью загруженным правительственными заказами, на заводе «Ярроу» М.И.Кази осмотрел строившиеся миноноски, получил в подарок от А.Ярроу чертежи и модель миноноски, предназначенной для греческого флота, и разместил заказ на четыре комплекта механизмов. Однако приобрести готовую миноноску и здесь не удалось. Только небольшой частный завод принял заказ на постройку миноноски, а у частного лица приобрели паровую яхту «Магу» с целью переоборудования ее впоследствии в «миноносный катер», Построенная миноноска достигла на испытаниях скорости 15,7 уз, но действовавший с 18 апреля 1877 года запрет на вывоз из Англии «минных судов и приспособлений» задержал ее доставку в Россию до осени 1879 года. Надобность в ней к этому времени практически отпала, и миноноску передали Санкт-Петербургскому порту.

Попытка командования Черноморского флота приобрести миноноски в Англии также окончилась неудачей. Командированный туда в начале октября 1877 года инженер-кораблестроитель Э.Е.Гуляев доложил, что завод «Торникрофт», получив 7 октября крупный заказ на 30 миноносок для английского флота, от русского заказа отказался. Э.Е.Гуляев обратился к заводу «Ярроу», но последний потребовал произвести все платежи сразу, что, по мнению Морского министерства, «было противно всем правилам». Гуляеву предложили вернуться, а морскому агенту в Англии вице-адмиралу И.Ф.Лихачеву — прекратить какие-либо переговоры.

Таким образом, в распоряжении Морского министерства имелись лишь собранные М.И.Кази сведения и привезенные им чертежи. На их основании была составлена первая спецификация «стальной миноносной лодки» и сформулированы требования к кораблям этого типа: мощность машин не менее 220 л.с. должна была обеспечить скорость не менее 16 уз, масса минных приспособлений (разработка которых поручалась К.П.Пилкину) — 800 кг.

Наряды на постройку первых миноносок были в августе 1877 года распределены между Балтийским (пять кораблей) и Ижорским (два корабля) заводами, а корпус еще одной миноноски заказали Санкт-Петербургскому порту. На четырех из них предполагалось установить машины, заказанные М.И.Кази заводу «Ярроу», а на остальные — изготовить на Балтийском и Ижорском заводах.

Из-за отсутствия достаточного опыта в проектировании подобных кораблей в ходе постройки пришлось многократно спешно корректировать документацию и не раз обращаться за помощью непосредственно к заводу «Ярроу».

С разрешения управляющего Морским министерством «малые носовые шесты» на первые миноноски заказали заводу Шодуара в Санкт-Петербурге, а все остальное вооружение (приспособления для выдвижения шестов, треноги и шкивы для буксируемых мин, решетчатые рамы «для выбрасывания мин Уайтхеда» и прочее) должны были изготавливать заводы-строители. Сталь на первые восемь корпусов выписали из Англии.

Несмотря на новизну дела первая миноноска Балтийского завода (заводской № 15) сошла на воду уже 29 октября 1877 года, за ней, 23 ноября, последовала миноноска с заводским № 16. Эти корабли стали первыми в самой большой серии миноносок, построенной на отечественных предприятиях, — так называемого типа «Ярроу»; ввиду того, что при строительстве миноносок на различных заводах в чертежи нередко вносились изменения, касавшиеся главных размерений кораблей, при описании миноноски типа «Ярроу» использованы сведения, опубликованные английским заводом «Ярроу» в журнале «Engineer» 14 декабря 1877 года.

При водоизмещении по чертежу 20 т (на практике оно нередко превышало 25 т) миноноски имели длину по палубе 22,9 м, наибольшую ширину - 2,94 м, среднюю осадку носом 0,8 и кормой 1,98 м. Корпус, палуба и рулевая рубка выполнялись из стальных листов толщиной от 5/32 до 3/16 дюйма (3,97—4,76 мм).

По длине миноноски делились на семь отсеков. В первый, таранный, вела наглухо задраенная горловина с верхней палубы. Второй отсек, носовой, служил провизионной кладовой, здесь же размещался и цепной ящик. Доступ в него осуществлялся также с верхней палубы через горловину. Третий, минный, отсек у миноносок, вооруженных шестовыми минами, имел длину 2,34 м; в нем размещались лебедки для действия минными шестами, здесь же складировались вещи команды. На миноносках, вооруженных торпедными аппаратами, длина этого отсека была увеличена до 3,7 м, и в нем размещались малый воздушный насос, баллоны со сжатым воздухом, отсюда же производились все операции по подготовке к стрельбе минами Уайтхеда и сам выстрел.

В четвертом, прогарном, отсеке, куда вела горловина из третьего, чистили дымогарные трубки котла, который размещался в пятом, кочегарном, отсеке; там же хранился в мешках запас угля (около 1 т).

Главная двухцилиндровая паровая машина системы «компаунд» мощностью 220 л.с. размещалась в шестом, машинном, отделении. Здесь же находились и вспомогательные механизмы, приводившие в движение воздушный насос и две питательные помпы. В рундуках по бортам и в специальном «шкапе» хранились запасные части и инструменты. В этом же отсеке находилась цистерна для машинного масла и нередко монтировался небольшой камбуз.

В седьмом, офицерском, отсеке у носовой переборки стоял штурвал, сюда же выходили и переговорные трубы. Два рундука и небольшой шкафчик составляли все нехитрое убранство этого помещения; в свесе кормы хранились различные запасы или устраивались две койки для кочегаров.

Водоотливная система на миноносках включала три или четыре эжектора системы Фридмана производительностью по 11 т/ч.

Якорное устройство состояло из двурогих якорей (обычно системы Роджерса) со складным штоком (масса до 48 кг) и якорной цепи. Подъем якоря осуществлялся обычно вручную, когда якорь «засасывало» — хват-талями или взяв цепь на стопор давали миноноске малый ход, «выворачивая» якорь из грунта.

Миноноски снабжались одной складной парусиновой шлюпкой; индивидуальные спасательные средства состояли из пробковых поясов или жилетов, которые крепились «под рукой, на поручнях, слегка прихваченные». На случай падения человека за борт имелся спасательный пробковый круг.

Сигналопроизводство осуществлялось днем — флагами, ночью — фонарями Табулевича, для чего на миноносках устанавливался «флагшток с клотиком». Все навигационные средства составлял один шлюпочный компас, установленный на верхней палубе.

Экипаж по штату состоял из одного офицера и шести «нижних чинов»: рулевой (он же старшина), минер или минный унтер-офицер, старший машинист, машинист (он же минный машинист), старший кочегар, кочегар (он же минный машинист).

Ввиду особой специфики службы на миноносках, приказом по Морскому министерству от 16 декабря 1878 года офицерам разрешалось во время кампании «во всех случаях быть в сюртуке, при кортике и фуражке, а при боевой тревоге как офицерам, так и нижним чинам иметь револьверы, нижним же чинам быть в рубахах и всегда без палашей». Но это будет позднее, а пока вскоре после окончания достроечных работ обе миноноски на основании распоряжения управляющего Морским министерством 24 декабря 1877 года погрузили на железнодорожные платформы и через семь суток доставили в Севастополь, где стали готовить к испытаниям.

По образцу «Сулина»

Если на Балтике при разработке проекта миноноски ориентировались на привезенные М.И.Кази чертежи фирмы «Ярроу», то на Черном море предпочтение было отдано миноноскам постройки другого английского завода — «Торникрофт». После неудачной попытки Э.Н.Гуляева заказать на этом заводе «образцовые» миноноски командованию Черноморского флота ничего не оставалось, как довольствоваться спецификацией и чертежами единственного «миноносного судна специальной постройки» — «Сулин».

