Так уж нередко бывает, что по прибытии корабля в порт мгновенно спадает не только присущее дальнему походу напряжение, но подчас и элементарная бдительность. Пожалуй, по этой причине столь неприятная вещь, как самовозгорание нитроцеллюлозного пороха, как правило, случается не в море, а на месте стоянки судна. Так или иначе, но командир французского броненосца «Иена» проявил явную беспечность, когда, поставив свой корабль в сухой док для ремрнта, не позаботился выгрузить на берег боезапас. Тем более что в ходе ремонта разобрали систему охлаждения погребов. И вот 12 марта 1907 года из кормового магазина 100-мм снарядов неожиданно повалил дым. Вовремя затопить отсек стоящему в доке кораблю оказалось невозможным, и пламя быстро распространилось в корму, приблизившись к месту хранения 305-мм снарядов. Минута — и мощнейший взрыв превратил современный броненосец в груду металла. 118 убитых и 35 раненых — таков итог первой из двух тулонских трагедий, в мирное время уменьшивших флот Франции на два линкора.

Но вот что удивительно: именно вдребезги разрушенной «Иене» выпала миссия подвести черту под полувековым паритетом в борьбе снаряда и брони. В 1909 году французы использовали корпус искалеченного броненосца в качестве мишени для испытаний удлиненных 305-мм бронебойных снарядов. Результаты стрельб превзошли все ожидания. Новый снаряд весил 435 кг и имел заряд в 13 кг мелинита, в то время как применявшиеся ранее 335-кг снаряды снаряжались лишь 8 кг взрывчатки. Благодаря закаленному наконечнику и высокой начальной скорости (875 м/с) снаряд легко пробивал главный пояс «Иены», а новый взрыватель обеспечивал взрыв за броней, вызывая огромные разрушения внутри корабля. Фугасные же тонкостенные снаряды, начиненные большим количеством взрывчатки (до 15% от веса снаряда) и принесшие победу адмиралу Того, при обстреле «Иены» оказались беспомощными. Так путем проб и ошибок был наконец выработан оптимальный тип снаряда, вскоре нашедший распространение во всех флотах мира.

К середине 90-х годов французский броненосный флот, считавшийся вторым в мире после английского, представлял собой уникальный конгломерат боевых кораблей, среди которых практически не было и двух однотипных. Такой разнобой существенно затруднял управление эскадрой в бою. Здравый смысл призывал отказаться от чрезмерной экстравагантности предыдущих проектов и приступить к строительству броненосцев более традиционного, апробированного многими флотами мира типа.

Важным шагом в этом направлении стала закладка трех кораблей серии «Шарлемань». Новые броненосцы получили наконец артиллерию главного калибра в двухорудийных башнях. Они имели типично «французскую» защиту: два очень узких броневых пояса по всей длине корпуса и две бронепалубы с многочисленными клетками и коффердамами, заполненными целлюлозой. Такую систему бронирования трудно назвать удовлетворительной: ведь поясная броня возвышалась над ватерлинией всего лишь на 1 м, и малейший крен в бою мог вызвать затопление корабля через пробоины в незащищенной обшивке. В целом проект новых линкоров сильно испортило стремление конструкторов ограничить их водоизмещение.

Устранить недостаточное бронирование попытались в следующем близком по типу корабле — печально известной «Иене». Благодаря некоторому росту размерений удалось увеличить и высоту поясной брони. Вместе с тем длинный и узкий корпус «Иены», оснащенный неудачными скуловыми килями, был подвержен сильной качке и делал корабль очень неустойчивой орудийной платформой.

На последнем прямом потомке «Шарлемани» — броненосце «Сюффрэн» — еще больше увеличили площадь забронированного борта, а шесть из десяти 163-мм пушек разместили в одноорудийных башнях. Получился вполне приличный боевой корабль, однако по размерам, качеству брони и конструкции подводной защиты он все равно заметно уступал строившемуся одновременно с ним «Цесаревичу».

