Японские самолеты появились над американским авианосцем «Лексингтон» 8 мая 1942 года в 11.15 — ровно через двадцать минут после того, как его радары обнаружили на северо-востоке множество точечных целей. Самолетов было около полусотни, и шли они несколькими эшелонами: в верхнем — истребители, затем — пикирующие бомбардировщики, и ниже всех — торпедоносцы. С ходу, не теряя времени на перестроение и маневрирование, в атаку устремились торпедоносцы и пикировщики. Противодействия при этом они практически не встретили: поднятым по тревоге американским самолетам сразу же навязали бой японские истребители.

Увидев, что на авианосец практически со всех сторон круто пикируют вражеские самолеты, а по поверхности воды протянулись белые следы торпед, командир «Лексингтона» капитан I ранга Шерман принял единственно верное решение — не обращать внимания на бомбы и постараться уклониться от торпед.

Вдруг сквозь грохот зенитных пушек и бомбовых разрывов Шерман услышал крик одного из своих офицеров:«Не меняйте курс, командир! Торпеды с обоих бортов идут параллельным курсом». И действительно, несколько минут «Лексингтон» сопровождали две торпеды: они быстро обогнали его, пройдя вдоль корпуса в каких-нибудь 40—50 м, и исчезли из виду. Несмотря на все старания командира и команды, в корабль все-таки попали две торпеды и пять бомб, вызвавших пожары. Был поврежден привод сирены, и к грохоту боя добавился душераздирающий вой.

«Внезапно все снова стало спокойно, — вспоминал Шерман, — словно какой-то невидимый командир дал сигнал тишины. Японские самолёты исчезли, и комендоры прекратили стрельбу. Вдали были видны наши истребители: они сосредоточивались, готовясь к следующему бою. Но с противником было покончено. Я посмотрел на часы. Вся атака продолжалась ровно 9 минут».

Повреждения «Лексингтона» поначалу казались не слишком страшными. Машины не пострадали и могли развить полную мощность, пожары удалось потушить, крен выправили перекачиванием водяного балласта. Командир службы живучести доложил Шерману о том, что повреждения ликвидированы, но предупредил: «Если последует новая атака, я предпочел бы принять ее правым бортом, поскольку в левом уже есть две торпедные пробоины». Но опасаться следовало не новой атаки. В 12.47 где-то внутри «Лексингтона» раздался сильнейший взрыв, как потом оказалось, бензиновых паров. Корабль сильно раскачало, и из подъемника на полетной палубе повалил дым. От взрыва погиб командир дивизиона живучести с большинством своих людей, вышли из строя внутрикорабельная связь и пожарная система. Из вентиляционных отверстий вырывались языки пламени, начали рваться боеприпасы, а поврежденный подъемник на полетной палубе раскалился докрасна. Бороться с огнем было нечем, и в 17.00 адмирал Фитч посоветовал Шерману «убрать ребят с корабля»...

Так закончился бой в Коралловом море, значимость которого, по мнению историков, оказалась такой же, что и боя между «Монитором» и «Мерримаком» в 1862 году. Ведь это было первое решающее морское сражение, где все сделала палубная авиация и противоборствующие корабли не обменялись ни единым выстрелом. И символично, что погиб в этом бою именно «Лексингтон» — авианосец, предназначенный для участия в артиллерийском бою и в самостоятельном рейдерстве.

Мы уже рассказывали («М-К», 1981, № 11), что, вступая в первую мировую войну, американцы сняли авиационное оборудование с нескольких своих крейсеров и отправили их в европейские воды как чисто артиллерийские корабли, а морских летчиков перевели на береговые авиационные станции, организованные в США, Франции, Англии, Италии и на Азорских островах, Среди этих пилотов был и К. Уайтинг, с 1916 года ратовавший за создание специальных авианесущих кораблей. После войны он увлек своими идеями талантливого морского летчика Дж. Шевалье, с которым провел ряд экспериментов, важных для совершенствования авианосцев. Неустанная агитация Уайтинга и Шевалье в пользу авианосцев увенчалась успехом: в 1919 году морское министерство приняло решение о постройке первого американского авианосца «Лэнгли».

Им стал бывший угольщик «Юпитер»: у него срезали всю надстройку выше верхней палубы и над ней от носа до кормы на пиллерсах установили деревянную взлетную палубу. В трюмах угольщика — втором, третьем, пятом и шестом — размещалось 55 самолетов, в четвертом оборудовали склады и мастерские, там же были смонтированы моторы подъемников. Для хранения авиационного горючего приспособили первый трюм. Ангара как такового на «Лэнгли» не было, вместо него под полетной палубой имелось рабочее помещение с двумя трехтонными мостовыми кранами; они поднимали самолеты из трюмов и доставляли их к подъемнику. В кормовой части полетной палубы располагался аэрофинишер, усовершенствованный Уайтингом и Шевалье.