27 августа 1877 года на постройку 10 миноносок был получен кредит в 350 тыс.руб.; к работам решили привлечь Севастопольское адмиралтейство РОПиТ и одесский завод «Беллино-Фендерих».

10 октября решение строить новые миноноски по образцу «Сулина» получило одобрение, и через шесть дней представитель РОПиТ Л.Г.Конкевич заключил с конторой над Николаевским портом контракт на постройку «трех стальных быстроходящих катеров... строго придерживаясь образца и чертежей катера "Сулин", со сроком готовности 6,7 и 8 месяцев для 1,2 и 3 катера (миноноски) соответственно». Стоимость каждой миноноски определялась в 38 тыс.руб.

В конце октября при сверке приложенной к контракту спецификации с миноноской «Сулин» обнаружились расхождения в размерах корпусных конструкций, устройстве машинной установки и сортаментах используемых сталей. На последнее обстоятельство обращал внимание в свое время еще М.И.Кази, который считал, что копирование построенного в Англии «Сулина» нецелесообразно именно ввиду отсутствия на отечественных заводах оборудования для прокатывания стали требуемых сортаментов. РОПиТ был вынужден закупать необходимую сталь, а также отдельные части машин и механизмов за границей.

Первоначальный состав вооружения из двух шестовых мин и одной самодвижущейся мины Уайтхеда общей массой более 1,2 т оказался слишком велик; сам «Сулин» в ходе Русско-турецкой войны имел на вооружении всего один носовой минный шест и лишь позднее был вооружен носовым неподвижным минным аппаратом. На состоявшемся по этому вопросу совещании было решено вооружить новые миноноски только одной пусковой решеткой для мины Уайтхеда, прикрепленной с одного борта, ограничившись с другого борта одним выдвижным шестом. Присутствовавший на совещании С.О. Макаров предложил заменить шест двумя буксируемыми минами, к которым он брался разработать контактный взрыватель; масса всего вооружения по его расчетам составила бы не более 0,89 т.

Окончательно решение вооружить миноноски минными (торпедными) аппаратами приняли в октябре 1878 года после ходатайства главного командира Черноморского флота и портов Черного моря вице-адмирала Н.А.Аркаса о выделении дополнительного кредита на вооружение миноносок минами Уайтхеда.

Отрицательные отзывы о мореходных качествах и остойчивости миноноски «Сулин», полученные от ее командира и С.О. Макарова, послужили основанием для распоряжения вице-адмирала Н.А.Аркаса о приостановлении заказа подобных миноносок заводу «Беллино-Фендерих», получившему предварительный наряд на их постройку еще 22 сентября. Одновременно Николаевской судостроительной части выдали задание на перепроектирование «Сулина» с тем расчетом, чтобы новые миноноски могли действовать у кавказского побережья, «подниматься легко на волнении и не терять много хода при плавании на взволнованной поверхности моря».

В январе 1878 года в Севастополь доставили наконец сталь для всех трех корпусов и приступили к их формированию; к этому времени практически все части машин были уже отлиты. 15 апреля новые миноноски зачислили в списки флота под наименованиями «Щегленок», «Щука» и «Ящерица».

Испытания проходили летом 1878 года, лучшие скоростные качества, 17 уз, показала на них миноноска «Ящерица», что объяснялось установкой на ней котла больших размеров и паропроизводительности. Скорость «Щегленка» и «Щуки» составила соответственно 16,25 и 15,75 уз.

Между тем Николаевская судостроительная часть 12 декабря 1877 года закончила проектирование «миноносок для действий у кавказского побережья». После согласования ряда вопросов 28 января 1878 года с заводом «Беллино-Фендерих» был заключен контракт на постройку двух миноносок длиной 19,9 и одной —19,1 м со средним углублением 1,15 м при ширине 3,16 и 3,0 м соответственно. Скорость хода по указанию Н.А.Аркаса была несколько снижена и составляла всего 14 уз в течение 1 ч и 13 уз в течение 2 ч. Стоимость каждой миноноски определили в 34 тыс.руб. со сроком готовности первой через шесть месяцев, второй — через семь и третьей — через семь с половиной, считая со дня подписания контракта.

В начале сентября первая миноноска завода «Беллино-Фендерих», получившая имя «Скумбрия» была готова к испытаниям. На мерной миле в Николаеве ее скорость составила 12 уз, но при этом «вода бросилась в цилиндры машин». На повторных испытаниях скорость «Скумбрии» составила 13,5 уз.

В октябре — ноябре вторая миноноска, «Султанка», достигла скорости 15,4 уз. Испытания третьей и последней миноноски «Скорпион» проводились уже в следующем, 1879 году. Скорость составила 12,75 уз, и актом от 14 августа 1879 года «Скорпион» был принят в казну.

Строительство миноносок началось

Строительство мореходных миноносок на Черном море совпало по времени с реализацией самой грандиозной программы строительства миноносок на Балтике. 19 декабря 1877 года последовало «высочайшее повеление» о постройке 100 миноносок к открытию навигации 1878 года. Это диктовалось очередным обострением политических отношений с Англией, недовольной успехами русских войск на Балканах.

2 января 1878 года последовало указание разместить заказы между отечественными заводами, и, не ожидая подписания контрактов, главные командиры Санкт-Петербургского и Кронштадтского портов выдали наряды на постройку: Балтийскому заводу — 25 миноносок с механизмами; Санкт-Петербургскому порту — 10 корпусов, заводу Бер-да — 20 корпусов и 26 комплектов механизмов; заводу «В.Крейтон» («Wm.Crichton & Co» — шести миноносок с механизмами; Невскому заводу — пяти миноносок с механизмами; Ижорскому заводу — шести корпусов и 10 комплектов механизмов; Кронштадтскому порту — одного корпуса и шести комплектов механизмов; заводу Бритнева -пяти корпусов. Все корабли предполагалось строить по чертежам миноноски №15 постройки Балтийского завода, при этом специально оговаривалось, что их скорость должна составить не менее 16 уз.

В феврале удалось разместить в Германии заказ на 41 комплект механизмов, там же заказали дейдвудные трубы, вентиляторные машины, гребные винты, а также листовую и угловую сталь на 67 корпусов со сроками поставки к 15 мая 1878 года. Несколько позднее заказали и 90 комплектов шестового минного вооружения.

В течение марта — апреля были подписаны контракты с отечественными заводами, при этом Балтийский завод получил разрешение пять миноносок построить по проектам, разработанным К.П.Пилкиным («Селезень»), С.О.Макаровым («Сирена»), М.И.Кази («Подорожник» и «Галка») и И.П.Алымовым («Касатка»). Эти миноноски представляли различные вариации миноносок типа «Ярроу»,за исключением «Касатки», обводы которой И.П.Алымов спроектировал с применением разработанной им «струйной теории». Суть ее сводилась к следующему: И.П.Алымов считал, что «наиболее прямой путь к разысканию наивыгоднейшей системы судовых обводов естественно состоит в исследовании течения жидкости относительно подводной поверхности судна, причем сама эта поверхность является струйной, т.е. как бы составленной из бесконечного множества тончайших струй», и показал что система струйного образования дает увеличение водоизмещения в среднем на 14% при неизменных очертаниях миделя и грузовой. В результате спроектированная им «Касатка» при тех же главных размерениях, что и у типовой миноноски «Ярроу», имела водоизмещение 28,18 т (против 23 т у типа «Ярроу») и коэффициент общей полноты 0,509 вместо 0,415. Увеличение водоизмещения позволяло усилить торпедное вооружение и увеличить мощность машин до 311,7 л.с.

