Соединенные Штаты Америки выжидали почти три года, прежде чем вступили в Первую мировую войну. И в течение этого времени руководство морского министерства внимательно приглядывалось ко всем новациям во флотах воюющих стран. Естественно, что наибольший интерес вызывало кораблестроение «владычицы морей». США делегировали в Лондон группу адмиралов и военно-морских аналитиков под руководством адмирала Симса - им предстояло внимательно изучить успехи и промахи своих коллег из британского Адмиралтейства.

Не остались незамеченными и оригинальные по концепции и исполнению английские «Пи-боты». Симс и его подчиненные прекрасно понимали, что с началом боевых действий Соединенные Штаты, имевшие длинную и ничем не защищенную береговую линию с большим числом крупных портов, окажутся под угрозой действий германских субмарин в собственных водах. Поэтому британский опыт в противолодочной борьбе имел особую ценность.

Опыт этот говорил о том, что сколько бы ни было построено эсминцев (а в США как раз закладывались сотни «флэшдекеров»), их все равно не хватит и для нужд флота, и для патрулирования, и для эскортирования торговых пароходов. Решение в точности повторяло британское: специализированный дешевый патрульный корабль, строительство которого не слишком влияло бы на программы постройки боевых судов основных классов.

Из любви к круглым цифрам американцы назвали свой проект «200-футовым», хотя реальная длина сторожевиков несколько превышала эту цифру. С присущим им размахом заокеанские адмиралы предложили для реализации программы построить совершенно новый завод где-нибудь на Великих озерах или на крупной реке, например, Миссисипи или Миссури, подальше от океанского побережья. Естественно, что соображения безопасности здесь играли последнюю роль - реально верфям США никто не угрожал. Но вот возможность приобщиться к морским заказам крупным "внутренним" производителям являлась существенным фактором. А куш выглядел соблазнительным: первый же заказ предусматривал постройку сразу 120 единиц.

Неудивительно, что приз взял один из наиболее известных промышленных магнатов автомобильный король Генри Форд. Он действительно построил новый завод в окрестностях Детройта, готовый произвести на свет сотню патрульных кораблей немногим более чем за полгода.

Оставалось разработать сам проект. К счастью, главный конструктор британского флота Стенли Гудолл привез в Вашингтон кипу чертежей, начиная от линейного крейсера «Худ» и кончая вспомогательными судами. Были среди них и подробные спецификации «Пи-ботов».

Как обычно, немедленно началась интенсивная борьба между «тактиками» и «строителями». Первые хотели иметь 500-тонный 20-узловый корабль с мощным вооружением, состоящим из 127-мм орудия, а также трехдюймовки, двух 57-миллиметровок и целого набора бомбометов и бомбосбрасывателей для глубинных бомб. Проектировщики обещали скорость на два узла меньше и только пару 76-мм пушек, одна из которых зато была зенитной. Адмиралы тут же предложили добавить пару торпедных аппаратов по образцу британского прототипа. Инженеры потребовали лишнюю сотню тонн водоизмещения.

Короткая, но интенсивная подковерная борьба заняла около двух месяцев. Настаивавшее на усилении «боевых» качеств будущих патрульных судов руководство флота в виде аванса присвоило им гордое наименование «Игл-ботс» - что-то вроде «кораблей-орлов». Однако одновременно в документах они получили более скромное обозначение РЕ (от patrol escort - патрульно-эскортные).

