Глава 1 «Какого типа минные суда нужны России?»

Этот вопрос, требующий конкретного и не­замедлительного ответа, возник сразу после окончания русско-японской войны. Дело в том, что к этому времени, по завершении всех рас­четов за строившиеся на собранные по всей России средства «высочайше утвержденного Особого комитета по усилению флота на доб­ровольные пожертвования» 18 минных крейсе­ров и 4 подводные лодки, в распоряжении ко­митета осталась значительная сумма, которую сочли целесообразным использовать на пост­ройку кораблей, соответствующих новым тре­бованиям, вытекающим из опыта русско-япон­ской войны. Резолюция морского министра вице-адмирала А.А.Бирилева на письме пред­седателя комитета предлагала «.генерал-адъ­ютанту Рожественскому под своим председа­тельством, в собрании всех отделов Морского технического комитета, обсудить вопрос о типе минных судов, подлежащих постройке на сумму 2 млн руб., имеющихся в распоряжении Ко­митета». В заключение министр выразил свое мнение «о желательности постройки судов в 750 т водоизмещения», указав, однако, «что­бы с этим мнением отнюдь не считались».

Поручение председательствовать вице-ад­миралу 3.П.Рожественскому, командовавшему русской эскадрой в Цусимском сражении и только что вернувшемуся из японского плена, можно объяснить его стремлением содейство­вать реализации доставшегося дорогой ценой опыта войны. 16 декабря 1905 года собрание состоялось. Мнения участников разделились: одни предлагали заказать минные крейсеры с усиленной артиллерией и увеличенной скоро­стью хода, другие высказались за постройку малых миноносцев прибрежной обороны. Боль­шинством голосов (четырнадцать против девя­ти) собрание поддержало первую точку зрения.

В ходе дальнейшего обсуждения были выработаны следующие исходные данные для раз­работки проектов минных крейсеров: скорость хода 28—30 уз на четырехчасовом испытании при нормальной нагрузке, вооружение из двух 120-мм, шести 57-мм или четырех 75-мм длин­ноствольных орудий с боезапасом по 100, 125 и 150 патронов соответственно, четырех пуле­метов и трех минных (торпедных) аппаратов ка­либром 450 мм; паровые котлы с нефтяным ото­плением системы Нормана или Шульца-Торникрофта, дальность плавания — не менее 3000 миль 12-узловым ходом. Вопрос о типе главных машин остался открытым: инженеры-механики решительно высказались за паровые турбины, остальные участники собрания не были уверены в их надежности, поэтому было решено заказать альтернативные проекты с турбинами и с поршневыми машинами, огово­рив их размещение «в двух поперечных отсе­ках». Обращалось также серьезное внимание на обеспечение непотопляемости (затопление двух смежных отсеков между главными попе­речными переборками не должно было вызы­вать крен более 8° и дифферент, превышаю­щий среднее углубление), повышение прочно­сти корпуса и отсутствие вибрации на больших ходах. Предложение председателя ограничить водоизмещение 750 тоннами другие участники не поддержали, справедливо полагая, что вы­полнить выработанные собранием требования при этом вряд ли возможно.

27 июля 1906 года на заседании минного отдела Морского технического комитета (МТК) мнение в пользу постройки быстроходных мин­ных крейсеров с сильной артиллерией, а не малых миноносцев прибрежной обороны выс­казал представитель Морского генерального штаба (МГШ) капитан 2 ранга Л.Б.Кербер. Его поддержали генерал-майоры Корпуса кора­бельных инженеров (ККИ), начальник Балтий­ского судостроительного завода С.К.Ратник, главный инспектор кораблестроения Н.Е.Титов и капитан 2 ранга М.Н.Беклемишев.

Поскольку официальных указаний Морско­го министерства о путях реализации оставших­ся средств так и не последовало, «Особый ко­митет» посчитал себя свободным в принятии решения и летом 1907 года образовал техни­ческую комиссию для выработки заданий на проектирование и условий договора на пост­ройку «быстроходного миноносца».

В состав комиссии входил ряд ведущих специалистов МТК, поэтому «Особый комитет» был в курсе всех намерений и даже решений министерства по вопросам перспектив строи­тельства миноносных кораблей русского фло­та. В тот период они сводились к попытке за­каза английской фирме «Торникрофт» турбин­ного эскадренного миноносца типа «Tartar», развившего скорость свыше 35 уз (правда, без вооружения и с минимальным запасом топли­ва), чтобы затем строить в России по его об­разцу корабли на средства, выделенные по ут­вержденной в июле 1907 года программе су­достроения для Черного моря.

О желательности такого шага 26 февраля 1908 года председатель МТК контр-адмирал А.А.Вирениус и главный инспектор корабле­строения А.Н.Крылов доложили ведавшему вопросами кораблестроения товарищу морско­го министра контр-адмиралу И.Ф.Бострему. 8 марта морской министр провел у себя на квартире совещание с руководством МГШ, МТК и их отделов, где было решено «выйти в Совет Министров с ходатайством о заказе Торникрофту образцового миноносца типа "Тар-тар"». Однако проект «Русский Тартар» остался неосуществленным: министр торговли и про­мышленности И.П.Шилов, соглашаясь на тех­ническую помощь английской фирмы, отказал­ся санкционировать размещение заказа за гра­ницей; в письме морскому министру он писал, что «означенный миноносец должен быть по­строен в России, при посредстве русских ра­бочих и из материалов русского происхожде­ния» — сказывалась протекционистская поли­тика правительства П.А.Столыпина.

11 февраля комитет направил трем русским и пяти иностранным заводам просьбу сообщить в двухнедельный срок стоимость и сроки пост­ройки на одном из русских судостроительных предприятий миноносца, удовлетворяющего следующим условиям: водоизмещение не бо­лее 1000 т, скорость в полном грузу 33 уз, во­оружение из двух 120-мм орудий и трех одно­трубных аппаратов для 450-мм «самодвижу­щихся мин» (с 1912 года именовавшихся торпедами), турбины Парсонса с чисто уголь­ным или нефтяным отоплением котлов. Полу­ченные технической комиссией данные свиде­тельствовали как о сложности поставленной за­дачи, так и о недостаточной заинтересованности заводов серьезно заниматься ее решением без твердых гарантий получения заказа на построй­ку корабля в случае успеха.

Учитывая это, «Особый комитет» в середи­не 1908 года объявил международный конкурс на проектирование «миноносца 36-узловой ско­рости», победителю которого такой заказ был бы предоставлен. Вместе с приглашениями на конкурс заводы получили «для руководства» первоначальный вариант «Технических условий (ТУ) на проектирование миноносца 35-узловой скорости».

Эти ТУ готовились в инициативном поряд­ке, в ожидании конкретных шагов по восстанов­лению морской мощи России, на основе раз­работанных МГШ в 1907 году «стратегических и тактических заданий», которым должен удовлетворять перспективный эскадренный мино­носец, исходя из его главного назначения: уничтожение крупных кораблей торпедами, ох­ранение своей эскадры в море, постановка мин в водах противника, действия в шхерах. Зада­ниями устанавливались" главные элементы та­кого корабля: скорость полного хода (35 уз), дальность плавания (1800 миль 21-узловым ходом) и мореходность (использование оружия при ветре до 9 и волнении до 7 баллов) при мощном вооружении (две 120-мм патронные пушки и два двухтрубных торпедных аппарата) и водоизмещении не более 1000 т.

ТУ конкретизировали требования к матери­алу корпуса, оговаривали протяженность полу­бака в четверть длины эсминца и ограничение осадки в нормальном грузу величиной 2,4 м. Количество торпедных аппаратов увеличива­лось до трех, отопление котлов допускалось чисто нефтяное или смешанное при сжигании топлива на полном ходу не более 4,5 кг на 1 м2 нагревательной поверхности.

Глава 2 «Минный крейсер 36-узловой скорости».

Конкурсные проекты начали поступать на рассмотрение «Комиссии по заказу минонос­ца в 36 узлов» на средства «Комитета по уси­лению флота» в октябре 1908 года, а итоги конкурса подвели в январе следующего года. Все проекты иностранных заводов были отвер­гнуты как не отвечающие требованиям ТУ, а из русских рассматривались только те, в которых проектанты применили турбины системы Парсонса, одобренные общим собранием комите­та как наиболее надежные. Таких проектов ока­залось четыре: заводов Адмиралтейского, Крейтона в Або и Петербурге и Путиловского. Их достоинства и недостатки проанализировал в обстоятельной записке председатель конкурс­ной комиссии отставной генерал-майор ККИ Г.Ф.Шлезингер. Из сопоставления данных луч­шим был признан проект Путиловского заво­да как разработанный «.с наибольшей осто­рожностью как в отношении веса корпуса, так и в отношении величины нагревательной по­верхности котлов». Проект Адмиралтейского завода вызвал сомнение в достоверности оп­ределения массы корпуса, в обеспечении ос­тойчивости и мореходности, оба проекта заво­дов Крейтона оказались неудовлетворительны­ми в части обеспечения непотопляемости («совершенно теряют остойчивость» при затоп­лении двух наибольших отсеков), углубление их на 0,36 м превысило ограничение ТУ.