Но, к сожалению, ни то, ни другое сделано не было. Балтийский завод был загружен постройкой серийных миноносок и изменять вооружение на «Касатке» не стал, как не стал менять мощность машины. В результате все заложенные в проекте преимущества были сведены «на нет», хотя проведенные летом 1878 года сравнительные испытания «Касатки» с миноносками типа «Ярроу» показали, что на 1 т водоизмещения у «Касатки» затрачивается меньшая мощность машин при практически одинаковых скоростях хода.

Все миноноски предполагалось вооружить впоследствии минами Уайтхеда, поэтому в отличие от прототипа котел пришлось сдвинуть в корму на 0,55 м. чтобы компенсировать массу минных аппаратов.

20 аппаратов было заказано заводу Уайтхеда; 14 из них предназначалось для миноносок Балтийского завода, четыре — для миноносок, строившихся силами этого же завода на «Галерном островке» и два — для миноносок, заказ которых планировался германской фирме «Вулкан» (AG «Vulcan») в Штеттине. Для остальных миноносок аппараты заказали петербургскому заводу Лесснера. Однако когда завод наладил производство, выяснилось, что масса аппаратов отечественного производства значительно превышает расчетную и для компенсации на строящихся кораблях требуется сместить котлы еще на 1,5 м и соответственно переместить переборки. Сделать это было практически невозможно, так как миноноски были уже большей частью спущены на воду, поэтому впоследствии пришлось принимать в кормовые отсеки дополнительный балласт, часто в виде камней.

15 февраля было принято решение проводить ходовые испытания миноносок с запасом угля 0,56 т, экипажем численностью восемь человек, а массу вооружения компенсировать балластом. Сами же испытания на полный ход предписывалось проводить на мерной миле между Кронштадтом и устьем Невы, определяя скорость по результатам шести последовательных пробегов для каждой миноноски. Но из-за большого их количества решили, в конце концов, испытывать по полной программе лишь одну из пяти построенных на одном заводе миноносок, а остальные «прогонять» на мерной миле, перенеся испытания на Кронштадтский рейд. Но и это условие выполнить не удалось: постоянные поломки миноносок срывали все графики испытаний, в результате чего ряд миноносок Балтийского завода испытывался только на швартовах, а некоторые пришлось принять в казну вообще без испытаний.

Обстоятельства, вызвавшие строительство миноносок, заставляли больше заботиться об их числе, нежели о качестве создаваемого минного флота, поэтому миноноски, по выражению современника, выходили «из-под топора». Отдельные попытки выработать лучший тип скрадывались общим сумбуром строительства, не позволявшим провести какой-либо анализ опыта.

Параллельно со строительством миноносок на отечественных предприятиях Морское министерство разместило заказы в Германии. 13 января 1878 года был заключен контракт с заводом «Шихау» на постройку десяти миноносок с гарантированной скоростью 15 уз по типу «Карабин»; сроки готовности устанавливались: первых пяти — к 1 мая, а остальных — к концу мая 1878 года. Миноноски проектировались под вооружение шестовыми минами, но, когда их строительство было уже в разгаре, приняли решение вооружить их минами Уайтхеда. Это потребовало пересмотра нагрузки масс и удлинения миноносок на 9 м; при этом транспортировка их по железной дороге делалась невозможной. В результате от перевооружения миноносок пришлось отказаться.

Завод уложился в контрактные сроки, и к 31 августа 1878 года восемь миноносок были доставлены по железной дороге из Эльбинга в Санкт-Петербург, а две, «Стрела» и «Булава», совершили самостоятельный переход морем. Выйдя из Эльбинга 25 июня, они 4 июля пришли в Кронштадт, пройдя 630 миль в течение 53 ч со средней скоростью 11,9 уз. Проведенные в Кронштадте испытания (без вооружения) дали положительные в целом результаты: скорость миноносок составила от 16,5 («Копье») до 17,6 уз («Булава»).

Вопрос о заказе миноносок германской фирме «Вулкан» в Штеттине решался на совещании 28 января 1878 года. Завод гарантировал в четырехмесячный срок построить две миноноски «тех же размеров, что и "Lightning", вооруженные минами Уайтхеда», но со скоростью 15 уз. Считая, что заказ миноносок типа «Lightning», имевших спецификационную скорость 18 уз в «настоящее время невозможен», совещание приняло предложение германской фирмы и 2 февраля подписало с ней контракт. Хотя этот шаг и являлся вынужденным, получилось так, что эти две миноноски («Ракета» и «Самопал») оказались одними из лучших в российском флоте. Доставленные по железной дороге, они 5 октября 1878 года были приняты в казну, показав на испытаниях скорость около 15 уз, при этом, по мнению наблюдавшего за их постройкой военно-морского агента в Германии Неваховича, «в смысле работы и прочности механизма, котла и корпуса, во всех малейших деталях были выполнены великолепно».

Таким образом, к концу 1878 года Россия по словам героя Русско-турецкой войны 1877—1878 годов, командира минного катера «Чесма» И.М.Зацаренного «в силу необходимости и так сказать случайно» стала обладательницей огромного числа миноносок, но качества этого флота подчас ставили под сомнение возможность его боевого использования.

Вооружение миноносок

При создании столь большой серии кораблей и спешности их постройки вопросы вооружения миноносок, как это ни парадоксально, отошли на второй план. Идея вооружить их самым современным для того времени оружием — «самодвижущимися минами Уайтхеда», или, как сейчас говорят, торпедами столкнулась с проблемой массового изготовления как аппаратов, так и самих «самодвижущихся мин». Не говоря о большой стоимости подобного вооружения, отечественная промышленность оказалась еще и технически не готова к решению этой задачи. Тем не менее ряд миноносок получил торпедное вооружение уже в процессе постройки. Обычно для вооружения предусматривались два типа торпедных аппаратов для так называемых «19-футовых» (длиной 5,79 м) и «15-футовых» (4,57 м) мин Уайтхеда, паровых и воздушных по способу производства «минного выстрела»,

По конструкции наиболее распространенным был носовой неподвижный минный аппарат, ставившийся под покатой палубой полубака миноноски, но более перспективным — поворотный, на палубе полубака (как правило для, 15-футовых мин).

Наряду с этим предпринимались попытки усилить торпедное вооружение: так, миноноску «Селезень» предлагалось вооружать двумя носовыми неподвижными минными аппаратами, но из-за их относительно большой массы эта идея оказалась нереализованной, и миноноска впоследствии имела палубный поворотный минный аппарат.

Первые серьезные испытания торпедного вооружения на миноносках проводились с апреля по ноябрь 1879 года на Черном море. За этот период было произведено 602 выстрела минами Уайтхеда с семи миноносок. В испытаниях наряду с черноморскими (постройки завода «Беллино-Фендерих» и РОПиТ) принимали участие и четыре миноноски типа «Ярроу» («Чижик», «Стерлядь» «Сорока» и «Страус»), доставленные с Балтики.