В январе 1918 года появился окончательный проект, который, как и следовало ожидать, являл собой компромисс между требованиями противоборствующих сторон. Но с его реализацией возникли проблемы. Хотя автомобильные методы сборки и крайне простые обводы, состоявшие из плоских листов с минимумом изгибов, предполагали быструю постройку, «королю конвейера» Форду пришлось узнать, что строительство судов имеет свою специфику. Конструкторы предполагали использовать на сторожевиках дизели, а руководство фирмы предложило паровые турбины, что, в принципе, улучшало ходовые характеристики, но также замедлило постройку. В результате вместо запланированных 112 единиц (сотни «своих» и дюжины для итальянского флота) заводам автомагната пришлось ограничиться шестью десятками. Первый из них, РЕ-1, вступил в строй в самом конце октября 1918 года, всего за несколько дней до окончания Первой мировой войны. Пять единиц передали в береговую охрану, а остальные последовали прямиком в резерв. «Игл-ботам» сильно не повезло: в межвоенное время им не нашлось применения, а ко времени Второй мировой они уже оказались слишком дряхлыми. Зато совсем иной оказалась судьба их сверстников - «пернатых», строившихся по другую сторону Атлантики. Речь идет о российских сторожевых кораблях. В ходе Первой мировой войны командование императорского флота также убедилось в том, что за счет мобилизации гражданских судов не удается полностью удовлетворить многочисленные нужды в кораблях для дозорной, посыльной и конвойной службы. Особенно отчетливо проблема проявилась на Балтике. Протяженное финское побережье, почти везде представлявшее собой шхерные районы с огромным количеством островков, отмелей и плесов, требовало постоянного надзора. Именно поэтому русские аналоги СКР классифицировались как корабли ОВР - охраны водных районов. В 1915 году Морское министерство выдало первый заказ на пару 500-тонных единиц. Неудивительно, что заказ этот получила именно финская верфь Сандвик в Гельсингфорсе. Проект, разработанный на основе чертежей буксировщика артиллерийских щитов, не отличался большой сложностью, а небольшие судостроительные предприятия Финляндии обладали еще незагруженными мощностями.

«Коршун» и «Кобчик», получившие в ходе постройки статус посыльных судов, предполагалось вооружить парой 105-мм трофейных орудий, снятых с германского крейсера «Магдебург», и 40-мм зенитным автоматом «Виккерс». Вооружение дополнялось 70 минами - солидным числом для столь небольшого корабля, превращавшегося, в сущности, в прибрежный минный заградитель.

Первенцам нового класса сторожевиков выпала долгая и сложная судьба. После вступления в строй в 1916 году они успели поучаствовать в мировой войне, в 1917-м оказались на стороне Советов, а затем благополучно перенесли тяжелейший переход во льдах из Гельсингфорса в Кронштадт. «Коршун» даже вошел в состав ДОТа - немногочисленного Действующего отряда Балтийского флота, состоявшего из наиболее пригодных к службе боевых судов. После капитального ремонта он был переименован в «Пионер» и входил в состав различных частей Балтфлота. 22 июня 1941 года его включили в Шхерный отряд, а в августе того же года бывший «Коршун» затонул после атаки германской авиации вблизи Ленинграда. На этом его история не закончилась: поднятый в 1943-м, сторожевик прошел капитальный ремонт, вновь вступив в строй уже после окончания войны. Служба его закончилась только в 1957 году, через 43 года после закладки.

«Кобчику» повезло меньше. В 1923 году он затонул после посадки на мель, и хотя всего через два месяца был поднят, активная жизнь его на этом завершилась. Сданный на хранение в порт, бывший сторожевик лишился вооружения и механизмов, простояв в таком состоянии до полной разборки на металлолом в 1936 году.

Первая пара единиц нового класса так и осталась единственной, послужившей России. В 1916 году поступил заказ еще на четыре единицы типа «Бекас» и еще две практически аналогичных типа «Голубь». Основное отличие заключалось в вооружении: поскольку пушек германского крейсера не могло хватить на всех, их место должны были занять не менее мощные отечественные 102-мм орудия. Корабли также лишились минного оборудования.

Их судьба оказалась куда более извилистой и экзотической. Не законченные постройкой в том же Гельсингфорсе к революции, они перешли в наследство получившей независимость Финляндии. Наиболее готовые «Голубь» и «Пингвин» в апреле 1918 года захватили немцы, введя их в состав своего флота под названиями «Бео» и «Вульф». Однако там они прослужили совсем недолго. После капитуляции Германии в ноябре того же года они вернулись к своим финским хозяевам под именами «Уусимаа» и «Хамеенмаа» и уже в роли минных заградителей. Остальная четверка так практически и не вошла в строй до того, как в 1919 году состоялась сделка о продаже кораблей на другой конец света - в Чили. В 1920 году британская фирма «Сэмюэл Уайт» основательно модернизировала их, приспособив к новым условиям службы с заменой экзотических для чилийцев русских орудий на английские 76-мм пушки.