4 июля 1909 года общее собрание «Особо­го комитета» постановило передать заказ на постройку корабля «Обществу Путиловских за­водов», с правлением которого уполномочен­ные комитета, в числе которых были известные судостроители М.М.Египтеос и М.Н.Беклеми­шев, инженер-механик В.Г.Винтер, 29 июля заключили «Договор на постройку минного крейсера со скоростью в 36 узлов». Правление, в лице уполномоченного О.О.Тейхмана, обязы­валось «произвести на своем заводе в г. Пе­тербурге постройку минного крейсера с меха­низмами турбинного типа. согласно прилага­емой спецификации и общим чертежам, одобренным технической комиссией комите­та». Поскольку производство судовых турбин в России еще только подготавливалось, дого­вор разрешал заказать одному из заграничных заводов три комплекта главных и вспомога­тельных турбомеханизмов, а также котлы с неф­тяным отоплением. Полностью готовый ко­рабль надлежало предъявить к официальным испытаниям через 28 месяцев после подписа­ния договора и «сдать в казну» до 1 августа 1912 года. За его постройку комитет обязывал­ся уплатить обществу 2190 тыс.руб. В докумен­те подробно оговаривались условия проведе­ния испытаний, а также «неустойки за превы­шение углубления сверх 9 1/2 фут (2,9 м. — В.У.) — по 10 тыс.руб. за дюйм, за недостаю­щую метацентрическую высоту против низше­го предела (3 1/3 фут —1,02 м. —В.У.) — так­же по 10 тыс. руб. за дюйм, и за недостаток скорости от 36 уз: за 0,5 уз — 50 000 руб., за 1 уз — 150000 руб. и за 1,5 уз — 300000 руб.»

В течение года, прошедшего с момента подписания договора до закладки корабля, су­достроительный отдел завода разработал его общий (технический) проект, детальные (рабо­чие) чертежи, начал заготавливать необходи­мые материалы, заключать контракты на конт­рагентские поставки; велась напряженная ра­бота по подготовке производства к постройке «этого исключительного по своим качествам корабля». Расчеты и чертежи по кораблестрои­тельной части выполнялись под руководством Б.О.Василевского, по механической — Д.Д.Дубницкого. Старшим строителем был назначен корабельный инженер К.А.Теннисон.

В феврале 1910 года главный инспектор кораблестроения генерал-майор ККИ А.Н.Кры­лов поручил наблюдение за постройкой корпу­са подполковнику ККИ Н.В.Лесникову, назна­чив в помощь ему штабс-капитана ККИ В.П.Костенко. Наблюдение за постройкой главный инспектор механической части генерал-майор корпуса инженеров-механиков флота (КИМ) О.И.Поречкин возложил на штабс-капитана КИМ Г.К.Кравченко (впоследствии старшего инженера-механика корабля).

Согласно приложенной к договору специ­фикации, главные размерения составляли: длина наибольшая 102,42, по грузовой ватер­линии 100,28 и между перпендикулярами 99,24 м; ширина наибольшая 9,52, по верхней палубе у миделя 8,44 м; осадка «в нормальном грузу» 2,62, наибольшая 2,9 м; высота надвод­ного борта в носу 5,7, у мидель-шпангоута 3,2, в корме 3,5 м. Нормальное водоизмещение 1260 «английских» тонн (1280 метрических), гаранти­рованная средняя скорость при этом — 36 уз, дальность плавания при полном запасе топлива (418 т) 21-узловым ходом —1760 миль.

Учитывая большое относительное удлине­ние корпуса (L:B=10,75), проектанты особое внимание уделили обеспечению продольной прочности, расчет которой произвели, исходя из самых неблагоприятных условий: постанов­ки корабля на волну длиной 100 и высотой 5 м. Для основных связей набора использовали сталь высокого сопротивления, для осталь­ных — обыкновенную судостроительную сталь.

На протяжении машинно-котельных отделе­ний (41—139 шп., счет шпангоутов — с кормы в нос) применили продольную систему набора, которую составляли: непрерывный вертикаль­ный киль из 8-мм листов высотой 1050 мм с двойными стальными угольниками по верхней и нижней кромкам, два днищевых и один бортовой стрингер на каждом борту (4-мм листы, также подкрепленные угольниками) и карлингсы из вертикальных листов 350 х 1—1,5 мм, также по одному на борт. Продольный набор в сочетании с продольными переборками, отсто­явшими на 3,5 м от ДП, настилом внутреннего дна (4 мм), верхней палубой (листы 4, палуб­ный стрингер 11,5 мм) и наружной обшивкой (6—9 мм) образовывал прочную жесткую кон­струкцию, способную противостоять продоль­ному изгибающему моменту в любых эксплуа­тационных условиях. Вместе с тем, как показал опыт плавания в штормовых условиях, сопря­жение этой основной части корпуса с полуба­ком оказалось не вполне удачным.

Поперечный набор состоял из шпангоутов (двойных угольников толщиной 6 мм, связан­ных между собою бракетами из 4,5—5-мм ли­стов) и бимсов верхней и жилой палуб (сталь­ных 5—6-мм угольников). Шпация по всей длине корпуса составляла 560 мм. Вне машин­но-котельных отделений (МКО) вертикальный киль, постепенно уменьшаясь по высоте, пере­ходил в оконечностях в прямой кованый фор­штевень и фигурный литой ахтерштевень. По­лубак облегченной конструкции набирался по поперечной системе (настилка и бортовая об­шивка 4 мм). В нос и корму от МКО распола­галась жилая палуба (3,5 мм), покрытая лино­леумом. Для обеспечения непотопляемости имелось девять главных водонепроницаемых переборок (на 14, 41, 55, 75, 96, 117, 139, 159 шп. до верхней палубы и на 175 шп, — до настила полубака) и еще восемь (на 20, 28, 37, 142, 146, 153, 165 и 169 шп.) — от днища до жи­лой палубы (в оконечностях). Толщина листов убывала от 5 мм в нижней части до 3 мм в вер­хней. Переборки подкреплялись Z-образными 6-мм стойками.

Носовой и кормовой мостики, оборудован­ные приборами управления кораблем и 60-см прожекторами, поддерживались пиллерсами, связанными диагональными распорками. Под носовым мостиком находились боевая (стены из 12-мм листов никелевой стали, крыша — из 6-мм) и ходовая рубки, под кормовым — руб­ка «беспроволочного телеграфа», стенки и под­волок которой изолировались пробковыми пла­стинами с воздушной прослойкой, и камбуз с нефтяным отоплением.

Боевая рубка имела необходимое оборудо­вание для управления кораблем и оружием в бою, а ходовая — для ведения навигационной прокладки.

Расположение внутренних помещений от­личалось от построенных ранее миноносцев размещением офицерских помещений в носо­вой части, под полубаком — в непосредствен­ной близости от боевой рубки и ходового мос­тика. На жилой палубе находились: в носу — командное, в корме — командное и кондуктор­ское помещения, под ними — патронные и минный погреба, кладовые. По проекту экипаж корабля включал 7 офицеров, 6 кондукторов и 80 рядовых и унтер-офицеров. К началу ходо­вых испытаний одного кондуктора заменили офицером, а команду увеличили на 24 рядо­вых, что ухудшило бытовые условия, застави­ло использовать румпельное отделение в ка­честве жилого и потребовало дополнительных запасов провизии и воды.

Для хранения нормального запаса жидкого топлива (351 т) использовались междудон­ные отсеки (42—139 шп.), дополнительное топ­ливо принималось в бортовые цистерны меж­ду 75 и 117 шп. Две цистерны питательной воды для котлов емкостью по 13 т каждая раз­мещались перед носовым котельным и поза­ди кормового машинного отделения, цистерна питьевой воды на 22 т — под жилой палубой (165—169 шп.). Запасы продовольствия и шхиперские припасы хранились в кладовых на жи­лой палубе и под нею, в носовой части корабля. Для откачки воды из затопленных отсеков предназначались 10 водоструйных эжекторов производительностью по 80 мэ/ч. Рабочая вода к ним подавалась из напорно-пожарных насо­сов производительностью по 30 м3/ч, прием­ные трубы которых позволяли осушать трюмы машинно-котельных отделений и коридоры гребных валов. Кормовые и носовые отсеки осушались переносной ручной помпой, приемный шланг которой присоединялся к установлен­ным для этой цели вертикальным красномедным трубам. Для тушения пожаров водой напорная магистраль имела ответвления к пожарным рож­кам диаметром 50 мм. Вентиляция патронных и минного погребов осуществлялась электровен­тиляторами, в остальных помещениях (кроме МКО) применялась естественная вентиляция. Три переносных электровентилятора со шлангами предназначались для принудительного вен­тилирования топливных цистерн, но по прямо­му назначению использовались редко: взрыво- и пожароопасность «нефтяных остатков» (ма­зута) оказалась не столь значительной, как опа­сались.

Главным средством внутрикорабельной связи являлись переговорные трубы и звонко­вая сигнализация, дополненные по результатам ходовых испытаний телефонами. Паровая ру­левая машина размещалась в румпельном отделении, а три штурвала — на мостиках и в бо­евой рубке. Для управления машинами впер­вые применили электрические телеграфы си­стемы Федорицкого, из-за их ненадежности в 1913 году пришлось установить механические машинные телеграфы. Для выборки двух ста­новых якорей Холла массой по 1000 кг на по­лубаке был установлен паровой шпиль, имел­ся также верп массой 250 кг. Шлюпбалки для подъема моторного катера (длина 7,6 м, керо­синовый мотор мощностью 6 л.с., скорость 7,5 уз) и шестивесельного вельбота размести­ли по бортам у кормового мостика, для двух 15-футовых (4,& м) деревянных шлюпок — у второй дымовой трубы.