Первое, что выяснилось так это влияние внутреннего диаметра торпедного аппарата на точность стрельбы. Торпеды перед выстрелом «протаскивали» через аппарат и для каждой миноноски подбирали «соответствующие по диаметру мины Уайтхеда»; так, для стрельбы с миноносок «Ящерица» и «Щука» (постройки РОПиТ) использовались мины диаметром 380 мм, а для миноноски «Скорпион» (завод «Беллино-Фендерих») — диаметром 382 мм.

Если все шесть черноморских миноносок строились изначально как торпедные, то присланные с Балтики вообще не имели никакого вооружения, и в целях опыта на одной из них, а именно на «Сороке», торпедный аппарат разместили прямо на палубе полубака под углом -7,5°. Причем его труба выступала за линию форштевня почти на 0,6 м, а срез находился от воды на расстоянии не более 0,9 м, что являлось следствием установки на этой миноноске дымовой трубы в диаметральной плоскости, не позволявшей сдвинуть аппарат в корму. Сравнительные испытания, проводимые на миноносках «Сорока» и «Скумбрия», показали, что подобное размещение аппарата не сказывается на результатах стрельбы, но очень мешает при маневрировании, затрудняя управление миноноской, особенно при швартовке. Результатом стало решение главного командира Черноморского флота и портов о подобном вооружении трех оставшихся миноносок типа «Ярроу» с той лишь разницей, что дымовые трубы на них требовалось перенести в сторону, как для удобства заряжания аппарата, так и для установки его среза «наравне со штевнем»; временно на «Чижике» и «Стерляди» смонтировали боковые откидные торпедные трубы. Их испытания показали, что хотя «мины шли хорошо», но сама конструкция такого вооружения была крайне ненадежной. От малейших толчков и ударов трубы деформировались, и торпеда в них либо застревала, либо расходовала практически весь запас воздуха. Кроме того, много нареканий вызывала конструкция стопора, отказывавшего в самый важный момент.

Опыты показали, что из всех способов торпедного вооружения предпочтение следует отдать его размещению на миноносках, построенных на заводе «Беллино-Фендерих», где приводы и клапаны для производства торпедных стрельб собраны в одном месте — боевой рубке.

Так как миноноски несли смешанное вооружение, состоявшее из торпедных аппаратов и шестовых мин, то было важно выяснить влияние взрывов последних на «снаряженные мины Уайтхеда». С этой целью для миноноски «Сорока» было спроектировано и установлено довольно сложное шестовое вооружение, после чего готовую к пуску торпеду поместили в аппарат, а шестовые мины привели в боевое положение, выдвигая шесты почти на 6 м и опуская их в воду на глубину до 2:5 м. Наряду с «Сорокой» в опытах участвовала миноноска «Скорпион». В результате трех взрывов, проведенных каждой из миноносок, в двух случаях «сильно пострадали мины Уайтхеда», причем на миноноске «Скорпион» значительно сильнее, чем на «Сороке», что объяснили большим удалением пусковой трубы минного аппарата от поверхности воды и более острыми образованиями носовой части этой миноноски. По мнению современников (недалекому от истины), «причина редкого использования мин Уайтхеда лежала в технических недостатках по положению деталей выбрасывающих аппаратов».

Малейшая неисправность в торпедной трубе делала стрельбу невозможной. «А случаи такого повреждения, — как отмечалось в официальном отчете о плавании миноносок в 1880 году, — были не-редки: и нужно думать, что причина их лежит в легкости миноносок: спуск миноносок со стапеля, при небрежности, может дать миноноскам, а следовательно, и трубам перегиб... а зазор между трубою и миною не превышает 2/32 дюйма (1,59 мм. — Н.А.)».

Так, в 1880 году на миноноске «Перепел» (типа «Ярроу»), имевшей постоянный минный аппарат для 19-футовых мин, на учебных стрельбах удалось лишь два раза произвести выстрел, после чего «начались постоянные исправления», что неудивительно, так как часто длительное нахождение торпед в аппаратах (а больше на миноноске их хранить было негде) приводило к их оборжавлению из-за попадавшей на ходу и при даже незначительном волнении внутрь аппарата воды. При более сильном волнении торпеды вследствие неудовлетворительного крепления внутри аппарата получали механические повреждения, выводившие их из строя.

Вторым основным видом вооружения миноносок, (а для большинства в первое время и основным) было так называемое шестовое минное вооружение, состоящее из минных шестов, изготовленных из железных или стальных труб длиной около 12 м, которые с помощью довольно сложной системы вилок, блоков, струн и бакштагов и даже палубных рельсов могли, как тогда говорилось, «выстреливаться внаружу», то есть выдвигаться вперед по ходу миноноски и опускаться наружным концом в воду на глубину около 3 м таким образом, чтобы сама мина, представлявшая собой медный герметический сосуд с пироксилином, находилась на расстоянии не менее 7,5 м от форштевня миноноски.

Подрыв мины осуществлялся при помощи электрического запала с приводами от «гальванической батареи» или при помощи контактного взрывателя при соприкосновении мины с корпусом атакуемого корабля.

Масса такого вооружения доходила до 1,3 т; как показали опыты, приведенный в боевое положение шест с миной (то есть выдвинутый и опущенный в воду) увеличивал дифферент на нос миноноски до 0,22 м и выдерживал скорость лишь 12—13 уз (уменьшая ее почти на 1,5 уз). К этому следует добавить и тормозящий эффект минных вилок, которые располагались «столь низко от воды», что даже при незначительном волнении, «буравя воду», снижали ход корабля.

Следует помнить, что подобное вооружение рассчитывалось главным образом на атаку неприятельского корабля, стоявшего на якоре, и при условии отсутствия противоминных сетей или защитных бонов.

При этом шест с миной следовало привести в боевое положение, что в идеальном случае требовало усилия трех человек в течение полутора минут. В случае же взрыва мины из строя выходил не только боевой шест (изогнутый взрывной волной, часто с оборванными штагами, он уже не втягивался на палубу и, «бороздя воду», сковывал маневрирование миноноски), но и второй, невыдвинутый, что делало, таким образом, невозможной повторную атаку.

Большая заслуга в совершенствовании шестового минного вооружения принадлежала контр-адмиралу В.П.Шмидту.

Но так как «о том, что в выделке частей минных приспособлений необходима такая же тщательность, как и в отделке частей каждого механизма, заводчики не заботились», то, по словам флагманского минного офицера лейтенанта Калугина, «работа поражала непрочностью, грубостью в отделке, небрежностью и ненадежностью...»

На миноносках постройки Ижорского завода «рамы для шестов были крайне жидки и дурны... при подъеме ползуны расширяли вилки...Вся подъемная сила тратилась не на подъем шестов, а на разрушение вилок. На лебедках безуспешно действовало по три человека, вместо одного. Всегда почти дело заканчивалось тем, что шесты приходилось двигать внутрь вручную с верхней палубы».

Не лучше оказалось и шестовое вооружение на миноносках постройки германских фирм «Шихау» и «Вулкан». На первых вилки рам были выполнены не из уголкового, а «прутового» железа, направляющие рельсы располагались крайне неудачно и лебедки оказались «слишком малы». В результате на миноноске «Булава» три человека посредством лебедки выдвигали шест почти 10 мин. При подъеме шестов из воды вилки нередко расходились, ползуны высвобождались из заплечников и шесты свободно раскачивались в воздухе. «Такой, — как писал Калугин, — безобразный подъем шестов наблюдался на всех без исключения миноносках "Шихау". При этом несмотря на то, что сами шесты на этих миноносках были длиннее обычных почти на два метра, углублялись же в воду они лишь на 1,5 м».