По-новому была решена на «Лэнгли» проблема отвода дыма: два дымохода выводились под полетной палубой в две короткие трубы, выступавшие за правый борт и лишь незначительно возвышавшиеся над уровнем палубы. Во время приема и запуска самолетов трубы поворачивались вниз и выпускали дым к поверхности воды. Над палубой не возвышались никакие надстройки, даже мостик находился под ней, в задней части полубака. Только во время переходов поднимались две телескопические мачты.

С момента вступления авианосца в строй в марте 1922 года командовать им стал К. Уайтинг, а его друг Шевалье, совершив первую посадку самолета на этот корабль, разработал соответствующую инструкцию для пилотов. Но, подобно английскому «Аргусу», «Лэнгли» был слишком тихоходен для действий в составе эскадры. Поэтому перед американцами встала острейшая необходимость создания более совершенных и быстроходных авианосцев. И, как в Англии, их основой стали линейные крейсера.

Американцы начали проектировать «Лексингтон» еще в период первой мировой войны. Это был крупнейший и быстрейший в мире линейный крейсер: при водоизмещении 35300 т он развивал скорость 35 узлов. После Ютландского сражения проект пересмотрели: водоизмещение увеличили до 44300 т, а скорость снизили до 33 узлов. Головной корабль серии из шести крейсеров — «Лексингтон», «Саратога», «Рейнджер», «Конститьюшн», «Констеллейшн» и «Юнайтед Стейтс» — заложили только в 1920 году, а еще через два года по Вашингтонскому соглашению достройка этих линейных крейсеров была отменена. Со стапелей сошли и вступили в строй американского флота лишь два корабля, но уже в совершенно ином качестве, авианосцы «Лексингтон» и «Саратога»...

Когда конструкторы приступили к их проектированию, в американских военно-морских кругах кипели споры, вызванные позицией генерала У. Митчелла — заместителя начальника ВВС США. Осенью 1920 года он заявил, что авиация «может разрушить, вывести из строя и потопить любое существующее военное судно и любое, которое будет построено». Было решено проверить это заявление генерала на практике, подвергая бомбардировке трофейные и старые корабли.

Эти испытания произвели большое впечатление на ряд специалистов. Один из них — английский адмирал П. Скотт — опубликовал статью, в которой утверждал: «800-килограммовая бомба способна уничтожить самый современный корабль, а 1800-килограммовая может выбросить из воды боевой корабль любого типа, появившегося после Ютландского боя». Однако большинство моряков отнеслось к результатам бомбардировок гораздо сдержаннее, объясняя быстрое уничтожение броненосцев их устарелостью и заведомо благоприятными условиями бомбардирования; цели были неподвижны, не вели зенитного огня, их команды не боролась за живучесть и так далее.

Да и сами аэропланы, если рассматривать их как средство доставки взрывчатки к цели, сильно уступали артиллерии. По мнению многих оппонентов той поры, бомбардировщик — не что иное, как орудие, единственное достоинство которого — дальнобойность. Во всем же остальном он проигрывает пушке.

Тем не менее возможность нанести удар издалека была достаточно заманчивой, чтобы эскадренный авианосец получил право на жизнь в американском флоте. Нанося повреждения вражеским силам задолго до того, как они приблизятся на дистанцию артиллерийской стрельбы, палубная авиация могла крепко помочь своим линкорам. Вот почему в начале 20-х годов в США сложилась концепция эскадренного авианосца, самолеты которого должны не только вести разведку и дозор, но и наносить бомбовые и торпедные удары по вражеским кораблям и базам и защищать свою эскадру от авиации противника.

Именно такими авианосцами были «Лексингтон» и «Саратога». Американцы проектировали их по традиционной схеме: каждый корабль считается самостоятельной боевой единицей, не нуждающейся в посторонней защите при встрече с равноценным противником. Выполняя свои эскадренные обязанности, «Лексингтон» и «Саратога» не должны были обременять эскадру заботой об их собственной защите. Считалось, что высокая скорость хода позволит им уйти от более сильного врага, а при встрече с менее сильным или равноценным они смогут сами постоять за себя. Такому требованию хорошо соответствовали особенности, унаследованные «Лексингтоном» и «Саратогой» от линейных крейсеров: высокая скорость, 152-мм поясная и 76-мм палубная броня, мощные 203-мм крейсерские орудия.