Параллельно с линкорами во Франции активно строили и броненосцы береговой обороны, некоторые из них представляли собой весьма мощные боевые единицы. Так, р 1894—1896 годах в строй вошли «Жеммапэ», «Вальдли», «Бувинэ» и «Амираль Треуар» — корабли водоизмещением в 6500—6700 т и вооружением из двух тяжелых длинноствольных орудий в одиночных башнях (на первых двух калибра 340 мм, на последних — 305 мм).

Но если их все же трудно причислить к рангу полноценных линкоров, то построенный вслед за ними одиночный «Анри IV» уже вполне мог считаться таковым. Впрочем, этот экспериментальный корабль, созданный Эмилем Бертэном, настолько необычен, что заслуживает, чтобы рассказать о нем чуть подробнее.

Главной отличительной чертой «Анри IV» стало парадоксальное сочетание крайне низкого (высотой всего 1 м) надводного борта и вполне приличной мореходности за счет сильно поднятого двухъярусного полубака. Главный броневой пояс чуть-чуть не доходил до кормы и заканчивался 100-мм траверзом. Нижняя броневая 30-мм палуба, закругляясь, плавно переходила в продольную противоторпедную переборку — подобная же конструкция была применена и на «Цесаревиче». За главным поясом через каждые 1,2 м шли поперечные переборки, делившие корпус на многочисленные ячейки (так называемая система «бокс бэкинг»). Общий вес брони на «Анри IV» был рекордным — 3528 т, или 40,1% от водоизмещения!

Необычным было и расположение артиллерии. Носовая 274-мм башня находилась на очень большой высоте, а в корме Бертэн впервые применил линейно-возвышенное размещение башен, которое через десятилетие найдет широкое распространение во всем мире.

Построив «Цесаревич», французы наконец-то осознали ущербность всех своих предыдущих броненосцев: увеличение водоизмещения русского корабля на каких-нибудь 1,5—2 тыс. т позволило обеспечить гораздо лучшую броневую защиту и дало ряд других преимуществ. Выводы были сделаны: в 1901—1903 годах состоялась закладка сразу шести крупных эскадренных броненосцев типа «Репюблик». Мореходные, мощно вооруженные и хорошо бронированные корабли вполне могли считаться достойными соперниками английских броненосцев типа «Лондон» и «Кинг Эдуард VII», но... к моменту их ввода в строй англичане уже построили свой эпохальный «Дредноут». В результате вся серия французских линкоров мгновенно устарела.

Трудно объяснить, почему именно Франция, внесшая столь значительный вклад в военное кораблестроение, в тот переломный момент оказалась в числе ярых консерваторов, и ее флот быстро скатился со второго места в мире на четвертое. Но факт остается фактом: в 1906—1908 годах, когда все развитые страны полностью переключились на строительство дредноутов, французы заложили 6 кораблей типа «Дантон» — последние в мире традиционные броненосцы. Являвшиеся, по сути, развитием своих предшественников, они вместо паровых машин получили турбины Парсонса, однако из-за неудачных котлов Никлосса скорость «Кондорсэ», «Дидро» и «Верньо» на испытаниях составила лишь 19,5—19,9 узла. Чуть выше (до 20,6 уз.) она была у остальных, оснащенных котлами Бельвиля, хотя все равно уступала большинству своих зарубежных ровесников. Система бронирования хотя и впитала в себя (наконец-то!) идеи Бертэна, но уже не могла противостоять современным бронебойным снарядам. Пожалуй, единственное, в чем линкоры типа «Дантон» могли тягаться с первыми английскими дредноутами — так это в артиллерии. Двенадцать башенных 240-мм орудий, способных каждую минуту выпускать по два 220-кг снаряда на дальность до 13 км, не уступали 305-мм пушкам, делавшим один выстрел в минуту. А в 1918 году, после увеличения углов возвышения и установки новых строенных дальномеров с базой в 3,66 м, дальность стрельбы достигла 18 км, что сделало 240-мм пушки «Дантонов» самыми дальнобойными во всем французском флоте. Неудивительно, что эти орудия пережили свои корабли: установленные на берегу в Дакаре, они в 1940 году какесли серьезные повреждения английским крейсерам «Дели» и «Камберленд».