Корабль имел исключительно мощное для своего времени и хорошо сбалансированное вооружение. Артиллерия состояла из четырех 102-мм орудий в 60 калибров длиной, одно из которых размещалось на полубаке, а осталь­ные — позади кормового мостика (дальность стрельбы при максимальном угле возвышения 15° составляла 45 кб, скорострельность — 10 выстрелов в минуту, боезапас — по 160 пат­ронов на ствол) и двух переносных 7,62-мм пу­леметов системы «Максим»; две тумбы для них находились на носовом мостике и две на верхней палубе у камбузной рубки. Утвержде­ние о том, что «Новик» имел только два ору­дия, причем в 50 калибров длиной, и позднее добавлено одно, затем еще одно (см.: Степа­нов Ю.Г., Цветков И,Ф. Эскадренный миноно­сец «Новик». Л.: Судостроение, 1981. С. 46, 54, 70), является ошибочным и противоречит до­кументам: 19 сентября 1910 года Обуховский завод получил наряд на изготовление для строящегося «Новика» сразу четырех орудий в 60 калибров, одинаковых с уже установлен­ными и испытанными на кораблях 1-й минной дивизии Балтийского флота. Показанные в спе­цификации 1909 года 105-мм в 50 калибров орудия германского образца рекомендовались МГШ лишь для предварительного расчета на­грузки еще в 1907 году, когда тип и калибр орудий перспективных эскадренных минонос­цев являлись предметом острой полемики сре­ди специалистов.

Торпедное вооружение, изготовленное Путиловским заводом, состояло из четырех двухтрубных 450-мм аппаратов, расположенных в диаметральной плоскости, и позволяло вести залповую стрельбу, что отвечало принятой для Балтийского флота оперативным планом 1912 года концепции боя с превосходящими сила­ми германского линейного флота на минно-артиллерийской позиции. Два паровых воздухонагнетательных насоса для заполнения воз­душных резервуаров торпед находились в носовом машинном отделении. Для погрузки и подачи торпед служила переносная минбалка с ручной лебедкой; запасных торпед не пре­дусматривалось. Корабль мог принимать до 50 мин заграждения, для постановки которых име­лись палубные рельсы («минные дорожки») и кормовые минные скаты.

Электрооборудование корабля включало два турбогенератора мощностью по 20 кВт с распределительными станциями, кабельную сеть к электровентиляторам, прожекторам и другим потребителям, а также сети освещения (200 ламп мощностью по 16 Вт) и сигнально-отличительных огней.

Машинно-котельная установка, основные узлы которой изготавливались на германском заводе «Вулкан» в Штеттине, состояла из ше­сти водотрубных паровых котлов треугольного типа с нефтяным отоплением и трех главных турбин с системами. Котлы производительно­стью пара по 50 т/ч (носовой — только 40 т/ч, так как его размеры по условиям размещения пришлось уменьшить) занимали три водоне­проницаемых отсека. Суммарная нагреватель­ная поверхность их составляла 4280 м2 (по 2192 водогрейные трубки в каждом котле), ра­бочее давление — 17 кгс/см2. Мазут подавал­ся к распылителям центробежных форсунок (по 16 у «больших» котлов и 13 у «малого») порш­невыми нефтяными насосами (по два в каждом котельном отделении, подача по 10 т/ч) подо­гретым до температуры около 90°С через сетча­тые фильтры. Вентиляторные машины (двухци­линдровые, закрытого типа, с форсированной смазкой) подавали в топки котлов необходимое для сжигания топлива количество воздуха под напором до 130 мм вод. ст. Питание котлов осуществлялось по обычной схеме: теплый ящик — водоподогреватель — питательная помпа — котел. В каждом котельном отделении имелось по две поршневые питательные помпы (главная и вспомогательная) и одному водоподогревателю, использовавшему тепло­ту отработавшего пара вспомогательных меха­низмов. Для повышения живучести основные насосы и трубопроводы котельных отделений были дублированы, органы управления рабо­той котлов и переключения трубопроводов (клапаны, клинкеты) имели штоковые приводы с верхней палубы для экстренного вывода, на­пример при пожаре или аварии. Для наружной чистки водогрейных трубок использовался сжатый воздух.

Пар по двум независимым магистралям главного паропровода подводился к маневро­вым клапанам турбин, так что каждая из них могла работать от любого действующего кот­ла. Главные турбины системы «Кертис-АЭГ-Вулкан», размещенные в двух машинных отде­лениях (две в носовом и одна в кормовом), передавали по валопроводам вращающий момент на бронзовые трехлопастные гребные винты, шаг и диаметр которых неоднократно меня­лись. В каждой из турбин пар расширялся, про­ходя последовательно 13 активных ступеней скорости и 30 ступеней давления (13 активных и 17 реактивных) переднего хода, четыре ак­тивные ступени скорости и шесть ступеней давления заднего хода. Проектная мощность турбины переднего хода —10 700 л.с. при ча­стоте вращения 650 об/мин, заднего — не ме­нее 35% от мощности переднего. Подвод пара осуществлялся через три сопловые коробки — две главные для полного переднего хода (по 21 соплу) и одну — для экономического (10 сопел). Корпуса («кожухи») турбин отливались: для части высокого давления из стали, для ча­сти низкого давления и заднего хода из чугу­на. Роторы ковались из сименс-мартеновской стали, лопатки всех ступеней изготовлялись из тянутой латуни.

Отработавший пар от каждой из турбин от­водился на свой конденсатор с охлаждающей поверхностью 560 м2, прокачиваемый заборт­ной водой центробежным циркуляционным на­сосом подачей 4000 м3/ч, идущей также на ох­лаждение подшипников и маслоохладителей системы смазки. Впервые в отечественной практике применили воздушные насосы тур­бинного типа. Для работы механизмов на яко­ре проектанты предусмотрели вспомогатель­ный конденсатор с «комбинированным вспомо­гательным механизмом» (воздушный насос и циркуляционная помпа с приводом от одноци­линдровой поршневой машины), размещенный в кормовом машинном отделении. Там же ус­тановили и два испарителя системы Круга про­изводительностью по 40 т котельной воды в сутки. Смазка турбин осуществлялась форси­рованно, по замкнутому циклу, включавшему масляные помпы (по две на турбину), фильт­ры и маслоохладитель.

В конце марта 1910 года после получения данных испытаний модели в опытовом бассей­не Северогерманского Ллойда в Бремерхафене (петербургский бассейн Морского ведомства реконструировался) утвердили окончательный вариант теоретического чертежа корпуса. По-видимому, при определении потребной вало­вой мощности по замеренной в бассейне бук­сировочной германские специалисты приняли завышенное значение пропульсивного коэффи­циента; в результате рекомендованная ими суммарная мощность главных турбин, равная 36 000 л.с., при нормальном водоизмещении оказалась недостаточной для развития кораблем контрактной скорости в 36 уз на испытаниях.

Эскадренный миноносец «Новик»

Тактико-технические элементы

Глава 3 «Самое быстроходное судно всего света»

19 июля 1910 года на старом стапеле судо­строительной мастерской Путиловского заво­да (на Гутуевском острове) произвели торже­ственную закладку нового корабля, в январе следующего года закончили формирование корпуса и приступили к испытаниям отсеков на водонефтенепроницаемость. В это же время на заводе «Вулкан» провели стендовые испыта­ния котлов. В феврале 1911 года Путиловский завод приступил к изготовлению минного во­оружения, весной велись работы по расточке мортир кронштейнов гребных валов и монтаж валопроводов. 4 апреля корабль, зачисленный в списки флота как эскадренный миноносец, получил наименование «Новик».

В мае в Штеттине началась отгрузка про­шедших испытания турбин в Россию. 21 июля, когда новый эсминец сошел на воду, завод по­лучил уже все механическое оборудование и сразу же смог приступить к установке котлов, механизмов и монтажу трубопроводов.

К весне 1912 года основные монтажно-отделочные работы были завершены, однако 13 апреля, как докладывал своему начальству электротехник Кронштадтского порта Н.Спицын, «.на минном крейсере «Новик» случилось воз­горание нефти, каковым попорчена в среднем кочегарном помещении в числе прочих уст­ройств и установленная портом проводка сиг­нальных и отличительных огней. Температура была настолько значительной, что свинцовая оболочка проложенных нами кабелей и постав­ленные в переборках сальники из легкого спла­ва совершенно расплавились». По-видимому, ущерб от пожара был не так уж велик, посколь­ку уже в конце месяца начались швартовные ис­пытания механизмов, систем и устройств, прошед­шие без существенных замечаний.

1 мая 1912 года «Новик» под командовани­ем капитана 2 ранга Д.Н.Вердеревского всту­пил в кампанию и перешел в Кронштадт для осмотра и окраски в доке подводной части; там же закончили монтаж электрооборудования. 8 мая корабль на переходе в Ревель (Таллин) кратковременно (около 40 мин) имел ход око­ло 33 уз при мощности 32 560 л.с., механизмы работали исправно. 17 мая приступили к испы­таниям на мерной линии у острова Вульф (Аэгна), но, недобрав 0,2 уз до контрактной скорос­ти при мощности, превысившей на 3500 л.с. проектную, «Новик» возвратился в Кронштадт. После замены винтов и тщательной регу­лировки системы нефтяного отопления корабль вышел в Гельсингфорс (Хельсинки), имея на борту приемную комиссию во главе с флаг­манским механиком флота Балтийского моря В.Г.Винтером. 14 июня на переходе определи­ли расход топлива на скоростях 21 и 15 уз при отключенной средней турбине, получив соот­ветственно 204 и 133 кг на милю. Вернувшись в Ревель, «Новик» снова выходил на мерную линию и опять неудачно: 1 июля получили сред­нюю за три пробега скорость 35,85 уз. Повтор­ная смена винтов не принесла успеха, и после очередной серии пробегов 12 августа комиссия убедилась в невозможности развить и поддер­жать (при данной котельной установке и «без явного для нее ущерба») 36-узловую скорость в течение обусловленных контрактом шести ча­сов.