Готовя авианосцы к возможному артиллерийскому бою, конструкторы впервые сделали полетную палубу не простой надстройкой, а включили ее в конструкцию прочного корпуса. Для этого борта довели до верхней палубы, сделав в них вырезы для приема шлюпок и катеров, Узкая обтекаемая надстройка, четыре башни главного калибра и четыре дымохода, заключенные в широкий общий кожух, были смещены к правому борту. Получившийся таким образом «остров» мало загромождал полетную палубу. В кормовой части ее были натянуты тросы аэрофинишера, в центральной находились два подъемника, подававшие самолеты наверх из двухэтажного ангара, а в носовой части — катапульта.

В 1922 году США подписали Вашингтонское морское соглашение, по которому суммарное водоизмещение американских авианосцев ограничивалось 135 тыс. т. Поскольку общее водоизмещение «Лексингтона» и «Саратоги» составляло 66 тыс. т, на запланированные к постройке пять новых оставалось 69 тыс. т, так что водоизмещение каждого из них не должно было превышать 13—14 тыс. т.

Когда после пятилетнего перерыва американцы приступили к созданию этих авианосцев, взгляды на их место в эскадре и роль в бою изменились. Теперь считалось, что это чисто вспомогательный корабль, главная задача которого — обслуживать эскадры и соединения, быть при них плавучим аэродромом. Выступая в такой роли, авианосец должен был действовать только в составе соединения под охраной крейсеров и эсминцев, когда встреча с равноценным противником один на один практически исключалась. Поэтому сильное бронирование и главная артиллерия становились ненужными и могли быть принесены в жертву самолетовместимости. Отражением новых взглядов стал в американском флоте «Рейнджер» — первый авианосец, не переделанный из кораблей других классов, а с самого начала проектировавшийся как авианесущий.

Спущенный на воду в 1933 году, «Рейнджер» проигрывал при сравнении со своими величественными предшественниками: он был тихоходнее, нес слабую броневую защиту, а главная артиллерия на нем отсутствовала вовсе. Но при вдвое меньшем водоизмещении он принимал на борт почти столько же самолетов, сколько «Лексингтон», — 86 по сравнению с 90!

Полетная палуба и ангары на «Рейнджере» были сделаны в виде надстройки, возвышавшейся над корпусом, и не вносили никакого вклада в его прочность. Надстройку сдвинули к правому борту, а дымоходы шли к шести коротким трубам — по три на каждом борту, В зависимости от направления ветра дымовые газы направлялись налево или направо, причем при посадке самолетов трубы могли поворачиваться и принимать горизонтальное положение. Для подъема самолетов на полетную палубу и ускорения их запусков в воздух на «Рейнджере» были предусмотрены один подъемник и одна катапульта.

К началу второй мировой войны четыре первых американских авианосца претерпели ряд изменений. «Лэнгли» в 1937 году переоборудовали в авиатендер для перевозки самолетов. На «Лексингтоне» в 1941 году сняли 203-мм орудия для последующей замены 127-мм универсальными пушками, но установить их так и не успели. На «Саратоге» уже в ходе боевых действий 203-мм орудия заменили 127-мм, увеличили полётную палубу, малокалиберную зенитную артиллерию усилили 96 40-мм и 32 20-мм автоматами, в подводной части левого борта сделали противоторпедный буль.

Первым в воине погиб «Лэнгли». В критические дни боев в Голландской Ост-Индии — так тогда именовалась современная Индонезия — голландский адмирал Гелфрих добился от союзников, чтобы самолеты, отправленные из Австралии на Цейлон авиатендером «Лэнгли», были переадресованы на Яву. 26 февраля 1942 года японские палубные самолеты обнаружили авиатендер и сопровождавшие его эсминцы в ста милях от Явы: в последовавшей за этим атаке «Лэнгли» получил пять прямых бомбовых попаданий. Дальнейшие события стали, как показал боевой опыт, типичными для авианосцев, пораженных с воздуха. На «Лэнгли» вспыхнули пожары, горели самолеты, полыхал бензин, а тушить их было нечем, так как пожарная система была выведена из строя. Через четыре часа, сняв с авиатендера экипаж, эсминцы добили его артиллерийским огнем.

Через два месяца примерно так же погиб «Лексингтон». «Саратога» же провоевала всю войну и была затоплена в 1946 году после участия в ядерных испытаниях на атолле Бикини. Что же касается «Рейнджера», то он оказался неприспособленным для напряженных и активных боевых действий и использовался вначале как авиатранспорт, а потом как учебный корабль. Но зато «Рейнджер» послужил прототипом для следующей серии американских авианосцев типа «Йорктаун», боевые действия которых заставили самых закоренелых противников морской авиации говорить об этом классе кораблей как о «его величестве авианосце». И начало такому пересмотру взглядов положил бой в Коралловом море, в котором погиб «Лексингтон» и в котором надводные корабли не обменялись ни единым выстрелом...