Похоже сложилась история шести меньших по размеру сторожевиков типа «Филин», заложенных на заводе Крейтона в Або. Близкие по общему расположению и силуэту, они имели значительно более слабое вооружение, состоявшее из 75-мм орудия и 40-мм зенитного автомата. Их также не успели достроить к 1917 году. Опять же два корабля («Филин» и «Орлан») вошли в состав финского флота как «Карьяла» и «Турунмаа» с несколько усиленным вооружением. Два других, «Лунь» и «Водорез», пошли на продажу и в 1921 году достались новому владельцу - совсем юному флоту Польши. Сторожевики получили имена основателей польской армии Галлера и Пилсудского. Наконец, два наименее готовых, «Сова» и «Горлица», не нашли себе хозяев. Их в незавершенном состоянии разобрали на металлолом.

Русские посыльные суда заметно отличались от сторожевиков остальных союзников. Они имели заметно меньшую скорость (15-16 узлов), а по силуэту, скорее, напоминали буксиры. Корабли хорошо подходили для прибрежной службы, но куда менее пригодны были для океанского эскорта.

Другие страны Антанты прочно придерживались технических и тактических решений, выбранных признанным лидером - Британией. Тем же путем пошла и Франция. В 1917 году англичане передали ей восемь «флауэров», но к тому времени французы уже сами спустили на воду первую серию собственных сторожевиков. Впрочем, для них уже была готова своя, оригинальная ячейка в классификации. Их обозначили расплывчатым историческим термином «авизо», некогда обозначавшим небольшие разведчики и посыльные суда при эскадрах, благо само слово имело французское происхождение.

Первоначально артиллерия шести единиц типа «Марн» выглядела явно слабой для 600-тонных кораблей: всего две 65-мм пушки, не имевшие ни надлежащей дальности стрельбы, ни весомого снаряда. Правда, сразу после окончания Первой мировой войны они получили по четыре 100-мм орудия, причем некоторые - в дополнение к одному из двух исходных. Для борьбы с субмаринами авизо оборудовали гидрофонами - наиболее совершенным для того времени средством обнаружения подводных лодок.

После первого неудачно выбранного проектного вооружения французы более не повторяли ошибок, в дальнейшем даже перегружая свои патрульные корабли артиллерией. Наиболее крупная серия авизо, состоявшая из 30 единиц, названных именами небольших городов, при 850-тонном водоизмещении имела два мощных 138-мм длинноствольных орудия и в дополнение к ним 75-мм зенитку, четыре пулемета и противолодочный бомбомет. Турбины той же мощности, что и на «Марне», позволяли развивать скорость до 20-21 узла. Пять единиц имели котлы с угольным отоплением, остальные - с нефтяным. Как и их учителя-англичане, французские конструкторы постарались придать авизо вид торговых судов с надстройкой в середине корпуса. Однако огромные для столь небольшого корабля орудия легко выдавали его назначение.

Более удачно маскировка выглядела на следующей серии, которая в связи с окончанием войны ограничилась всего двумя единицами. «Эйет» и «Эскот» значительно больше напоминали небольшие каботажники. Их 100-мм орудия располагались за щитами-крышками по углам центральной надстройки, а небольшие 65-мм пушки в 1918 году вполне годились на роль штатного вооружения «купца». Испробовать в деле качества этой серии, как и гладкопалубных «Энкр» и «Сюип», имевших аналогичные тактико-технические характеристики, не удалось - война уже закончилась.

Авизо имели неплохие условия для размещения экипажа и пользовались довольно большой популярностью на флоте. Практически все они дослужили до конца 30-х годов в самом различном качестве. Так, «Эпарг» и «Ипр» лишились вооружения и использовались в качестве спасательных судов, на «Бапом» оборудовали временную полетную палубу, с которой не раз стартовал один из родоначальников морской авиации лейтенант Тест (в честь которого впоследствии был назван большой гидроавиатранспорт). С авиацией связана и судьба «Бельфора», переоборудованного в тендер для гидросамолетов. Часть авизо еще смогла поучаствовать во Второй мировой войне и была сдана на слом сразу по ее завершении.