Дирекция завода «Вулкан», стремясь не уронить свой престиж и получить дополнитель­ный опыт в проектировании, постройке и испы­таниях котлотурбинной установки корабля, каким еще не располагал ни один флот в мире, предложила за свой счет выполнить все рабо­ты по увеличению поверхности нагрева котлов (примерно на 16%), замене питательных донок и вентиляторов, а также связанные с этим кор­пусные работы, но без уплаты за опоздание сдачи корабля в казну почти на год. Предло­жение было принято, начало работ наметили на лето следующего года.

Несмотря на относительную (для фирмы «Вулкан») неудачу испытаний, «Новик» стал сильнейшим в мире среди кораблей своего класса.

Время, оставшееся до ледостава, решено было использовать для испытаний вооружения и боевой подготовки в составе бригады крей­серов Балтийского флота. 16 августа импера­тор Николай II осмотрел корабль и подарил кают-компании свой портрет с автографом. 28—30 августа в районе острова Бьерке (Боль­шой Березовый) состоялись испытания минно­го вооружения «Новика» стрельбой из всех ап­паратов на якоре, а затем на ходу при скорос­ти от 18 до 34 уз. Последняя из этих стрельб выполнялась в присутствии командующего Морскими силами Балтийского моря вице-ад­мирала Н.О.Эссена, высоко оценившего подго­товку экипажа. Комиссия, отметив невозмож­ность управлять стрельбой на ходу в свежую погоду, поставила вопрос о «немедленной ус­тановке сигнальных звонков, громкоговорящих телефонов и специальных указателей», что и было впоследствии выполнено. 5—6 сентября проверялась стрельбой из орудий прочность подкреплений; остаточных деформаций при этом не наблюдалось.

Походы в свежую осеннюю погоду позво­лили оценить мореходные качества нового ко­рабля. Качка его оказалась порывистой, на­чальная поперечная метацентрическая высота (0,8—1,13 м в зависимости от наличия и рас­положения жидких грузов) — чрезмерной. В письме в Главное управление кораблестроения (ГУК, образовавшееся в ноябре 1911 года в ре­зультате слияния МТК и ГУКиС — Главного управления кораблестроения и снабжений) по этому вопросу от 12 декабря 1912 года прав­ление Путиловского завода напоминало, что при разработке проекта оно настойчиво доби­валось увеличить ненормально малую задан­ную осадку, предупреждало о «весьма невы­годном влиянии этого обстоятельства на море­ходные качества миноносца», но безуспешно. Указывалось также на опасность для «Нови­ка», имевшего период свободных колебаний менее 7 с, встретить резонансную волну даже при ветре в 7—8 баллов. Для устранения это­го недостатка правление предлагало установить на верхней палубе «танки Фрама» — ус­покоительные цистерны, решительно возражая против бортовых килей из-за потери 1,5 уз ско­рости. На установку цистерн средств не на­шлось, их предусмотрели в проектах «эскад­ренных миноносцев 35-узловой скорости для Балтийского моря», но так практически и не ис­пользовали.

В конце октября в одном из штормовых по­ходов обратили также внимание на сильную вибрацию полубака, связанную с неудачной конструкцией набора корпуса у его среза (рез­ким обрывом стрингеров впереди переборки носового котельного отделения), что, как док­ладывал командир корабля, «и делает полубак как бы подвешенным на честном слове к пе­редней кочегарной переборке». И это обстоя­тельство было учтено при проектировании но­вых кораблей, но практически реализовано не полностью.

Зачисленный с 6 декабря в «вооруженный резерв», зиму 1912/13 года «Новик» провел в Ревеле. Весной корабль подготовили к перехо­ду в Германию, сняв вооружение и выгрузив боеприпасы. 9 мая 1913 года «Новик» прибыл в Свинемюнде, где сделал несколько пробегов на мерной линии для уточнения расчетов по пе­ределке котлов, а 17 мая перешел в Штеттин. За три месяца завод «Вулкан» выполнил необходимые корпусные работы, заменил котлы (поверхность нагрева «больших» достигла 850, «малого» 720 и суммарная 4970 м2), питатель­ные донки, вентиляторные машинки, произвел ревизию и переборку другого механического оборудования. Новые котлы оказались на 325 мм выше прежних, что заставило устано­вить над верхней палубой котельный кожух и отказаться от примененной ранее системы под­вода воздуха через основания торпедных ап­паратов, установив дефлекторы. Выполненные переделки привели к увеличению нормально­го водоизмещения до 1296 т.

Ходовые испытания завод рассчитывал на­чать 1 августа, на две недели раньше намечен­ного графиком работ срока, но забастовка ра­бочих «Вулкана» заставила отодвинуть их на­чало на 21 августа. В этот день «Новик» на мерной линии у Свинемюнде легко достиг за три предварительных пробега средней скоро­сти 36,92 уз (при водоизмещении 1360 т и мощности 42 800 л.с.) и максимальной 37,3 уз при 645 об/мин. 27 августа состоялись офици­альные испытания механизмов и котлов на полном ходу, прошедшие вполне успешно: средняя скорость за 3 ч оказалась равной 36,83 уз (640 об/мин, 41 910 л.с. при водоиз­мещении на 141 т больше нормального), наи­большая — 37 уз. Расход топлива на милю плавания составил 770 кг, на 1 м2 поверхности нагрева котлов его было сожжено 5,68 кг, но, поскольку калорийность немецкой нефти была на 14% ниже русской, в пересчете на отече­ственный стандарт получили соответственно 662 и 4,89 кг. Как писал В.Г.Винтер-, «.пар держался легко и с избытком, горение было совершенно бездымным». Программой испы­таний предусматривалась 6-часовая продолжи­тельность режима полного хода, но «ввиду отличной работы механизмов», комиссия засчи­тала фирме предыдущее испытание и пробеги на мерной линии, продолжавшиеся в общей сложности более трех часов. Среднюю ско­рость на полном ходу согласились считать рав­ной 36,2 уз за 6-часовой режим. Таким обра­зом, «Новик» стал «самым быстроходным суд­ном всего света», как поспешил сообщить в ГУК представитель фирмы «Вулкан».

Заключительным актом от 29 августа испытания признали законченными, а корабль — годным к приему в казну. 5 сентября «Новик» прибыл в Кронштадт, а 21 сентября, после ус­тановки вооружения и приемки боеприпасов — в Петербург, пришвартовавшись к Английской набережной, где стал предметом любопытства и восхищения жителей города. В начале октяб­ря корабль вновь присоединился к бригаде крейсеров.

К весне 1914 года на «Новике» удалось ус­транить некоторые конструктивные недостатки; установить телефоны, механический машинный телеграф системы Чедберна вместо электричес­кого, два прожектора на кормовом мостике (вместо одного, перемещавшегося с борта на борт по рельсам).

Офицеры и команда во главе с новым ко­мандиром, капитаном 2 ранга П.П.Палецким, осваивали корабль, учились метко стрелять и уверенно маневрировать при совместном пла­вании с бригадой крейсеров. Тем не менее в «Плане операций Морских сил Балтийского моря на случай Европейской войны» «Новику» конкретные задачи не ставились.

Глава 4 «Самый доблестный корабль Балтийского флота» в боях первой мировой

14 июля 1914 года Россия объявила моби­лизацию. Флот Балтийского моря провел ее быстро и в образцовом порядке: корабли при­няли полные запасы, сдали на берег все лиш­ние предметы и материалы. 19 июля на «Но­вике» зачитали приказ № 2 командующего флотом, в котором адмирал Н.О.Эссен, обращаясь к офицерам и командам кораблей, после призыва «защитить Родину от посягательства врагов и вступить в бой с ними без колебаний» писал: «Война решается боем. Пусть каждый из вас напряжет все свои знания, опыт и умение в день боя, чтобы наши снаряды и мины внесли бы гибель и разрушение в неприятельские строи и корабли.»

Дальнейшие события показали: офицеры и команда «Новика» последовали призыву сво­его командующего и нанесли германскому флоту существенный урон.

Тем же утром линейные корабли и крейсе­ры, а с ними и «Новик», развернулись в устье Финского залива для прикрытия постановки заграждения Центральной минно-артиллерийской позиции. 27 июля, выполняя разведыва­тельный поиск к западу от Моонзундских ост­ровов, около 23 ч на параллели маяка Дагерорт (Кыпу) «Новик» неожиданно открыл невдале­ке четырехтрубный крейсер (предположитель­но «Magdeburg»). Противники разошлись боль­шими ходами, не открывая огня.

Первый реальный случай применить ору­жие представился «Новику» в ночь с 19 на 20 августа: следуя в составе 1-й бригады крейсе­ров на поиск вражеских разведчиков, он око­ло 23 ч 30 мин получил приказание флагмана догнать и атаковать обнаруженные «Рюриком» крейсер типа «Augsburg» и миноносец. Увели­чив ход до 32 уз, «Новик» догнал вражеский отряд и выпустил четыре торпеды, но взрывов не наблюдал. Походы с линейными кораблями и крейсерами повторялись в конце августа и первой половине сентября, а 27—30 сентября корабль участвовал в безрезультатной «охоте» за подводной лодкой, атаковавшей крейсер «Адмирал Макаров» и потопившей «Палладу» (с «Новика» наблюдали «огромный взрыв, столб воды и дыма»).