Эти же недостатки были присущи и шестовому вооружению миноносок завода «Вулкан», «Самопал» и «Ракета», где оно, по словам того же Калугина, «было ниже всякой критики».

Не оправдывали себя и устроенные на ряде миноносок так называемые боковые минные шесты. Закрепленный кормовым концом в секторе на палубе шест системой штагов откидывался перпендикулярно борту миноноски. Однако из-за сложности маневра при атаке с использованием такого шеста от подобного вооружения практически сразу отказались. Параллельно отрабатывались и различные конструкции шестового вооружения, но какого-либо дальнейшего развития они не получили, последним стало, пожалуй, «облегченное» шестовое вооружение, состоявшее из обычного трубчатого шеста, крепившегося бугелем к форштевню и испытанное в 1888 году.

Опыты для определения прочности легких корпусов миноносок к взрывам мин, проведенные во 2-м отряде, показали, что взрывы шестовых мин часто вызывают течь в носовом отделении и почти всегда приводят в негодность второй шест.

Поэтому в середине 80-х годов XIX века, когда на вооружение флота стали поступать метательные мины, ими были перевооружены все «шестовые» миноноски. Но уже первые опыты показали, что при скорости хода миноноски от 7 до 8 уз из десяти выстрелов метательными минами только четыре попали в цель. Сделанные выводы гласили: траектория движения мины, выпущенной с движущейся миноноски, зависит от скорости миноноски и от «угла, составляемого осью аппарата с направлением движения миноноски», а вероятность попадания — от углубления неприятельского корабля. Так как мина в воде двигалась на глубине 3 м с амплитудой колебаний до 1,2 м, то поражение ею корабля с осадкой «менее 12 фут» (3,6 м) становилось проблематичным. Тем не менее из-за своей небольшой массы (214 кг вместе с аппаратом) эти мины нашли широкое применение на миноносках, где ставили по два (изредка — три) аппарата на корабль. Следует заметить, что для вооружения миноносок типа «Шихау» эти аппараты посчитали все же «тяжелыми» хотя и установили на некоторых миноносках. Параллельно некоторые миноноски типа «Ярроу» перевооружили торпедными аппаратами для мин Уайтхеда, как поворотными, так и постоянными, причем последние, во избежание крупных работ по корпусу, расположили прямо на верхней палубе.

В заключение стоит упомянуть еще об одном виде вооружения, использовавшегося на миноносках, — бросательных минах. Такие мины с буйками и специальными защитными колпаками крепились на поворотных боканцах по обоим бортам миноноски в кормовой части (на миноносках типа «Ярроу» — приблизительно в районе боевой рубки). Уже современниками подобные приспособления признавались крайне неудачными — увеличивающими массу «надводного груза», (что сказывалось на остойчивости) и затрудняющими управление миноноской, особенно при швартовках, когда выступающие за борт боканцы с подвешенными минами и буйками «беспрерывно» гнулись и ломались от касаний со швартовной стенкой или кораблями.

В связи с этим на некоторых миноносках были предприняты попытки исправить положение с помощью изменения конструкции боканцев. Так, на миноноске «Ядро» (типа «Шихау») по предложению инженера-механика Завалишина были установлены два типа боканцев для бросательных мин: поворотные и заваливающиеся внутрь на шарнирах. Те и другие позволяли убирать колпаки за линию борта, но подобная конструкция оказалась применимой лишь для миноносок типа «Шихау» с их относительно широкой верхней палубой в кормовой оконечности. На миноноске «Ракета» (типа «Вулкан») колпаки от бросательных мин и буйков помещались не на двух, а на одном общем поворотном боканце.

Заметим, что наряду с отдельными попытками усовершенствовать боканцы существовало и мнение вообще отказаться от них и сбрасывать мины прямо с палубы, уложив их предварительно по борту перед боевой рубкой, тем более, что в походном положении эти мины требовалось хранить в кормовом отделении. Что касается защитной роли колпаков, от которых в этом случае пришлось бы отказаться, то считалось, что «сырой» пироксилин, которым снаряжались мины, от попаданий ружейных пуль вряд ли бы загорелся, а относительно попаданий снарядов без лишнего оптимизма сообщалось, что «невозможно допустить, чтобы миноноска, попавшая в сферу подобного огня, настолько бы уцелела, чтобы идти дальше для подрезания носа неприятельского судна и для подводки под него бросательных мин».

Ничего удивительного, что при подобном отношении к бросательным минам ни одна из них в кампанию, например, 1880 года «не была заряжена, не только что взорвана по принятому способу из-за опасения преждевременного взрыва».

10 августа 1879 года заведующий Минной частью в своем докладе на имя управляющего Морским министерством предложил вооружить миноноски скорострельными 44-мм пушками системы Энгстрема — «в виде опыта по одной миноноске при каждой эскадре линейных судов, броненосной, артиллерийского или минного отряда». Выработать проект вооружения поручалось контр-адмиралу К.П.Пилкину, и уже к концу месяца такое орудие установили на миноноске «Судак». Пробные стрельбы (16 выстрелов) прошли удачно.

30 декабря 1879 года на заседании Морского технического комитета «Об опытах на "Судаке"» рассматривались результаты действия 44-мм пушек Энгстрема и 25,4-мм Пальмкранца, а также влияние их установки на мореходные качества миноносок ; одновременно на миноноске «Ракета» установили 37-мм пушку Гочкиса. Хотя опыты завершились успешно, масса артиллерийского вооружения оказалась для торпедных миноносок слишком велика, и впоследствии артиллерийское вооружение устанавливалось главным образом на миноносках, вооруженных метательными минами.

Оценка современников

Большие нарекания моряков вызывала прочность миноносок. Толщина листов наружной обшивки, выбиравшаяся из условия «непробиваемости пулями из нарезных ружей на самых близких расстояниях при нормальных ударах», оказалась недостаточной. Палубы под ногами прогибались, борта при работе машин «то вгибались внутрь, то раздавались в стороны».

Основные массы — минное вооружение и балласт в корме, цилиндры машины и ось котла — находились значительно выше ватерлинии; если к этому прибавить массу рулевых рубок, якорей, шлюпок, расположенных на верхней палубе, то становится ясным, что при таком распределении грузов «нечего было и ожидать какой-либо остойчивости от подобных судов». К середине 1880-х годов миноноски оказались буквально завалены огромным количеством различных предметов снабжения, большая часть которых была вообще неприемлема для кораблей столь малого водоизмещения и только ухудшала их и без того малую остойчивость. При всем этом на миноносках отсутствовал такой необходимый предмет, как часы; компасы,как уже отмечалось, имелись только шлюпочные, без самых необходимых приспособлений для их установки, вследствие чего, не зная девиации (а на миноносках она была немалая), в пасмурную погоду приходилось ориентироваться самым «первобытным» способом: определив, в какую щеку дует ветер, согласовывать с этим курс миноноски.