Судьбу французских броненосцев не назовешь слишком счастливой. Через четыре года после гибели «Иены» участь последней разделили новейший линкор «Либертэ»: 25 сентября 1911 года он взорвался на том же месте и по той же причине, что и его предшественник. Список жертв второй тулонской катастрофы еще более длинный: 204 убитых и 184 раненых...

Все остальные броненосцы активно использовались в годы первой мировой войны — преимущественно на Средиземноморском театре. Самыми невезучими из них оказались «Сюффрэн» и «Голуа»: сначала они сильно пострадали у Дарданелл от огня турецкой береговой артиллерии, а затем с месячным интервалом затонули от торпед, выпущенных немецкими подлодками U-52 и U-47 соответственно в ноябре и декабре 1916 года. 19 марта следующего года опять-таки от торпеды субмарины U-64 пошел ко дну «Дантон». Более удачливым оказался «Вольтер»: в октябре 1918 года он подвергся атаке подлодки UB-48, но благополучно выдержал два торпедных попадания. «Верньо» и «Мирабо» в качестве кораблей-интервентов находились в Севастополе, причем последний в феврале 1919 года в шторм сел на мель у берега Крыма и был снят только в апреле, после демонтажа носовой 305-мм башни и части бортовой брони.

В 20-е годы почти все французские броненосцы были исключены из боевого состава флота. Только «Дидро», «Вольтер» и «Кондорсэ» после модернизации и улучшения подводной защиты продолжали нести службу в качестве учебно-артиллерийских кораблей. Первые два пошли на слом в 1937—1939 годах, а последний, переоборудованный в блокшив, затонул от взрыва в Тулоне в ноябре 1942 года. Поднятый немцами «Кондорсэ» вновь был потоплен в августе 1944 года — на сей раз союзной авиацией. Многострадальный линкор вторично подняли и сдали на слом вскоре после окончания войны.

«Французская ветвь» школы Эмилр Бертэна пустила свои корни и в России Несомненные достоинства «Цесаревича» побудили российское морское ведомство выбрать его в качестве прототипа серии броненосцев, строительство которых намечалось на отечественных верфях. В 1900—1902 годах в Петербурге состоялась закладка сразу пяти кораблей типа «Бородино». От своего французского прародителя они отличались еще большей площадью бронирования (не защищенная на «Цесаревиче» батарея 75-мм орудий получила трехдюймовую броню), усовершенствованными узлами броневых стыков и рядом других изменений. Правда, за это пришлось заплатить уменьшением толщины брони. Увы, последнее не спасло новые линкоры от чрезмерной перегрузки: их водоизмещение вместо 13 530 т по проекту в действительности перевалило за 15 тыс. т, а осадка возросла на целый метр. В результате нижнии броневой пояс полностью скрылся в воде что сыграло роковую роль судьбе и кораблей.

Первые четыре броненосца типа «Бородино» совершили беспримерный переход в составе второй Тихоокеанской эскадры. «Бородино», «Император Александр III» и «Князь Суворов» погибли в Цусимском бою, а тяжело поврежденный «Орел» сдался в плен и после кардинального переоборудования (с него, в частности, сняли все 152-мм башни, заменив их шестью палубными 203-мм пушками) служил в составе японского флота под названием «Ивами» вплоть до 1924 года, когда он был потоплен на маневрах морской авиацией. Последний, пятый броненосец типа «Бородино» — «Слава» — остался на Балтике, затем совместно с «Цесаревичем» ходил на Средиземное море, участвовал в 1908 году в спасении пострадавших жителей разрушенной землетрясением Мессины. Вместе с «Гражданином» «Слава» участвовала в сражении с кайзеровским флотом в Рижском заливе и 17 октября 1917 года после полученных повреждений была взорвана и затоплена у входа в Моонзундский канал.