Октябрь ознаменовался первыми активными минными постановками в водах противни­ка. 3 октября «Новик» принял в Гельсингфорсе 50 мин образца 1908 года с транспорта «Твер­до» и на другой день утром вышел в Моонзунд (Муху-Вяйн), чтобы поставить минное заг­раждение у мыса Гела (Хель) в Данцигской бух­те, но поход отложили до 19 августа. И снова, дойдя уже до мыса Люзерорт (Овизи), «Новик» получил приказание возвратиться. Во время следующей попытки выполнить намеченную постановку, в ночь с 18 на 19 октября, эсми­нец попал в жестокий шторм (амплитуда качки достигала 36°, число колебаний в минуту — 14). Уменьшив ход до 12 уз, с трудом повер­нули на маяк Бакгофен (Ужава) и вернулись в Рижский залив.

Наконец утром 23 октября, несмотря на сильный ветер и качку, «Новик» совместно с полудивизионом особого назначения (ПОН, эс­минцы типа «Охотник») и частью эскадренных миноносцев 2-го дивизиона (типа «Украина») вышел по назначению. У Либавы (Лиепая) ко­рабли разделились: «Новик» 24-узловым хо­дом направился в Данцигскую бухту, ПОН — в район Мемеля (Клайпеда), а отряд прикры­тия (2-й дивизион) повернул обратно. Стало сильно качать (размахи. до 28°), и «Новик» по­вернул на Пиллау (Балтийск). В 1 ч 55 мин 24 октября на 18-узловом ходу начали поста­новку мин (с интервалом 10 с) и через 8 мин 20 с ее закончили; команда работала исключи­тельно четко. В 2 ч 30 мин два корабля противника осветили «Новик» прожектором и обстре­ляли; увеличив ход до 32 уз и оторвавшись от преследования, эсминец лег на курс N. Прибыв 27 октября в Ревель, «Новик» получил воз­можность заняться переборкой механизмов и устройств, причем выяснилась необходимость докования: оторвалась часть обшивки пера руля, по-видимому, из-за больших ходов в свежую погоду. Повреждение устранили к 6 ноября.

По выходе из дока «Новик», приняв 50 мин с «Твердо», ушел в Моонзунд, а затем, пере­ночевав в Куйвасте, направился в район банки Штольпе у побережья Западной Пруссии. 10 ноября в 0 ч 15 мин корабль прибыл в точку постановки заграждения. По воспоминани­ям лейтенанта Г.К.Графа, «.корму сильно за­ливало, рельсы и минные скаты совершенно обмерзли. люди коченели, ноги скользили, и тех, кто стоял у скатов, пришлось даже привя­зывать. Все это сильно затрудняло работу, но бодрость и спокойствие команды позволили отлично выполнить задачу». Попытка повто­рить успех 28 ноября не удалась из-за силь­нейшего шторма. На следующий день стало из­вестно о первых боевых наградах: ордена по­лучили старший офицер «Новика» старший лейтенант М.А.Бабицын, старший штурман лей­тенант Н.В.Кемарский, старший инженер-меха­ник капитан 2 ранга Г.К.Кравченко и минный офицер лейтенант Г.К.Граф. Радость омрачи­лась досадным событием: 2 декабря «Новик», следуя под буксирами для сдачи мин, ударил­ся о борт минного заградителя «Нарова» и «свернул довольно сильно форштевень». При­шлось на две недели встать в док. Уже начал­ся ледостав, и 21 декабря корабль перешел в Ревель на зимовку.

В кампанию 1915 года «Новик» вступил с новым командиром, капитаном 2 ранга М.А.Беренсом. Центр тяжести борьбы на балтийском морском театре стал постепенно перемещать­ся в Рижский залив, поэтому 19 апреля в своем первом после зимовки боевом походе «Но­вик» совместно с ПОН выставил заграждение поперек Ирбенского пролива. Вечером 22 апре­ля эсминец отправился к Либаве, имея на бор­ту начальника оперативного отделения штаба флота капитана 1 ранга А.В.Колчака, и устано­вил на подходах к порту 40 мин, 25 апреля со­вершил повторный выход в Ирбенский пролив, где впервые выставил заграждение из новых мин образца 1912 года.

С середины мая «Новик» нес дозорную службу на Ирбенской позиции, 5—6 июля при­крывал ПОН, ставивший мины у Виндавы (Вентспилс), а 14—15 июня, проводя разведку в районе острова Готланд, эсминец имел крат­ковременную перестрелку с крейсером «Lubeck». 18 июня «Новик» сопровождал крейсе­ры 1-й бригады, намеревавшиеся обстрелять Мемель, но вечером, в густом тумане, сначала остался вдвоем с «Рюриком», а затем по­терял и его. Утром, подходя к мысу Церель и получив радио о местонахождении бригады, «Новик» пошел на северо-запад, но соединить­ся с ней не успел: бой у Эстергарна, в котором русские крейсеры вынудили объятый пламенем германский минный заградитель «Albatross» «броситься на берег шведского острова Гот­ланд и причинили повреждения броненосному крейсеру «Boon», уже закончился.

24 июня «Новик» вернулся в Рижский залив, а с 7 июля встал на ремонт в Гельсингфорсе в Сандвикском доке для замены винтов, чистки и окраски корпуса; тогда же торпеды образца 1910 года заменили новыми, образца 1912 года.

23 июля 1915 года «Новик» под флагом нового командующего флотом вице-адмирала В.А.Канина, назначенного вместо умершего Н.О.Эссена, вышел в Ревель, проследовал через Моонзунд в Рижский залив и 25 июля подошел к Ирбенской позиции.

В эти дни германский флот готовился к первой попытке прорыва в Рижский залив, поэтому для усиления Ирбенской минно-артиллерийской позиции «Новик» 27 и 30 июня провел две минные постановки.

3 августа около 23 ч дозорный эсминец «Генерал Кондратенко» дал радио о прорыве в Ирбенский пролив двух германских миноносцев, а через 4 ч пришло сообщение о пере­стрелке «Войскового» и «Украины» с неприя­телем. На рассвете 4 августа «Новик», направ­лявшийся в дозор к Михайловскому маяку (Микельбака), заметил два эскадренных мино­носца, идущих полным ходом. На позывные ответа не последовало, и русский эсминец от­крыл огонь. Вот как описывает этот бой его уча­стник, старший лейтенант Г.К.Граф: «.третьим залпом мы накрыли первый миноносец и сби­ли ему трубу, на его полубаке возник пожар, он весь окутался клубами пара и дыма, и на корме его было видно яркое пламя. Стрельба его ослабела и потеряла меткость. Командир приказал перенести огонь. Опять наша стрель­ба была губительна: и на этом миноносце так­же были видны пожары и его стрельба пере­стала быть меткой. Вдруг мы заметили, что первый как будто бы стал понемногу оправ­ляться и медленно ворочать к берегу. При­шлось снова перенести огонь, и было видно, как в него попало еще несколько снарядов. На нем возникли новые пожары, и он сильно по­грузился кормой. Тем не менее он продолжал медленно двигаться к берегу, выпуская ракеты и, по-видимому, стремился выброситься на мелкое место. Как последнее средство само­защиты второй миноносец выпустил дымовую завесу. которая совершенно скрыла от нас оба миноносца. Весь бой длился 17 мин; наше ма­неврирование было самым несложным, так как обе стороны были стеснены близким располо­жением минных заграждений. Командир все время старался, по возможности, сохранять постоянный курсовой угол и расстояние. Ход мы имели постоянный и не более 17 узлов».

Своего противника на «Новике» опознали и оценили не совсем верно, посчитав, что име­ли дело со строившимися для Аргентины и рек­визированными с началом войны эсминцами типа «Sanct Jago» (в германском флоте имевши­ми номера от G101 до G104) водоизмещением около 1200 т, вооруженными четырьмя 105-мм орудиями и шестью 500-мм торпедными аппа­ратами. На самом же деле это были V99 и V100 (водоизмещением 1350 т), построенные заво­дом «Вулкан», чтобы использовать котлы и механизмы, изготовленные для русских эсминцев типа «Новик» и реквизированные после нача­ла войны. Они вошли в строй в апреле—мае 1915 года и временно были вооружены тремя 88-мм орудиями каждый (а не четырьмя 105-мм, как указано в описании этого боя некоторыми источниками; на V100 новые орудия установи­ли в конце 1915 года в ходе ремонта).

В этом бою огнем артиллерии «Новика» уп­равлял лейтенант Д.И.Федоров, отлично дей­ствовали комендоры под командованием плу­тонгового командира М.З.Попова. Добившись одиннадцати попаданий в корабли противника, «Новик» потерь не имел. Осколки двух снаря­дов слегка повредили моторный катер, проби­ли два пиллерса кормового мостика. Правда, в радиотелеграфной рубке «.струей воздуха сорваны со стен приборы отправительной стан­ции, но возможно, что это было сделано свои­ми орудиями при стрельбе на предельных но­совых курсовых углах». Противник потерял 17 человек убитыми и 39 ранеными, шестеро про­пали без вести. V99 выбросился на берег и 6 августа был взорван своей командой, V100 с трудом добрался до Либавы; позднее его перевели в Штеттин на завод «Вулкан» для ре­монта и перевооружения.

В результате этого боя, подтвердившего не­обходимость иметь на миноносцах мощную даль­нобойную артиллерию, было принято решение об удвоении количества 102-мм орудий на стро­ящихся для Балтийского флота эскадренных миноносцах и увеличении углов возвышения их до 20—25°.

5 августа превосходящие германские мор­ские силы прорвали Ирбенскую минно-артиллерийскую позицию и вошли в Рижский залив, однако через три дня, встретив активное про­тиводействие русского флота и реально оценив минную опасность, вынуждены были отступить. Уже через .неделю началось восстановление Ирбенской позиции. 17 августа, направляясь к Церелю с полным запасом мин, «Новик» впер­вые встретился с воздушным противником, подвергшись атаке гидросамолета, сбросивше­го 10 бомб. Эсминец уклонялся, меняя курсы и скорость, команда стреляла из пулеметов и винтовок, но безуспешно.