Первые же морские переходы показали, что «собственно морских качеств у миноносок нет, при силе ветра 2—3 балла их приходится обречь почти на полное бездействие». В своем отчете о плавании миноносок Черноморского флота в кампанию 1879 года контр-адмирал Баженов вынужден был признать, что эти корабли никак нельзя назвать мореходными. «Размеры самого судна и легкость корпуса, ненадежная прочность машины, — отмечал он в отчете, — делает их неспособными для плавания по морям». Переходы из одного порта в другой можно было допустить только «в случае необходимости», приняв при этом «всевозможные меры предосторожности и предусмотрительности». Такого же мнения придерживался и флагманский минный офицер 2-го отряда миноносок Балтийского флота лейтенант Калугин, который в 1880 году писал: «Нельзя и требовать, чтобы такие ничтожные по размерам суда при слабом до последней возможности корпусе и неисправностях в механизмах, при самых неблагоприятных обводах носа и кормы, могли бы уходить в открытое море не иначе как в штиль и на близкое расстояние от берегов». Тем не менее миноноски совершали иногда довольно-таки длительные переходы. Так, при плавании пятнадцати миноносок 2-го отряда в 1881 году они прошли 1210 миль, совершив 30 переходов и пробыв в море 10 суток.

Низкая мореходность не могла не сказаться на боевых возможностях миноносок, поведение которых даже при незначительном волнении «решительно не позволяло» действовать носовыми шестами, а стрельба минами Уайтхеда становилась только «случайно удачной» и то «на самых близких расстояниях».

На миноносках типа «Шихау» поражала чрезвычайная теснота в минном отделении, где размещались рулевая рубка, штурвал с приводами, минная рубка и лебедки для действия шестами. Из-за недостатка места командир миноноски вынужден был постоянно находиться на верхней палубе, что было «особенно изнурительно» на штормовых переходах. Кроме того, из-за плохой связи с машиной он должен был для отдачи туда каждого приказания либо сам бежать к машинному люку, либо направлять посыльного, что, при малочисленности команды миноноски, было возможно далеко не всегда. Рулевые рубки на этих миноносках размещались, как уже упоминалось, в минном отделении в носу (за исключением миноноски «Ядро», где она находилась в корме), поэтому при проводке штуртросов, состоявших из прутьев и тонких цепочек, к рулю через несколько переборок они часто деформировались, а цепочки просто рвались. Мало того, само перо руля на этих миноносках (кроме «Булавы») состояло из двух частей, связанных кольцом для пропуска гребного вала, которое, по оценке современников, представляло собой «ахиллесову пяту» этих миноносок из-за своей ненадежности. На миноносках типа «Ярроу» (в основном постройки Балтийского завода) рулевой из-за кривизны палубы не видел даже носа собственной миноноски и часто правил стоя на «специальном шкапчике», а на некоторых миноносках — даже правили ногами. Это снижало маневренность, так необходимую при минной атаке.

В свое время, пытаясь успокоить общественное мнение в Англии, взбудораженное бурным строительством миноносок на русских заводах, журнал «Engineer» заметил, что русские миноноски «прежде чем понадобятся для выполнения своего действительного назначения, окажутся бесполезными вследствие недостатка внимания и попечения о их содержании...» Автор статьи был недалек от истины. Неумелое обращение с котлами часто приводило к снижению их паропроизводительности и, как следствие, — к снижению скорости. Энергетические установки миноносок постройки заводов РОПиТ и «Беллино-Фендерих», с их машинами высокого давления, требовали больших навыков в обращении с ними, а малейшая оплошность грозила миноноске гибелью. Так, 30 июля 1878 года на переходе из Одессы в Николаев от взрыва котла «из которого упустили воду» погибла миноноска «Сулин». Да и сами котлы были еще далеки от совершенства, что было особенно заметно на миноносках типа «Шихау», где при незначительном волнении обнажались верхние ряды дымогарных трубок и при изменении скорости хода вода из котла устремлялась в цилиндры машины, нередко выводя миноноску из строя. Неудачей окончилась и предпринятая в 1886—1887 годах попытка перевести котлы на нефтяное отопление.

Много вреда принесло миноноскам плохое устройство «спусков на лекальных салазках», служивших для подъема зимой кораблей на берег (для хранения) и спуска их на воду. Корпуса миноносок получали при этом значительные деформации, что особенно сказывалось на минных аппаратах.

Приписанные первоначально по кораблям эскадры, миноноски со временем свели в отряды. Каждому отряду из пятнадцати миноносок придавались две баржи и пароход для их буксировки Баржи, предназначенные для выполнения роли плавбаз, далеко не отвечали предъявляемым к ним требованиям. Лишенные вентиляции, без иллюминаторов, они мало годились для отдыха команд миноносок, измученных постоянным пребыванием на вечно качающихся палубах своих кораблей и «адовой работой» в их «наглухо закупоренных» тесных и жарких отсеках.

Маневры и учения

О способах боевого применения миноносок и их тактических приемах при проведении атак можно судить только по маневрам, так как участия в боевых действиях этим кораблям принять не довелось. Атаки шестовыми и бросательными минами проводились в кампанию 1880 года миноносками 2-го отряда. Условия при этом были весьма далеки от боевых: заранее оговаривались день и место операции, оборона атакуемых кораблей велась довольно пассивно, какие-либо заграждения отсутствовали. Кроме того, не представлялось возможным реально оценить результаты атак, так как посредники, необходимые для соглашения разноречивых показаний нападавших и оборонявшихся, отсутствовали.

На маневрах отрабатывались вопросы атаки кораблей как на рейде, так и в море. Условия учений предусматривали, что миноноска, попавшая в луни прожекторов ближе чем за 100 сажен (183 м) от атакованного корабля, считалась победительницей. В качестве обороняющейся стороны выступала броненосная эскадра.

На маневрах, начавшихся 8 августа 1880 года, восемь миноносок 2-го отряда были разделены на звенья, по два корабля; девятая миноноска с начальником отряда оставалась вне строя. Звенья должны были выходить в атаку с интервалом в 3 мин.

Первой частью учений стала атака кораблей на большом Свеаборгском рейде, которая началась в 21 ч 30 мин. Миноноски «Белуга», «Куропатка», «Лещ» и «Лосось» полным ходом вышли из пролива Густавс-Сверт и устремились к фрегату «Адмирал Спиридов». «Белугу» сразу постигла неудача: выходя из пролива, она сломала винт о камни. «Лосось» тут же был обнаружен и освещен прожекторами с фрегата, а «Лещ» — с парового барказа. Только «Куропатке» удалось подойти к цели незамеченной. Третье звено («Гусь» и «Перепел») при выходе из другого пролива сразу же попало в луч прожектора сторожевого катера.

Удачнее действовали миноноски «Грач» и «Голубь», атаковавшие броненосный корабль «Петр Великий». Выйдя из Канонерского прохода, они подошли к кораблю на 55 м, застопорили машины и дали знать о себе свистками.

Атака миноноски «Удав» продолжалась 14 мин и была признана неудачной.

Более удачно действовали миноноски 11 августа. Атака началась в 21 ч, причем в тот момент, когда луна зашла за облака. Шесть миноносок в строю фронта вышли из пролива Густавс-Сверт и одновременно атаковали эскадру, в которую входили броненосный корабль «Петр Великий», броненосные фрегаты «Адмирал Спиридов», «Адмирал Грейг», броненосная батарея «Не тронь меня» и пароход «Ильмень».

Миноноска «Гусь», атаковавшая фрегат «Адмирал Грейг», была освещена прожектором парохода «Ильмень» на расстоянии около 180 м, «Лосось» обнаружил сам фрегат в 130—150 м от борта. Миноноске «Перепел», вышедшей из Лонгэрнского прохода, удалось незамеченной пройти мимо

фрегатов и атаковать «Петр Великий». Ее заметили с корабля, когда она была уже в 180 м от борта. Еще ближе к кораблю удалось прорваться миноноске «Грач», вышедшей из Уакзиндского пролива.