4 сентября начальник Минной дивизии контр-адмирал П.П.Трухачев вручил перед фронтом команды командиру и старшему ар­тиллеристу «Новика» знаки ордена Святого Ге­оргия Победоносца 4-й степени — награды за бой с германскими эсминцами, а на следую­щий день Георгиевские кресты кондукторам, унтер-офицерам и матросам.

Через 5 дней корабль снова подвергся воздушной атаке и удачно избежал попадания трех бомб. При маневрировании большими ходами стали «захлебываться» воздушные насосы, нуждавшиеся, как и другие механизмы, в ре­монте и профилактике, но лишь 15 сентября «Новик» встал в Сандвикский док. Осмотр по­казал, что лопасти левого винта слегка, а пра­вого сильно помяты, по-видимому, близкими разрывами крупных снарядов в Рижском заливе. На их ремонт и другие работы потребова­лась неделя.

25 сентября, возвращаясь в Моонзунд, не­далеко от острова Оденсхольм (Осмуссаар) «Новик» обнаружил русский гидросамолет, со­вершивший вынужденную посадку. Машину прибуксировали «четверкой» к борту, подняли шлюпбалкой и, очень удачно разместив на па­лубе, доставили в Ревель. Затем «Новик» продолжил повседневную службу в Моонзунде и Рижском заливе. В середине октября выясни­лось, что новые торпеды образца 1912 года со­вершенно не приспособлены к стрельбе в холод­ное время года, поэтому пришлось вновь поме­нять их на прежние, образца 1910 года.

28—30 октября «Новик» впервые сопро­вождал в боевом походе новые линейные ко­рабли — дредноуты типа «Севастополь», 7 но­ября участвовал в уничтожении вражеского до­зорного парохода у банки Спаун близ Виндавы, a 19—24 ноября совместно с линкорами «Пет­ропавловск» и «Гангут» прикрывал постанов­ку крейсерами 1-й бригады большого минного заграждения (700 мин) на параллели южной око­нечности острова Готланд. Корабль вернулся в Ревель «совершенно обледенелым, с толстым слоем льда на носу, корме и отводах», заслу­жив «особую благодарность» командующего флотом.

Хотя казалось, что активность неприятеля «совершенно замерла», «Новик» 3—4 декаб­ря участвовал вместе с новыми эсминцами «Победитель» и «Забияка» в постановке мин­ного заграждения на подходах к Виндаве (для «Новика» — двенадцатого с начала войны). 6 декабря стало известно, что двумя днями раньше на минах, поставленных «Новиком» у банки Спаун, подорвался и затонул германский крейсер «Bremen» и «большой миноносец».

Последний свой боевой поход в 1915 году «Новик» совершил 24 декабря под флагом нового начальника Минной дивизии капитана 1 ран­га А.В.Колчака. Финал этого похода оказался весьма печальным: новейший эсминец «Заби­яка» подорвался кормой на мине, получил тя­желые повреждения, и на следующий день «Новик» с трудом отбуксировал его в Ревель.

Так закончилась эта напряженная, но очень удачная для «Новика» кампания. В ней он ис­пользовался как минный заградитель (выста­вив с начала войны 542 мины) или быстроход­ный артиллерийский корабль, хотя проектиро­вался и строился для активных действий в эскадренном бою, вряд ли возможном в тог­дашних условиях на балтийском морском те­атре. Таким образом, уникальное торпедное воо­ружение корабля оказалось невостребованным.

Зимой 1915/16 года, наряду с ремонтом, на «Новике», как и на других «нефтяных» эсмин­цах Минной дивизии, модернизировали артил­лерию: установили под станки 102-мм орудий специально изготовленные в Петрограде сталь­ные барабаны высотой 200 мм, увеличившие их угол возвышения до 20° и дальность стрель­бы до 72 кб.

К марту, когда закончился ремонт, капитан 2 ранга Г.К.Кравченко получил назначение на должность флагманского механика дивизии (его сменил старший лейтенант М.А.Злобин), а старший лейтенант Г.К.Граф — старшего офи­цера «Новика».

На пробе машин 29 марта 1916 года эсми­нец без напряжения развил 31,5 уз, испытания стрельбой орудий на новых установках прошли также успешно. До середины апреля эсминец часто выходил в мире для выполнения учеб­ных артиллерийских и торпедных стрельб, 15 апреля направился в Вердер (Виртсу) к месту стоянки линейного корабля «Слава», а с 19 ап­реля находился в «редикюле» — такое шут­ливое прозвище носила у балтийцев маневрен­ная база Минной дивизии Рогекюль (Рохукюля), небольшой рабочий поселок на материковом берегу пролива Моонзунд.

Утром 28 апреля на борт «Новика» прибы­ли командующий флотом адмирал В.А.Канин, генерал-адъютант Н.И.Иванов и только что про­изведенный в чин контр-адмирала начальник Минной дивизии А.В.Колчак. Генерал Иванов, выполняя особое поручение Николая II, произ­водил инспектирование всего берегового фрон­та и сошел на берег в Куйвасте (остров Эзель), командующий флотом перенес флаг на «Сла­ву», а «Новик» возвратился почти на месяц в Рогекюль. 25 мая последовал срочный вызов в Ревель, а через три дня «Новик» под фла­гом контр-адмирала Колчака вышел с «Побе­дителем», «Орфеем» и «Громом» на перехват каравана германских судов, шедшего из Пулео в Германию с грузом шведской железной руды з охранении сторожевых судов и малых мино­носцев. Однако от Дагерорта пришлось вер­нуться — на «Орфее» обнаружились неисп­равности котельных турбовентиляторов.

Повторный выход состоялся 31 мая, на этот раз без «Орфея». Около полуночи у Ландсорта обнаружили на горизонте 10—12 судов, шедших с открытыми огнями. На первый пре­дупредительный выстрел караван не реагиро­вал, но после второго в небо взвились три ра­кеты (белая, красная, белая), и русские эсмин­цы открыли огонь на поражение.

На неприятельских судах наблюдались по­жары и взрывы, они сбились в кучу, светя про­жекторами и ведя беспорядочный огонь. По приказанию контр-адмирала Колчака «Новик» выпустил две торпеды, после чего, как вспо­минает Г.К.Граф, «.один пароход ярко загорелся и стал сильно парить, от каравана отде­лились какие-то силуэты, прикрытые дымовой завесой. Мы увеличили ход до 30 уз и сосредо­точили по ним огонь, заставив отвернуть».

Один пароход направился в нейтральные воды, остальные старались уйти к югу, еще од­но судно стояло неподвижно. «Новик» выпус­тил по нему торпеду, которая ударилась в борт, но не взорвалась; сблизившись до 3 кб, выпу­стили вторую с тем же результатом. Не повез­ло и «Грому» — две его торпеды также не взорвались. Отойдя приблизительно на 8 кб, он выпустил третью, после чего в корме парохо­да раздался взрыв, затем возник пожар, внут­ри слышались частые взрывы. Судно начало медленно тонуть, и бой прекратился. «Новик» спас девять германских моряков, которые по­казали, что потоплен вспомогательный крейсер «Hermann», предназначенный специально для противолодочной обороны и обладавший по-этому повышенной плавучестью. Через три дня поступили уточненные сведения о составе и потерях вражеского конвоя: из 13 транспортов, шести вооруженных тральщиков, одного вспо­могательного крейсера и пяти миноносцев про­тивник не досчитался пяти единиц.

7 мая «Новик» выходил в море для опро­бования воздушных насосов с новыми крылат­ками и легко развил 30 уз, а 25 числа того же месяца под флагом начальника дивизии уча­ствовал в «смотровом маневрировании» всех сил Рижского залива у острова Руно (Рухну) на месте возможного боя в случае предполагаемой попытки прорыва германского флота в за­лив. Как свидетельствует Г.К.Граф, маневри­рование было непродолжительным и неслож­ным, но, видимо, «.вполне удовлетворило адмирала Канина, изъявившего участникам осо­бую благодарность».

На следующий день на переходе в Гель­сингфорс для очередного докования «Новик» развил наибольший возможный ход, доведя его у Пакерорта (мыс Пакри) до 33 уз. Немно­го погодя корабль вошел в густой туман, сба­вил ход до 17 уз и, вследствие ошибки в счис­лении, выскочил на камни у острова Нарген (Нейссаар). Присланные утром 27 июня из Ре­веля три маломощных буксира и посыльное судно «Кондор» (бывший крейсер пограничной стражи) оказались слишком слабы, и только с помощью ледокола «Петр Великий» к полуно­чи «Новик» сошел на чистую воду, а затем был отбуксирован в Гельсингфорс.

Осмотр в доке показал, что днищевые листы наружной обшивки от самого форштевня до носовой переборки турбинного отделения «.со­вершенно исковерканы, многие порваны камня­ми, которые застряли в некоторых дырах». По мнению заводских инженеров, ремонт требовал не менее шести недель и включал не только за­мену листов, но и части шпангоутов, выправле­ние вертикального киля, чеканку всего днища и проверку междудонных отсеков на водо- и нефтенепроницаемость.

В июле командира уведомили об оконча­тельном решении оборудовать «Новик» для использования в качестве флагманского кораб­ля Минной дивизии, несмотря на возражения капитана 1 ранга Беренса, считавшего, что, превратясь в «яхту адмирала», этот замеча­тельный корабль «потеряет свою самостоя­тельность и будет совершенно обезличен». Пришлось срочно оборудовать помещения для штаба и его команды.