Миноноска «Булава» не участвовала в атаке, все время находясь в полосе электрического света с целью испытания влияния этого света на управление. Также не участвовала в атаке и миноноска «Голубь», но по другой причине — на ней вырвало прокладку между фланцами паровой трубы.

В целом атака продолжалась 6 мин и, по мнению начальника отряда, все миноноски достигли своей цели.

Второй фазой маневров стали морские атаки, проводившиеся у Поркала-Удд. На маяке Реншхер был устроен сигнальный пост для миноносок; с появлением «неприятеля» — броненосной эскадры — на маяке поднимался сигнал «М».

Миноноски разделили на два отряда, каждый из которых по очереди находился в ожидании «неприятеля» под парами. Атаки должны были проводиться бросательными минами. Для нападения миноноски построились в две колонны: одна, нападающая, обходила «неприятеля» справа или слева (в зависимости от команды), а вторая (резервная) все время шла параллельным с атакуемыми кораблями курсом, не давая им возможности уклониться от нападения. Атака производилась следующим образом: нападающая колонна, шедшая первоначально параллельно «неприятельскому» курсу вне сферы огня, поворачивала и направлялась на «неприятеля», стараясь попасть в промежутки между кораблями, по две-три миноноски в ряд; таким образом можно было окружить атакуемый корабль минами со всех сторон. После атаки миноноски должны были пройти через резервную колонну и, ожидая исхода ее нападения, прийти в случае надобности к ней на помощь.

15 августа восемь миноносок типа «Ярроу» атаковали в море броненосный фрегат «Адмирал Грейг». Им удалось несколько раз подрезать у него нос, но, так как атака была проведена в погоне за фрегатом и имела большую продолжительность, то шансы на уничтожение миноносок скорострельными орудиями «Адмирала Грейга» были значительно выше, чем шансы на удачную минную атаку. На следующий день шесть миноносок (пять из них-типа «Шихау») произвели нападение на фрегат «Адмирал Спиридов». Одна колонна (три миноноски) провела за 30 мин четыре атаки, вторая колонна из-за опоздания принять участие в атаках не смогла.

19 августа в 7 ч утра 15 миноносок (флагман -«Удав») вышли в море и обнаружили в 10 милях от маяка Реншхер фрегат «Адмирал Грейг» и броненосный корабль «Петр Великий». Когда миноноски, следовавшие в строю двух колонн, сблизились с фрегатом на расстояние 3 мили, он повернул назад. Правая колонна во главе с миноноской «Удав» вышла на траверз фрегата, и тот, пользуясь отставанием левой колонны, повернул влево, оставив правую колонну за кормой и вынудив прекратить преследование. Тогда правая колонна атаковала «Петра Великого», который опоздал с поворотом на один курс с миноносками и скоро был настигнут; три миноноски «обрезали» ему нос, а четвертая атаковала шестовой миной. Атаку признали удачной, а корабль уничтоженным.

Затем все миноноски атаковали фрегат «Адмирал Грейг»: превосходя его в скорости, окружили со всех сторон и прошли под носом. Несмотря на это победителем был признан фрегат, так как благодаря своим маневрам он долго удерживал миноноски в зоне огня и наверняка бы уничтожил их.

Вывод, сделанный на этих маневрах флагманским минным офицером 2-го отряда миноносок лейтенантом Калугиным, оказался неутешительным: «Наши миноноски с современными военными судами в открытом море днем бороться не имеют почти никакой возможности: для борьбы они должны обладать гораздо большим преимуществом в ходе».

Атаки со стрельбой минами Уайтхеда по движущейся цели проводились на маневрах Минного отряда летом 1881 года. Стрельба велась по щиту, буксируемому одной из миноносок.

Каждая миноноска должна была выстрелить в щит торпедой, следить за ее движением, затем поднять из воды и готовить к новому выстрелу. Таким образом, за кампанию миноноски произвели от 80 до 95 выстрелов.

Прошедшие учения позволили командованию флота сделать определенные заключения. «Для надлежащего пользования в бою бросательными минами, миноноскам необходимы известный строй и известные правила, как, например, огибания и деления на ряды, без этого атака обращается в беспорядочную свалку, миноноски будут мешать друг другу, могут натыкаться на свои же мины, не будет правильного распределения сил и т.д. Так как всякий строй делает атаку более продолжительной и более сложной, а наши миноноски и без того на успех борьбы в открытом море днем не имеют почти никакой надежды, то приходится сделать вывод: для наших миноносок чрезвычайно трудная, рискованная и непрактичная (за недостатком скорости) подводка бросательных мин должна быть совершенно отодвинута на задний план. Морские атаки, как и всякие, должны быть прямолинейными. Оружием для атак должны служить: мина Уайтхеда и шестовая мина».

Подъемные миноноски

Бурное строительство миноносок с разрядкой политической обстановки резко прекратилось, но некоторое время еще проводились опыты с единичными, приобретаемыми за границей миноносками.

В начале 1878 года в английских газетах появилось сообщение об испытаниях новой миноноски, построенной в Бристоле (США) на заводе Герешофа (Herrechoff) и приобретенной английским Адмиралтейством. По сообщениям газет, миноноска достигла скорости 18 уз, «обнаружила хорошие морские качества» и, что самое главное, «могла быть поднята на корабль». Это заинтересовало морского агента в Англии вице-адмирала И.Ф.Лихачева.

На основании собранных им сведений и через его посредничество Морское министерство в феврале 1879 года приняло решение приобрести две миноноски этого типа, однако И.Ф.Лихачеву удалось убедить в нецелесообразности заказа двух однотипных кораблей одной фирме, предлагая, кроме миноноски Герешофа, разместить заказы на подобные корабли на английских заводах «Торникрофт» и «Ярроу», а также на французском заводе «Норман» («A.Normand»). Сам И.Ф.Лихачев отдавал предпочтение заводу «Торникрофт», предлагая приобрести одну из строившихся там миноносок II класса (2nd class torpedo boat), имевших на вооружении две мины Уайтхеда и предназначенных исключительно «для службы на судах». После непродолжительных переговоров от заказа фирме «Норман» решили отказаться и приобрести «подъемные миноноски» у обеих английских фирм.

В конце июля 1879 года кредиты были отпущены, но, как вскоре выяснилось, сама идея себя не оправдала — миноноски не удовлетворяли предъявляемым к ним требованиям. Миноноска Торникрофта, доставленная в Кронштадт английским пароходом «Лена» 24 июня 1880 года, по словам контр-адмирала К.П.Пилкина, «далеко не отвечала боевым требованиям ни как судовая минная шлюпка, ни как миноноска для самостоятельного плавания», Для первой цели она оказалась «слишком громоздка и тяжела» и представляла «род очень неудобного груза, но не боевого средства», для второй — недостаточно мореходна. Скорость, составлявшая по контракту 16 уз, снижалась при опущенных «по боевому» спусковых решетках с минами Уайтхеда до 7 уз, а с решетками, поднятыми «по походному», миноноска не обладала достаточной остойчивостью. Убедившись в бесплодности дальнейших испытаний, миноноску в сентябре 1881 года перечислили в «паровой катер № 111» и передали Минному отряду.