19 июля, в день святого Серафима Саров­ского, на «Новике» решили впервые торже­ственно отметить свой судовой праздник — четырехлетие службы корабля в составе Бал­тийского флота. Состоялось торжественное бо­гослужение, праздничный обед в кают-компа­нии, праздник для команды.

13 августа эсминец вышел из дока, через девять дней с «Сибирского стрелка» на него перешел штаб Минной дивизии во главе с но­вым начальником капитаном 1 ранга М.А.Кед­ровым, сменившим А.В.Колчака, назначенного командующим Черноморским флотом.

23 августа «Новик» прибыл к Церелю, на другой день обстрелял германские тральщики в устье реки Малая Ирбенка, а затем постоян­но, почти до конца кампании, находился в Риж­ском заливе и Моонзунде.

7 сентября в командование Балтийским флотом вступил вице-адмирал А.И.Непенин, легендарный «всеведающий и вездесущий» начальник службы связи флота, что на кораб­лях восприняли с надеждой на переход «от не­которой апатии к активности». Уже вечером того же дня новый командующий прибыл на «Новик», провел совещание с М.А.Кедровым и его штабом, утром 8 сентября произвел смотр кораблей дивизии, затем на «Новике» в сопро­вождении «Победителя» проследовал к большим кораблям на Аренсбургский рейд и далее к Церелю. После осмотра ангаров, батарей и маяка командующий вернулся к Аренсбургу, где посетил «Славу», «Адмирал Макаров», «Сибирский стрелок», а уже вечером на «Но­вике» произнес перед строем команды речь, сказав, что считает его «.самым доблестным кораблем Балтийского флота» и верит, что он «всегда поддержит свое имя».

4—5 октября «Новик» возглавил боевой поход новых эсминцев («Летун», «Десна», «Орфей», «Капитан Изыльметьев») к мысу Стейнорт (Акменрагс) для постановки мин, а через три дня — на разведку к плавучему ма­яку Сарычев (Уускуив); 9 и 10 октября корабль выполнял пробные стрельбы новыми освети­тельными снарядами, оказавшимися весьма эффективными для стрельбы в темное время суток, то есть тогда, когда ставились мины, проводились набеговые и поисковые операции.

12 ноября «новиковцы» распрощались со своим командиром — капитан 1 ранга М.А.Беренс уходил с повышением командовать ли­нейным кораблем «Петропавловск». Сменив­ший его капитан 2 ранга А.К.Пилкин, бывший командир эсминца «Москвитянин», уже через три дня повел «Новик» к Церелю с комфлотом на борту: адмирал Непенин осматривал работы по сооружению башенной 305-мм бата­реи и нашел, что они продвигаются очень ус­пешно. До 1 декабря «изнывали от однообра­зия и скуки в Рогекюле, когда начальник ди­визии пошел на «Новике» в сопровождении «Десны» и «Капитана Изыльметьева» в Гель­сингфорс, приказав на переходе развить самый полный ход — «Новик» легко обогнал остальных, едва набравших 30 уз, чем подтвердил славу «лучшего ходока флота». Возвратив­шись через два дня в Моонзунд, 6 декабря ут­ром эсминец прибыл в Ригу, ошвартовавшись у Таможенной набережной, а в 14 ч его посе­тил командующий 12-й армией генерал Р.Д.Радко-Дмитриев.

10 декабря «Новик» пришел в Ревель «со­вершенно обмерзший», а через сутки — в Гельсингфорс, где встал на зиму к Сандвикскому заводу, Ремонт закончили к середине мая следующего года, и «Новик» ушел в Рижский залив под флагом нового начальника Минной дивизии капитана 1 ранга А.В.Развозова, сме­ненного вскоре Ю.К.Старком.

Летом 1917 года Балтийский флот, в связи с общей военно-политической обстановкой в России, активных боевых действий не вел, продолжая удерживать Рижский залив и Моонзунд, однако немцы, заняв 22 августа Ригу, начали готовиться к захвату островов Моонзундского архипелага.

Командование всеми морскими силами Рижского залива, основу которых составляли старые линейные корабли «Слава» и «Гражда­нин», крейсеры «Адмирал Макаров» и «Баян», а также 26 эскадренных миноносцев Минной дивизии (в том числе все 11 боеспособных типа «Новик»), принял на себя вице-адмирал М.К.Бахирев — «моряк до мозга костей и во­еначальник божьей милостью».

Ранним утром 29 сентября немцы при под­держке артиллерийским огнем линейных ко­раблей высадили десант в бухте Тагалахт, а вскоре на Кассарский плес — акваторию меж­ду островами Эзель, Даго и Моон (Саарема, Хиумаа и Муху) — через пролив Соэло-Зунд (Соэло-Вяйн) проник германский эскадренный миноносец, встреченный огнем русских дозор­ных кораблей.

Около 16 ч «Генерал Кондратенко» донес о прорыве еще нескольких неприятельских эс­минцев. Адмирал Бахирев выслал на помощь эскадренные миноносцы «Изяслав», «Гром», «Победитель», «Забияка», «Самсон» и «Но­вик», подошедшие к плесу уже в сумерки, Не­сколько раньше, в 17 ч 50 мин, эсминец «Дес­на», пришедший из Рогекюля под флагом контр-адмирала Ю.К.Старка, помог остановить продвижение неприятеля. С наступлением темноты бой прекратился, на ночь в дозоре оста­лись «Гром» и «Забияка».

На следующее утро на Кассарский плес для разведки вышли «Новик» (флаг начальника ди­визии), «Гром», «Изяслав», «Константин», «Победитель» и «Забияка» — неприятеля не обнаружили, лишь на горизонте наблюдались силуэты «каких-то уродливых пароходов». «Новик» и «Гром» с дистанции 60—65 кб, открыли по ним огонь и отогнали, но на помощь неприятелю, подошел крейсер «Emuen», об­стрелявший «Новик», которому пришлось от­ходить зигзагами за пределы огня.

1 октября «Новик» ушел в Куйваст, а «По­бедитель», «Забияка», «Гром» и «Константин» направились в дозор на Кассарский плес в по­мощь канонерской лодке «Храбрый». Обнару­жив у западного входа в Соэло-Зунд германс­кий линкор «Kaiser», эсминцы стали на якоря, но в 13 ч 45 мин были обстреляны, и попада­ние 305-мм снаряда вывело из строя обе тур­бины эсминца «Гром», потерявшего ход. По­пытка «Храброго» буксировать горящий эсми­нец не удалась; когда начальник дивизии подошел на «Новике» к месту боя, «Гром» уже затонул, а дозорные эсминцы покинули плес. В дальнейшем превосходящие силы германс­кого флота вытеснили русские корабли из юж­ной части Моонзунда и с Кассарского плеса.

После напряженного боя, затопления линкора «Слава» и нескольких транспортов в Моонзундском канале, Морские силы Рижского залива 5 октября сосредоточились у острова Вормс (Вормси) для окончательной эвакуации из Мо­онзунда.

На следующий день, по завершении трале­ния северного выхода из пролива, корабли на­правились в Лапвик (Вексшер), при этом «Но­вик» обеспечивал их выход, освещая буи на протраленном фарватере.

Вскоре после оставления Моонзунда «Но­вик» направили на капитальный ремонт в Пет­роград — трехлетняя боевая служба не могла не сказаться на состоянии корпуса и механиз­мов корабля. К ремонту, однако, не приступи­ли: состояние промышленности и ресурсов страны привело к тому, что с 9 сентября 1918 года «Новик» оказался «на долговременном хранении» у стенки Металлического завода».

Глава 5 Возрождение и финал.

29 октября 1924 года Совет Труда и Оборо­ны СССР постановил выделить ассигнования на достройку и «капитально-восстановительный ремонт с модернизацией» ряда кораблей, в том числе и «Новика». Состояние корабля перед восстановлением зафиксировано в «Акте пере­дачи ЭМ "Новик" от Главвоенпорта Северной су­достроительной верфи», датированном 2 октяб­ря 1924 года: по корпусу — оборжавление, вмя­тины обшивки, течь палуб, отсутствие части крышек люков, иллюминаторов, леерных стоек, сильное оборжавление переборок и фундамен­тов; по механизмам — турбины и холодильни­ки без арматуры, все котлы без измерительных приборов, отсутствие одного турбодинамо и всех вентиляторных машинок, трубопроводы ча­стично разобраны, электропроводка оборвана; артиллерии нет.

13 июля 1926 года корабль получил имя «Яков Свердлов», 1 декабря начались подго­товительные работы к его восстановлению, а 21 февраля 1927 года ВСНХ выдал Северной судостроительной (бывшей Путиловской) вер­фи (ССВ) наряд на капитально-восстановитель­ный ремонт корабля, получившего заводской номер заказа С-329. В утвержденной 2 октяб­ря 1928 года спецификации уточнялась нагруз­ка корабля, соответствующие ей осадки (в ча­стности, в нормальном грузу — 3,15 м), к концу ремонта существенно возросшие. Указыва­лись также гарантированные скорости на 6-часовом испытании: при водоизмещении 1460 т — 35, при 1597 т (полном) — 33,8 уз. Наиболее существенные коррективы вносились в состав вооружения: угол возвышения 102-мм орудий увеличивался до 30°, появилась зенит­ная артиллерия — одна 76-мм пушка системы Лендера и 37-мм автомат, позднее замененный вследствие ненадежности 45-мм полуавтомати­ческой пушкой 21-К.