Испытания миноноски Герешофа длительное время откладывались из-за неисправности котла, а вскоре надобность в ней вообще отпала в результате активной деятельности командующего Черноморским флотом адмирала А.А.Пещурова, еще в октябре 1879 года выступившего с инициативой приобретения в Англии миноноски «с приспособлением к ней всех усовершенствований, придуманных в последнее время», касавшихся в основном улучшения мореходных качеств и увеличения скорости. Солидарный с ним И.Ф.Лихачев в отношении от 11 ноября того же года писал, что лучшие из имеемых миноносок «не имеют хода, которого достигают миноноски 1 класса, введенные во флотах первейших морских держав... и принимают на борт недостаточное количество угля». Он предлагал «пока нет политических препятствий» поддержать предложение Пещурова. В результате заказанная фирме «Ярроу» миноноска 2 класса была перепродана на стапеле, а вместо нее в ноябре 1879 года заказали на том же заводе миноноску «1 класса усовершенствованного типа "Lightning"», которой присвоили наименование «Батум».

Спущенная на воду 31 мая 1880 года, эта миноноска (как поначалу она неофициально классифицировалась) совершила самостоятельный переход на Черное море, ознаменовав тем самым рождение нового класса кораблей — мореходных миноносцев. И несмотря на то, что с постройкой «Батума» не удалось осуществить все предъявляемые к мореходному миноносцу требования, тем не менее этот корабль стал шагом вперед по сравнению с существовавшими до него миноносками и послужил прототипом для постройки последующих миноносцев.

Четверть века в строю

Более четверти века миноноски числились в корабельном составе российского флота. Естественно, что за столь долгий для таких малых кораблей срок службы они периодически подвергались различным изменениям, как в количественном (часть миноносок списывалась, переделывалась в катера), так и в качественном отношениях.

Последнее касалось главным образом попыток улучшить как боевые качества этих кораблей, так и бытовые условия службы на них. В этих целях на некоторых миноносках рулевые (они же и боевые) рубки заменили на более просторные высотой до 1,1 м и диаметром 0,8 м. Над машинными отделениями установили световые люки. Нередко над сходными люками в кормовые жилые помещения ставили деревянные сходные тамбуры. Над рулевыми рубками практически на всех миноносках типа «Ярроу» смонтировали на стойках штурманские столы.

Покатые верхние палубы миноносок того же типа покрывали деревянными решетками для облегчения передвижения при обслуживании минного вооружения. Менялось даже леерное ограждение, выполненное вначале прутковым (каждый металлический прут вставлялся в гнездо следующего). Такое ограждение при малейшей нагрузке на него расходилось, что даже привело к смертельному исходу: так, на маневрах в 1881 году минный унтер-офицер Мошаков с миноноски «Грач», принимая буксирный конец, налег на кормовые поручни, последние разошлись, и он, упав за борт, утонул.

Не участвуя в боях, миноноски тем не менее многое сделали для повышения боеспособности флота. Как уже отмечалось выше, предпринимались отдельные попытки перевести котлы миноносок на нефтяное отопление. Так, 21 октября 1886 года на Неве в присутствии специальной комиссии состоялись испытания (продолжительностью 2 ч 30 мин) миноноски «Лук» (типа «Шихау»), на которой в виде опыта был установлен новый паровой котел. Давление пара поддерживалось от 7,5 до 8 атм,частота вращения гребного вала доходила до 310 об/мин. Как отметили члены комиссии, «из трубы дым не показывался, а только незначительное количество пара».Осмотр котла после испытаний нареканий не вызывал, осенью того же года котлы извлекли из миноноски и передали для дальнейших испытаний на берегу.

Аналогичные испытания, но уже с миноноской «Сова» (типа «Ярроу») провели через год. На ней был установлен новый, усовершенствованный по сравнению с котлами миноноски «Лук», паровой котел с нефтяным отоплением. И в том и в другом случае преследовалась цель изготовить более легкий и более дешевый (почти в два раза) котел для миноносок.

Опыты продолжались и впоследствии: так, новые котлы с нефтяным отоплением были установлены еще на шести миноносках. Как показали дальнейшие испытания, остойчивость миноносок уменьшилась и даже была признана «опасной»; в связи с этим все работы по замене котлов были приостановлены. Пытались заменить локомотивные котлы и на водотрубные, однако установленные на миноносках №4, 5, 8,16, 31, 45, 46, 49, 54, 55, 57 и 62, они также снизили их остойчивость «до опасных пределов». Неостойчивой была признана и миноноска № 23 («Ракета»), на которой в 1898 году установили водотрубный котел с нефтяным отоплением. В результате при ремонтах на миноносках старались сохранить старые локомотивные котлы.

Несмотря на то, что на нефтяное отопление котлов русский флот перешел только накануне Первой мировой войны, эти опыты, бесспорно, сыграли свою положительную роль, тем более, что они были первыми. Участвовали миноноски и в натурных испытаниях ходкости и маневренности, проведенных в 1881—1882 годах по инициативе капитана 1 ранга В.П.Верховского, а также в отработке новых видов минного вооружения и зарождавшейся тактике боевого применения миноносцев.

Использовались они и для артиллерийских опытов. Была даже отдельная попытка «путем опыта определить, в какой степени возможно воспользоваться хотя бы частью капитала, затраченного в 1877—1878 годах на постройку до 100 миноносок»: по предложению управляющего Балтийским заводом М.И. Кази, на строящийся двухвинтовой миноносец «Котлин» решили установить паровые машины, снятые с миноносок «Дрозд» и «Канарейка».

Строившимся вначале под номерами миноноскам в конце 1878 года присвоили наименования, которые в сентябре 1885 года заменили номерами с № 10 по № 173. Далее последовал еще целый ряд «перенумераций», преследовавший цель упорядочить распределение миноносок не только по флотам, но и по вооружению.

В связи с организацией подвижной минной обороны подходов к Владивостокскому порту в июле 1880 года из Одессы во Владивосток на пароходе «Петербург» отправили миноноски «Чижик» и «Скорпион», через месяц туда же на пароходе «Москва» отправились и миноноски «Стерлядь» и «Страус».

После начала Русско-японской войны в марте 1904 года решили перевезти на Дальний Восток еще 10 миноносок (№ 3,6,7,9,18,47,48,61,64, 70), на которых за год до этого были установлены новые локомотивные котлы. В начале мая их отправили в Николаевск, а летом к ним присоединились доставленные из Владивостока еще четыре миноноски. В июне 1905 года предлагалось отправить в Хабаровск еще 12 миноносок, заменив 37-мм орудия Гочкиса на два пулемета.

В сентябре 1908 года образованная по предписанию Главного морского штаба специальная комиссия под председательством капитана 1 ранга Л.Ф. Добротворского пришла к выводу, что все оставшиеся в составе Балтийского флота к этому времени миноноски (58 единиц) «потеряли свое назначение». В акте отмечалось, что для атак и действий в шхерах они «устарели технически»; для постановки минных заграждений мало пригодны, так как могут принимать на борт лишь 3—4 мины, а для траления «едва ли годны» из-за выступавших за основную линию лопастей гребных винтов, которые, по мнению комиссии, с учетом «рыскливости» миноносок «разрезали бы тралы».

В связи с этим предлагалось передать миноноски «в порты и морские крепости для переделки их в свои плавучие средства». При этом из имевшихся в наличие миноносок 24 единицы были признаны «совершенно исправными», 16 — «требующими ремонта» и 18 миноносок — «никуда не годными». В этом же 1908 году закончили свою службу и миноноски, остававшиеся во Владивостоке и числившиеся в Партии траления, а за два года до этого была исключена из списков и последняя миноноска Черноморского флота № 87 («Скумбрия»).