Вместо четырех двухтрубных на эсминце ус­тановили три трехтрубных 450-мм торпедных аппарата (как и на серийных «балтийских нови­ках»), что позволило в новой просторной кор­мовой надстройке оборудовать помещения для штаба дивизиона, камбуз, пост энергетики и жи­вучести (ПЭЖ). Котлотурбинная установка из­менений практически не претерпела.

Весной 1929 года приступили к швартов­ным испытаниям, но первый же выход на за­водские принес разочарование: 20 июня на че­тырехчасовом пробеге при полном штиле (во­доизмещение 1724 т, 37 000 л.с.) удалось достигнуть лишь 31,2 уз вследствие низкого вакуума (86—87% вместо 90) в главных кон­денсаторах. Причину усмотрели в неудовлетворительной работе воздушных насосов. Через неделю, получив на двухчасовом контрольном испытании 32,4 уз (37 300 л.с.), решили продол­жить работу по доведению воздушных насосов до полной исправности.

2 июля начальник Технического управления ВМС РККА Н.И.Власьев, констатировав, что «работа по восстановлению "Якова Свердлова" идет неудовлетворительно», приказал предсе­дателю постоянной приемной комиссии (ППК) А.К.Векману приемный акт не подписывать, об­разовать комиссию с участием ППК, НТК и Ленсудотреста, к работе которой «привлечь тов. Винтера» (до 1917 года — флагманского механика Балтфлота, автора монографии «Описание механизмов эскадренного миноносца "Новик"»). Он распорядился также «допус­тить "Яков Свердлов" к вступлению в строй по условному акту», оговорив, что в начале нояб­ря корабль следует вернуть на 2 месяца на ССВ с целью изменения конструкции трубопро­вода, после чего провести повторное испыта­ние на полный ход. Руководство верфи проте­стовало, обещая устранить дефекты за 20 дней, однако и новая попытка достигнуть га­рантированной скорости 20 июня не удалась — эсминец развил лишь 31,7 уз при мощности машин 34 435 л.с. ППК пришла к выводу, что конструкция насосов удовлетворительна, а при­чины «надо искать. в тщательности работы». 30 августа 1929 года был подписан акт об ус­ловной передаче корабля в ведение личного состава.

26 апреля 1930 года, едва сошел лед, «Яков Свердлов» выходил в Финский залив на заводское опробование механизмов, прошед­шее удовлетворительно, однако 2 июня пред­ставители ППК и ССВ в «Общем протоколе № 16» зафиксировали следующие результаты «пове­рочного выхода»: при водоизмещении 1865 т (410 т нефти), работе всех 93 форсунок, 540 об/мин гребных валов и мощности 37 060 л.с. средняя скорость составила лишь 28,9 уз. От­метив наличие дифферента на нос, погружение привального бруса на полном ходу, комиссия рекомендовала исследовать причины столь значительного снижения скорости когда-то лучшего ходока Балтийского флота, но этим, по-видимому, уже не занимались.

24 мая 1934 года «Яков Свердлов» в каче­стве флагманского корабля дивизиона встре­чал у входных буев Морского канала прибыв­шие с визитом вежливости польские эсминцы «Burza» и «Wicher» и провожал их на Неву. А вот сходить с линкором «Марат» в сентябре с ответным визитом в Гдыню кораблю не дове­лось — возникло сомнение в надежности ме­ханизмов.

28 ноября 1937 года ветеран вновь возвра­тился для очередного ремонта (под заводским номером С-529) на место своего «рождения», в очередной раз переименованное: теперь быв­шая Путиловская верфь, вошедшая в состав Наркомата оборонной промышленности, имено­валась «Завод № 190 имени А.А.Жданова».

Судя по результатам ходовых испытаний пос­ле ремонта, работу воздушных насосов уда­лось наладить и вакуум в конденсаторах дер­жался хорошо.

Результаты государственных испытаний, начатых 2 сентября 1940 года, удовлетворяли требованиям договорной спецификации.

20 сентября государственные испытания были закончены, началась ревизия механизмов; в ноябре во время докования устранили деформации гребных винтов и валов, после чего 20 ноября состоялся контрольный выход в море и корабль вошел в состав 3-го дивизи­она эсминцев Краснознаменного Балтийского флота (КБФ). Из предусмотренного договорной спецификацией вооружения отсутствовали два 37-мм зенитных автомата 70-К, на месте кото­рых, на кормовой надстройке, установили два 12,7-мм пулемета ДК («Дегтярев корабель­ный») в дополнение к таким же пулеметам, ра­нее установленным на крыльях носового мос­тика. На бортах полубака красовались крупные белые опознавательные литеры «ЯС».

Перезимовав в Лиепае, «Яков Свердлов» 5 марта 1941 года открыл огонь по германско­му самолету-разведчику, пролетавшему над советской военно-морской базой, и, возможно, достиг попадания. Возвратившись в конце ап­реля в Кронштадт, корабль вместе с другими эсминцами своего дивизиона 29 июня прибы­вает в Таллин, чтобы на следующий день, как и четверть века назад, принять участие совме­стно с «Володарским» (бывшим «Забиякой») и минным заградителем «Марти» (бывшей им­ператорской яхтой «Штандарт») в постановке мин. 1 июля «Яков Свердлов» с эсминцами 1-го и 3-го дивизионов, тральщиками и малыми охотниками сопровождал линейный корабль «Октябрьская революция» (бывший «Гангут») на переходе из Таллина в Кронштадт.

В ночь на 9 июля на корабль прибыли Во­енный совет КБФ и походный штаб вице-адми­рала В.Ф.Трибуца. Почти на две недели «Яков Свердлов» стал флагманским командным пун­ктом флота, а 21 июля совместно с лидерами «Ленинград» и «Минск», другими эсминцами, тральщиками и катерами участвовал в поиске кораблей противника в районе мыса Юминда, 25 августа поддерживал артиллерийским огнем армейские подразделения, оборонявшие ближ­ние подступы к Таллину, а через три дня в со­ставе главных сил покинул главную базу Бал­тийского флота.

Существует легенда, согласно которой эс­кадренный миноносец «Яков Свердлов» во время «Таллинского перехода» спас ценой своей гибели флагманский корабль флота крей­сер «Киров», приняв на себя торпеду вражес­кой подводной лодки. Вот как этот эпизод трактуется в рапорте командира эсминца капи­тана 2 ранга А.М.Спиридонова: «При переходе из Таллина в Кронштадт 28 августа 1941 г. ЭМ "Яков Свердлов" был поставлен в голове КР "Киров", имея исправной лишь правую ма­шину, не мог, особенно при поворотах, удержи­ваться в строю, поэтому командир соответству­ющим семафором просил перевести эсминец в хвост колонны. В результате кораблю было задано новое место в ордере: на КУ 60 л/бор­та (курсовой угол 60° с левого борта. — В.У.) и в расстоянии от крейсера 5 кб для его охранения. Заняв новую позицию, "Яков Свердлов". был вынужден на некоторое время сократить дистанцию до КР и войти на его КУ 120—140° л/б ввиду большого количества транспортов, буксиров и катеров, идущих по курсу ЭМ по фарватеру. Приведя эти суда на траверз, эсми­нец увеличил ход до полного (была введена в строй средняя машина, и корабль смог разви­вать ход до 20 уз) и стал выходить на задан­ную позицию. При подходе к ней обнаружил, что "Киров", уменьшив ход до самого малого, ремонтирует параванное устройство, с левого борта в 6—10 кб замечен перископ подводной лодки; с тральщика получен семафор: "У вас по носу плавающая мина", в 4—5 кб по курсу замечен буек антенной мины. Поэтому корабль первоначально дал "стоп", затем самый малый ход, чтобы прикрыть крейсер и не вырваться вперед. Подана команда: "ПЛ — левый борт 60°!" и поднят сигнал "Э" ("Вижу подводную лодку противника"), открыт артиллерийский огонь ныряющими снарядами. Для избежания встречи с плавающей миной и уклонения от ан­тенной мины эсминец вновь сократил дистан­цию до крейсера до 0,5—1 кб и изготовил к сбрасыванию глубинные бомбы. После приня­тия указанных выше мер ЭМ "Яков Свердлов" получил попадание торпедой в левый борт в районе камбуз — ПЭЖ. Корабль затонул ори­ентировочно в 21 ч. Мер к спасению корабля принять было невозможно, т.к. он моментально разломился надвое. При спасении команды сле­дует отметить действия катера "МО-112" и ко­мандира дивизиона "МО" капитан-лейтенанта М.В.Капралова».

Впоследствии удалось установить, что ни­каких подводных лодок на пути следования со­ветских кораблей не было, главную опасность на этом участке перехода составляли много­численные немецкие мины, на одной из кото­рых, в нескольких милях от острова Мохни, в 20 ч 40 мин 28 августа 1941 года подорвался и погиб эскадренный миноносец «Яков Свер­длов» — славный «Новик».

Помолчим минуту, читатель, в память об этом замечательном корабле.

Эскадренный миноносец «Новик» можно с полным правом отнести к числу кораблей, про­славивших отечественное кораблестроение. В нем талантливым русским конструкторам уда­лось воплотить идею быстроходного торпедно-артиллерийского корабля с гармоничным соче­танием наступательных и оборонительных эле­ментов. «Новик» оказал определенное влияние и на зарубежное кораблестроение, особенно германское, где эскадренные миноносцы с по­добными характеристиками стали строить уже после начала войны.

Целый ряд конструктивных решений, при­мененных впервые на этом корабле, нашел свое дальнейшее развитие в теории и практи­ке кораблестроения 1920—1930 годов. И хотя имя «Новик» не передавалось по наследству в советском флоте, память о нем живет в ис­тории.